Алдор помолчал, не зная, что сказать на это, всё и в самом деле выглядело странно. Почему граф не ищет дочери? Разве она не нужна ему? Его не волнует, что её могут убить, продать кому-нибудь для получения выкупа, изнасиловать, наконец?.. Может быть, новости ещё не добрались до этих земель? Да вряд ли… Они не так далеко ушли от замка Вольдейна… Но ситуация более, чем странная…

— Слушай, она ничего не говорила, у неё есть жених? — Алдора осенило вдруг. — Он просто скрывает это всё, чтобы никто не знал, и свадьба не расстроилась. Представь, если какой-нибудь граф, или ещё кто повыше, узнает, что его невеста в руках воров была несколько дней? Ничего себе скандал будет… Кто уж тут согласится потом жениться?..

Корвин внимательно слушал товарища, потом добавил негромко:

— Ты прав, наверное, так и есть. Тогда получается, нам нечего бояться, мы можем открыто ехать себе?

— Не знаю даже. А что, если какие-то верные люди графа всё же ищут её? А?

— Так и так, надо выбираться отсюда…

— Надо, — коротко согласился Алдор.

— Её мы возьмём с собой, раз такое дело, нам нечего бояться, осторожно, не наглея, мы доберёмся до Лиона дней за десять-пятнадцать, может, чуть больше… Скорее всего, за эти дни, пока мы тут, здесь они нас уже не ищут, думают, мы ушли дальше… — Мысли Корвина уже были заняты дорогой, он уже жил ею, представлял себе, а Алдор спросил вдруг, чем только смутил:

— А она дойдёт?

— Кто? — Корвин нахмурился, в темноте ища лицо Алдора на голос. — А, она, конечно, дойдёт, куда она денется? Она уже вполне здорова…

— М-м-м, — согласился Алдор и задумался. Что граф Лиона сделает с ней? Будет шантажировать её отца? Или просто убьёт? Может быть, оставит в заложниках. Так или не так, а война, наверное, будет, всё к тому. Они давно хотят воевать друг с другом, и эта девчонка станет отличным предлогом. И тогда в этой войне Алдор тоже примет участие и, возможно, сумеет расквитаться с графом Вольдейном за всё прошлое. Да, так и должно быть.

* * * * *

Собачий лай сквозь сон разбудил Алдора, он вскинулся, шурша сеном, и огляделся. Корвина нигде не было. Собаки разрывались на весь лес, и их была совсем не одна, хозяйская, их было больше, значительно больше!

Что это? Алдор метнулся к дыре между жердями. Так и есть, к дому егеря подъезжали люди, много всадников, пеших, собаки кругом на длинных постромках. Чужие люди.

— Господи… — прошептал Алдор. — Что это?.. Выследили… Нашли всё-таки… Боже… Господи…

Он скатился с крыши в миг, упал неудачно, ударил колено, на ходу впопыхах скручивал плащи и одеяла. Хромая, добежал до дома. Хозяев дома не было, ещё вечером Лисс предупредила, что рано утром они с мужем уйдут в деревню на церковную службу и покаяние. Воскресенье! Сегодня же воскресенье… Неужели при покаянии кто-то из них рассказал о незваных гостях, и теперь вооружённые люди пришли за ними сюда? Это люди графа… Это за ними… Господи…

Сердце стучало в груди, било по ушам бешеным галопом, отдаваясь в каждой клеточке тела. Такого страха он не испытывал уже давно. Это всё собаки, это их лай бьёт по ушам и заставляет бояться.

Алдор влетел в дом, нашёл девчонку. Она уже не спала и была одета в свои длинные юбки, дрожащими руками собирала волосы. Заметила бледное лицо Алдора, отшатнулась и прошептала:

— Не подходите! Я закричу… Они найдут меня… Они…

Алдор метнулся так быстро, что она и договорить-то не успела, не то что закричать. Он закрыл ладонью её губы, а второй рукой с силой вдавил спиной в стену, зашептал в лицо:

— Молчи или я убью тебя… Издай только звук…

Быстро развернул к себе спиной и, зажимая рот ладонью, прошептал уже на ухо:

— Собирай, что тебе надо… быстро… — Она схватила плащ, одеяло; сунула ноги в деревянные башмаки, дрожала всем телом от страха и волнения. — Пошли! — приказал шёпотом и толкнул впереди себя.

Где же Корвин? Где он потерялся?

Собачий лай разрывал уши, уже в окнах дома были видны подъезжающие всадники. Быстрее! Всё надо делать быстро…

Он, стиснув девчонку пальцами за плечо, протащил её бегом через двор, влетел в конюшню. Слава Богу, Корвин был здесь и уже собрал лошадей и вещи.

— Быстрее! — скомандовал, ничуть не удивившись появлению их двоих, словно ждал уже давно.

Они вывели лошадей в поводу, прошли через заснеженные грядки и маленькое поле, во дворе уже хозяйничали чужие люди, надрывались собаки, кричала придавленная курица, кто-то смеялся громко и раскатисто. От этих звуков мурашки бегали по спине, казалось, что это уже погоня идёт за ними по следам. Тихая жизнь в лесу за эти дни научила их бояться людей и животных, особенно вооружённых людей и лошадей с рыцарскими сёдлами.

Корвин уже в лесу первым поднялся в седло, протянул руку девушке, скомандовал:

— Иди сюда…

Алдор подтолкнул её вперёд, заставил протянуть ладонь, и чуть подсадил в седло. Юбки собрались складками, задираясь вверх, открылись колено и голень. Корвин рывком расправил подолы юбок на платье и что-то пробурчал недовольное. Алдор не понял — садился в седло.

Отдохнувшие кони легко понесли всадников вперёд. Снег мягко подминался под копытами коней, хрустел влажно. Скоро должна была показаться дорога, но Корвин всё ещё боялся ехать по ней.

Наконец-то, они опять в дороге. С каждым шагом ближе к Лиону. Значит, скоро всё это закончится.

— Это за нами, да? — спросил Алдор, когда лошади немного поравнялись.

— Не думаю… — Корвин даже не взглянул на спрашивающего, смотрел на лес перед собой. — Они на охоту ехали… собаки… лошади… Видимо, барон Готт решил весело провести воскресенье…

— Я подумал, они за нами… — выдохнул облегчённо.

Корвин медленно перевёл взгляд на его лицо, и Алдор, словно смутившись, опустил глаза на лицо девушки.

— Хорошо, что ушли, что они не взяли нас… Нам бы долго пришлось объясняться… — голос Корвина был на удивление спокойным.

— Разнесут весь дом и скотину перетопчут…

Реплика Алдора не могла вызвать у Корвина ничего, кроме раздражения и насмешки.

— Это проблемы егеря…

Алдор чуть-чуть придержал лошадь, чтобы отстать немного, задумался. Вернутся егерь с женой, а в доме разгром, всех куриц конями потопчут и собаками передавят, хорошо, если ничего другого не тронут и не пожгут. Что это вдруг барону охотиться вздумалось? В воскресенье в церкви надо сидеть и молиться, а не с собаками по лесу бегать…

Было ещё рано, но со временем солнце стало выше над макушками деревьев, пригрело. Ожил лес, громче щебетали птицы, шуршали по веткам, перепархивая. Скоро они переберутся к людскому жилью. Останавливаться на привал не стали, просто сделали передышку, прямо в сёдлах съели по куску свежего каравая (Лисс только вчера его испекла). Алдор запихнул его в мешок, когда собирал одеяла. Больше запасов у них не было и денег тоже. Тронулись в путь. После обеда девчонка вновь начала кашлять и с каждым разом всё чаще и чаще. На щеках её появился румянец — давала знать недолеченная болезнь. Корвина злил её кашель, но он не говорил ни слова.

Они были в дороге весь день, ехали, пока ночь не наступила, и лошади не начали запинаться от усталости. Дорога их шла через лес, хотя немного впереди слышались собачий лай, ржание лошадей и громкие крики людей. Там проходил тракт. Ехали купцы, и погонщики гнали скот на рынок ближайшего города. Но им на этой дороге показываться было нельзя, даже учитывая то, что их, может быть, совсем не ищут. От глаз, от ушей подальше.

На ночь остановились прямо в лесу. Выбрали место, где огромная ива рухнула и стояла под наклоном, оперевшись на ближайшие две берёзы. Под ветками с не облетевшей листвой оказалось хорошее укромное место, не занесённое ещё снегом, с палыми прошлогодними листьями и пожухлой травой. От малейшего прикосновения к ней поднималась пыль, от неё першило в горле. Это ничего, главное не сидеть на снегу.

За обустройство ночлега Корвин взялся сам и делал всё быстро и чётко. Натянул на ветки и туго завязал два плаща, внутри постелил одеяло, оставил небольшую дыру спереди. Когда разожгли маленький костёр внутри, дым спокойно нашёл выход через ветви над головой. Места было мало, девчонку затолкали в самый дальний угол под ветки и притиснули к стволу берёзы. Сбежать оттуда было невозможно, и девушка вжалась спиной в шершавую кору, подтянула колени к груди и расправила подолы юбок.