Глаза он открыл при ярком солнечном свете, лившемся в комнату через три широких окна, выходивших на озеро. Потом повернул голову и увидел, что стул, прислоненный к двери, остался в том же положении. Прислушался, стараясь уловить признаки жизни в доме, но так ничего и не разобрал. Но определенно почувствовал запах свежесваренного кофе. Кто-то уже был на ногах и явно занимался тем, чем положено заниматься по утрам.

Побрившись и одевшись, Джерико спустился вниз. Наручные часы подсказали ему, что еще довольно рано, без четверти семь. Однако ароматы кофе притянули его в столовую. Там он оказался не первым.

Артур Фрост восседал за столом и с аппетитом поглощал яичницу с ветчиной. Он поднял взгляд на вошедшего.

– Ранняя пташка, – проговорил хозяин. – Просуньте свою голову в боковую дверь и скажите Джулии, чего бы вам хотелось.

– Вы и сами ранняя пташка, – заметил Джерико.

– Да, я уже на конюшне побывал и успел вернуться обратно, – ответил Артур. – Кстати, вы не передадите Джулии, что я бы съел еще несколько этих английских булочек?

Джулия приняла заказ Джерико на яичницу с ветчиной и английские булочки и попросила подождать, пока она сварит еще кофе. Он поблагодарил, после чего присоединился к Артуру за столом.

– Когда занимаешься лошадьми, обычно встаешь рано – в четыре, пять часов, – сказал Артур. – У меня в Саратоге сейчас десять голов. И всех их надо выгулять до половины девятого, пока не наступила жара. Прекрасное зрелище – лошади, гуляющие на рассвете.

– А здесь существует официальное время для завтрака? – спросил Джерико.

– Каждый мужчина определяет его себе сам, – ответил Артур. – Служанки встают обычно в шесть. В прошлые времена Старик тоже поднимался в это же время. Остальные отсыпались до тех пор, пока не поднималась старая леди, – это было где-то в районе десяти часов.

– Вы знаете, почему я здесь оказался? – спросил Джерико после того, как Джулия принесла ему кофе в объемистой синей чашке.

– Джорджи сказала мне, – ответил Артур и рассмеялся. – Но должен предупредить вас, что вы ничего не добьетесь.

– С чего это вы взяли?

– Никто вам не скажет правду о Старике – за исключением меня, естественно. А мне вы не поверите. Каждый поместил его в свою, удобную ему нишу, как гипсового святого. И они не желают портить эту картину только ради того, чтобы вы увековечили истинное выражение его глаз.

– Он вам не нравился?

Артур пожал плечами и отхлебнул кофе.

– Мне не нравилось его насквозь фальшивое нутро, – сказал он. – Вы слышали историю про то, как он сделал свои деньги?

– Луиза мне рассказывала.

– Это ее версия, – сказал Артур. Его глаза светились злой насмешкой. – В прошлом году у меня в заезде «Гранд нэшнл» выступала лошадь. И я воспользовался своим пребыванием в Англии, чтобы узнать об этой Марго Стэндиш, копаясь в основном в изданиях, где писали о «женщине-благотворительнице, оставившей Ф.Д.Пелхаму деньги на добрые нужды». Скажу между нами, Джерико, Марго Стэндиш была классная штучка. Я видел много старых театральных фотографий и еще один портрет, который сделал один парень по фамилии Джонс, – он выставлен в одном из домов. Натуральная блондинка, прекрасно сложенная, необычайно привлекательная. А теперь вы, как и я, знаете, что она никогда не оставила бы Старику четыре миллиона долларов только лишь за то, что он мог что-то прошептать своим выразительным музыкальным голосом на ухо божьей угоднице. Лично я считаю, что он трахал ее чуть ли не по всем Британским островам. Так что никто не удивился, что он получил все ее деньги. С юридической точки зрения, Старик получил наследство, а потом кричал на всех углах, что это благотворительность.

– А каким он был как тесть?

– Все считают, что я женился на Джорджи ради тех денег, которые она должна была унаследовать, – сказал Артур. – Верьте мне или нет, но это не так. Двадцать лет назад она была действительно красивой девушкой.

Джерико кивнул. Он вполне мог представить себе Джорджиану двадцать лет назад – эдакую темноволосую красотку.

– Знаете, Джерико, я завидую вашим габаритам, вашему росту. Вы можете претендовать на любую женщину. Будь я повыше, я бы обратил внимание на Луизу. Но в ее обществе я бы смотрелся комично. Вот прибавить бы мне еще шесть дюймов, я бы женился на ней, а не на Джорджи. Ни один из нас не старается притворяться, и мы оба любим мясо немного недожаренным. Но двадцать лет назад я выбрал Джорджи. В обеих девушках было что-то возбуждающее. Возможно, жизненная сила, унаследованная от Старика. Вы должны обязательно учесть эту его особенность. В семьдесят лет он мог пересилить всех нас. Переплыть озеро, одним ударом разбить мячик для гольфа, и, должен признать, он очень неплохо смотрелся на лошади.

– И все-таки он вам не нравился…

– Женившись на Джорджи, я не знал о ней некоторых вещей, – продолжал Артур, словно не замечая вопроса. – Я даже представить себе не мог, до какой степени ревниво она относится к Луизе. Ей хотелось первой выйти замуж, и она заполучила меня. Но то, что она пыталась предложить, у нее попросту отсутствовало. – Он коротко, резко рассмеялся. – По ее представлениям, секс существует только у животных. Как-то она поколотила Луизу за то, что у нее есть муж и ребенок, хотя сама, кстати, с ненавистью относилась к самой идее завести ребенка. После этого она перестала даже делать вид, что я для нее что-то значу. Вот такая она, наша Джорджи.

Джерико почувствовал острое отвращение к самому разговору на эту тему.

– После нашей первой ссоры, когда мы разругались вдрызг, Старик пригласил меня к себе. «Артур, – сказал он мне тогда, – тебя обманули. Ты думал, что получил женщину, но на самом деле тебе досталось существо, которое лишь изображает из себя женщину, и только на публике». – Артур рассмеялся. – Занятный и честный разговор получился с тестем, подумал я тогда. Старик видел Джорджи насквозь. Но я чувствовал себя очень хорошо, потому что в те дни очень хотел ребенка.

– В те дни?

– Уолтер для меня давно уже потерян. Они все позаботились об этом. – Артур жестко опустил свой маленький кулак на стол – аж чашки подпрыгнули. – В те дни я еще надеялся, что у меня есть какие-то шансы наладить отношения с Уолтером – до тех пор, пока Старик не закрыл эту тему. «Я знаю, что тебе не нравится, Артур, – сказал он, – но должен признаться тебе, что я на стороне Джорджианы. Она – мое дитя, и у меня нет другого выбора. И если мне придется раздавить тебя, я это сделаю». Возможно, он употребил какие-то другие слова, но смысл их был именно таким. Я спросил его, не считает ли он разумным, если Джорджиана перестанет потакать любой своей прихоти. Он допустил эту возможность, но все же сказал, что будет играть на ее стороне. Она была его ребенком. Вот таким был наш мудрый капеллан.

– Но ваш брак не распался.

Артур рассмеялся:

– Вы так думаете? Я провел здесь не так уж много времени. Но мне стало ясно, что вы чего-то не понимаете, Джерико. После смерти Старика никто не мог покинуть семью. Шаг влево, шаг вправо, и палец правосудия уткнется в вас, а точнее в меня – чужака. Так мы и живем вместе, живем, улыбаемся, улыбаемся, улыбаемся и знаем, что кто-то один из нас крепко под грехом. Но все мы уже давно привыкли к мысли, что живем под одной крышей с убийцей.

– Что вы имеете в виду?

– Старика, – с горечью произнес Артур. – Вот уж кто по-настоящему крупномасштабный убийца. Загубил собственный брак тем, что связался с богатой английской потаскухой; уничтожил мой брак, пойдя на поводу у девичьих причуд Джорджи; убил Дрю Стивенса, мужа Луизы, тем, что молчаливо позволил ей спать чуть ли не с каждым, кто носит брюки; убил своего собственного сына Фреда тем, что на протяжении всей жизни постоянно унижал его, и почти прикончил Уолтера, неизменно заставляя его стыдиться своего собственного отца. Вот вам, Джерико, настоящий убийца. – Артур отодвинул стул и закурил. – Но я же предупредил, что вам не понравится такой портрет старого лицемерного олуха.