Поражение коммунистического октябрьского восстания, дирижируемого из Москвы, на время смягчило тяжелый кризис, поразивший партию, и привело к пересмотру всех отношений между русскими и германскими партийными лидерами.

Эти события стали предметом дискуссии и горячих стычек среди многочисленных групп и отдельных лиц в коммунистической партии, равно как и по всей Германии. Одна из таких стычек, по воспоминаниям очевидца, фрау Мейер, жены руководителя «Средней группы» партии Эрнста Мейера, ожесточенно противившегося саксонской авантюре Брандлера, произошла однажды и на квартире Зорге. «Я потом оправдывалась перед фрау Зорге за то, что ее заставили скучать из-за всей этой политики. Но у нас никогда не было никаких дискуссий с самим Зорге».

Именно в этот период, согласно показаниям самого Зорге, состоялась его первая встреча о русскими.

Осенью 1923 года ведущий советский ученый-марксист и директор Института Маркса и Энгельса в Москве, Д. Б. Рязанов, приехал в Германию якобы для поиска оригинальных рукописей, имевших отношение к интеллектуальной истории марксизма. Зорге утверждает, что «встречался с Рязановым в Берлине и потом во Франкфурте — по весьма примечательному поводу.

Одним из близких соратников Карла Маркса времен I Интернационала был Фридрих Альберт Зорге, эмигрировавший в 1852 году в Соединенные Штаты, где он вел активную деятельность в германской секции американского рабочего движения. В 1872 году Альберт Зорге вернулся в

Европу и был назначен секретарем I Интернационала. После 1870 года он поддерживал обширную переписку с Марксом и Энгельсом, которая стала первоисточником для изучения марксистского движения в целом и был широко известен в марксистских кругах Германии. Письма были опубликованы в 1906 году в Штутгарте. В предисловии к русскому изданию Ленин назвал их «совершенно необходимым дополнением к нашей прогрессивной марксистской литературе».

Рихард Зорге, находясь в изоляции тюремной камеры, заявил, что этот «отец марксизма» был его собственным дедом и что он получил возможность передать Рязанову «два или три письма Маркса к Зорге… Мой дед был секретарем I Интернационала. Я слышал о нем в связи с перепиской Маркса — Зорге. Не знаю, когда он умер, но, вероятно, в Америке в 1870 году». Альберт Зорге умер в Нью-Йорке в 1906 году — факт, очевидно, неизвестный его «внуку».

Все без исключения статьи, написанные в период сентябрь — ноябрь 1964 года в России и в Восточной Германии, настойчиво подчеркивали эту связь между соратником Карла Маркса и Героем Советского Союза (с ноября 1964 года) Рихардом Зорге. Один писатель даже утверждал, что отец Рихарда обучался в Высшей политехнической школе Стефенса близ Нью-Йорка и что в декабре 1894 года Альберт Зорге писал Энгельсу: «Наш сын работает в Чикаго».

Любопытно, что Рихард, родившийся в Баку в октябре 1895 года, где, согласно всем другим свидетельствам, его отец в то время работал инженером, признавал Альберта Зорге своим дедом и ни словом не упоминал об учебе отца в Соединенных Штатах, где тот едва ли мог оказаться в 1894 году.

Однако среди бумаг, найденных у Зорге после ареста, нашли и брачное свидетельство брата его деда по отцу Георга Вильгельма Зорге, родившегося в Торгау. Саксония — в той же провинции, откуда родом и соратник Маркса Фридрих Альберт. Зачем Рихарду Зорге понадобился этот Документ и для чего он держал его среди своих личных бумаг? В 1933 году он был озабочен вступлением в нацистскую партию, чтобы завершить создание «крыши» для своей разведывательной миссии в Японии. Для этого ему, по-видимому, и необходим был документ, подтверждающий его арийское происхождение. И подлинные документы о его ближайших родственниках вполне могли таковыми послужить, хотя тот факт, что его мать была русской, возможно, мог бы стать причиной осложнений в отношениях с новыми германскими властями и, самое главное, подобные факты могли также открыть полицейским чиновником истинное лицо того Зорге, о жизни которого в Германии до 1924 года у полиции могли быть кое-какие данные. Таким образом, используя документы своей семьи, Зорге постарался создать для себя умеренно фиктивную биографию. Так что Фридрих Альберт Зорге действительно был великим дядей Рихарда и братом его деда со стороны отца. Используя это далекое, но подлинное семейное звено — едва ли существовали когда-либо какие-то контакты между двумя ветвями семьи Зорге — Рихард создал собственный миф о марксистских предках, руководствуясь вполне обдуманными идеологическими намерениями.

Встречи Рязанова и Рихарда Зорге имели и другое значение. Этот краткий контакт между выдающимся ученым-марксистом, знатоком истории социализма и молодым, горячим немецким коммунистическим журналистом, должно быть, вызвал у Рихарда Зорге глубокое душевное волнение и весьма польстил его самолюбию.

Говорили, что Рязанов пригласил Рихарда стать сотрудником в Институте Маркса — Энгельса в Москве для работы над редактированием нового образцового издания работ Маркса. Однако, по словам Зорге, «руководители германской партии не отпустили бы меня». За фасадом этой «культурной миссии» в Германию хорошо просматривались куда более практические цели. В любом случае, вероятно, это был первый подход русских к Зорге, и интересно, что, когда Зорге переехал в Москву, Рязанов и Кристиану также принял на работу в свой институт.

Вскоре после этих событий последовала вторая и решающая встреча, о которой нам известно, между Зорге и советскими представителями.

В апреле 1924 года во Франкфурте проходил XI съезд Германской коммунистической партии, объявленной вне закона властями Веймарской республики в ноябре 1923 года. Заседания проходили под маркой Спорт-клуба, и были предприняты самые тщательные и хорошо продуманные меры против налетов полиции. Для охраны заседаний и делегатов накануне съезда были созданы сильные и хорошо вооруженные отряды[15].

Центральной темой дискуссии на съезде стал вопрос об ответственности за поражение октября 1923 года, когда веймарским властям удалось упредить вооруженные выступления рабочих в Саксонии и Тюрингии, и весь мятеж ограничился лишь спорадическими и краткими стычками в Гамбурге[16]. Приказ на начало вооруженного восстания, спланированного секретным военным аппаратом Германской коммунистической партии, обученным сотрудниками советской разведки, последовал лишь после категорических директив из Москвы. Эта неудача с немецкой революцией и находилась в центре мучительных дебатов не только между фракциями германской компартии, но и в Москве. От решения этих вопросов зависели будущие отношения советского руководства с немецким.

И потому во Франкфурт была прислана высокопоставленная братская делегация Коминтерна с тем, чтобы использовать все свое влияние и поддержать просоветские силы накануне приближающихся выборов в новый объединенный Центральный Комитет Германской компартии.

Эта русская миссия состояла из шести делегатов, и возглавлял ее Дмитрий Захарович Мануильский, большевик из старой ленинской гвардии, один из самых влиятельных и могущественных членов Исполкома Коминтерна, где он отвечал за германские дела. Другим членом бьш Соломон Лозовский, представитель того же комитета в Профинтер-не — созданной Советами Всемирной федерации красных профсоюзов. В делегацию входили также три члена Центрального Комитета русской компартии.

Зорге писал, что его попросили «помочь найти жилье» для членов советской делегации и что, по крайней мере, один или двое из них квартировали у него дома. Он также «выступал в роли телохранителя», и нет сомнений, что он был своего рода гидом для приехавших русских.

Зорге назвал имена двух других советских делегатов: Пятницкого и Куусинена, руководящих членов Исполкома Коминтерна. Нет никаких свидетельств, подтверждающих присутствие этих двух людей во Франкфурте в то время, и маловероятно, чтобы в создавшихся обстоятельствах вся верхушка Коминтерна приехала в Германию ради такого случая. Но Зорге часто будет использовать все эти имена в своих последующих показаниях.