Замечаете ли вы также, какой порядок господствует среди этого всеобщего движения? Здесь, как и во всех наших мастерских, каждый имеет свое место, свое занятие и, так сказать, свой чин. Одни руководят другими, те доставляют материалы, и все выполняют свою работу точно и с удовольствием. Можно сказать, что весь этот ансамбль образует ТОЛЬКО одну обширную машину, каждое колесо которой выполняет регулярно свою функцию.

— Да, эта дисциплина кажется мне изумительной.

— Почему изумительной? Во всякой мастерской правила распорядка обсуждаются и должностные лица избираются самими рабочими, в то время как общие законы для всех мастерских вырабатываются выборными всего народа, т. е. выборными рабочих всех мастерских. Гражданин должен всегда подчиняться правилам или законам, в составлении которых он сам принимал участие, а потому он подчиняется им всегда без колебания и без отвращения.

— Но каким образом, — сказал я ему, возвращаясь вместе с ним, — распределяются профессии? Каждый волен выбрать ту, которая ему нравится, или вынужден принять ту, которую ему навязывают?

— Чтобы ответить на ваш вопрос, нужно сперва изложить вам систему нашего промышленного или профессионального воспитания.

Вы помните, что до восемнадцати лет дети получают элементарные сведения в области всех наук и все учатся рисованию и математике. Мы даем им общее представление о всех искусствах и ремеслах, о сырье (минеральном, растительном и животном), об орудиях и машинах.

И мы не ограничиваемся теоретическим объяснением, а совмещаем его с практикой, приучая детей в особых мастерских обращаться с рубанком, клещами, пилой, напильником и основными инструментами, и это упражнение, которое делает молодого человека умелым и подготовляет его к освоению всяких профессий, является для него настоящим развлечением и вместе с тем первым трудом, полезным для общности.

Молодой человек, таким образом, способен выбрать себе профессию, когда ему исполнится восемнадцать лет. Вот как он делает свой выбор. Ежегодно в течение десяти дней, которые предшествуют годовщине нашей революции, республика, которая на основании статистических данных знает число рабочих, необходимых в каждой профессии, публикует их список для каждой коммуны и приглашает молодых людей восемнадцати лет сделать свой выбор.

В случае конкуренции профессии распределяются по конкурсу после экзаменов и согласно приговору самих конкурентов, образующих жюри. Все молодые люди восемнадцати лет, находящиеся на территории республики, распределяются таким образом в один день, ежегодно, по всем профессиям и по всем местностям; это — день рождения рабочего, один из наших больших дней, один из самых главных праздников.

Но это не все! Можно сказать, что до этого времени молодой человек получал в школе индустриальное образование, элементарное и общее. Теперь, в восемнадцать лет, когда он выбрал свою профессию, для него начинается специальное, или профессиональное, обучение.

Это обучение длится довольно долго, потому что требует более или менее обширных специальных занятий для научных профессий. Оно является теоретическим и дается на курсах, где преподают теорию и историю всякой профессии.

Оно является практическим и дается в мастерской, где ученик проходит через все ступени ученичества и начинает более полно уплачивать общности свой долг труда и пользы.

Точно так же поступают и с молодыми девушками, чтобы обучить их домашним работам или дать им общие понятия, общие навыки в отраслях промышленности, свойственных женщинам, или дать им возможность выбрать профессию в семнадцать лет, или дополнить их профессиональное образование. Судите сами, каковы рабочие и каковы работницы, получившие элементарное и специальное образование!

Видите ли вы теперь все следствия нашей системы труда и промышленности?

— Мне думается, что я вижу некоторые из них: все мужчины должны уметь использовать свои способности, чтобы расширить границы человеческой изобретательности; все женщины должны знать в совершенстве домашние работы; в домах не должно быть магазинов, все дома предназначаются только для семейных квартир; все мастерские должны быть распределены по различным кварталам и снаружи декорированы, чтобы таким образом способствовать украшению всего города; ни у кого нет интереса скрывать или красть полезное изобретение; никто не знает, что такое уплата по векселям и что такое банкротство!

— Наша система имеет еще и другие полезные последствия. В старое время наши рабочие, вынужденные думать только о денежном заработке, работали скоро и плохо; часто они даже сговаривались портить взаимно работу, чтобы обеспечить друг другу дополнительный заработок. Так, когда слесари, или столяры, или маляры работали в каком-нибудь доме, то слесарь, например, портил нарочно дверь или окраску, чтобы сделать таким образом необходимой новую работу столяра или маляра. Теперь, напротив, рабочий не имеет никакого другого интереса, как только сделать возможно лучше свою работу; все его движения отмечены предусмотрительностью и разумом, и все работы почти совершенно безупречны.

Вы можете поэтому легко заметить чувство достоинства, которым дышат лица наших рабочих или, вернее, наших граждан!

Каждый рассматривает свой труд как общественную службу, точно так же как каждое должностное лицо рассматривает свою службу как труд.

Заметили ли вы также, как регулярен распорядок для движения нашего населения по улицам города. В пять часов все встают; к шести часам все наши общественные средства передвижения и все улицы переполнены мужчинами, которые направляются в свои мастерские. В девять часов вы видите женщин и детей. От девяти до часа пополудни все население находится в мастерских или школах. В половине второго вся масса рабочих оставляет мастерские и соединяется со своими семьями и соседями в народных ресторанах. От двух до трех все обедают. От трех до девяти все население наполняет сады, террасы, улицы, места для гуляния, народные собрания, курсы, театры и все другие общественные места. В десять часов все ложатся спать, и в течение ночи, от десяти до пяти, улицы совершенно пустынны.

— У вас, стало быть, также есть закон о тушении огней, закон, который казался таким тираническим?

— Предписанный тираном, он действительно был невыносимым притеснением, но принятый всем народом, в интересах его здоровья и хорошего порядка в работе, — это наиболее разумный, наиболее полезный и наиболее тщательно исполняемый закон.

— Да, я понимаю это, и понимаю также, как должны быть счастливы ваши рабочие.

— Они настолько счастливы, что потомки нашего старого дворянства гордятся званием слесарей, печатников и т. д., которое заменяет титулы герцогов или маркизов.

Все эти детали, сообщенные мне с любезностью, которая удваивала их цену, меня бесконечно интересовали, хотя и не уменьшали моего нетерпения подвергнуть Кориллу допросу, необходимому для моего спокойствия.

Представьте мою досаду, когда, найдя в ее семье госпожу Динаме, ее дочь и сына, которые зашли к ним, чтобы вместе отправиться гулять, я услышал, как Корилла сказала:

— Мне нужно взять урок истории у профессора, и я пойду с ним: вы, мсье Вильям, дайте руку Динаизе! Вальмор предложил руку госпоже Динаме. Я почти хотел бы найти предлог, чтобы уйти, но это было невозможно, и я предложил свою руку как только мог непринужденно. Я бы охотно избил себя, до такой степени я чувствовал себя смущенным рядом с молодой очаровательной девушкой, которую считал еще более любезной, чем красивой, и которую я так горячо желал видеть, когда я впервые услышал ее голос.

Она казалась так же мало довольной, как и я, и ее смущение еще больше увеличивало мое. Пройдя некоторое время, не говоря ни слова или говоря о хорошей погоде и прекрасных деревьях, я думал доставить ей удовольствие, заговорив о Вальморе и расхваливая его со всем пылом, который мне внушила живейшая и искренняя дружба, тем более, что мне казалось, будто она слушала меня с волнением и некоторым удовольствием.