— Куда их несет?

— Спроси у них, — шутили пулеметчики.

Видя такое, вражеская пехота начала отходить.

Красноармейцы поднялись в атаку и с громким «ура» без единого выстрела заняли село. Все хвалили взвод Шаркёзи. Это наполняло сердца венгров гордостью. Интернационалисты радовались тому, что не без их участия противник был обращен в постыдное бегство.

На ужин каждому бойцу выдали хлеба, трофейных колчаковских консервов и по горсти махорки. Пока пулеметчики расправлялись со своим скромным пайком, который был для них и обедом и ужином, мылись и брились, Мартона Шаркёзи вызвали в штаб.

Венгры делились впечатлениями о событиях минувшего дня. Взводу Мартона Шаркёзи, только что вышедшему из боя, полагался отдых.

Вернувшись из штаба, Шаркёзи сообщил бойцам о новом задании, только что полученном им.

— В штабе батальона уверены, что колчаковцы не успокоятся, не смирятся с поражением и поэтому можно ожидать, что они еще раз попытаются захватить село. Я требую, — продолжал Шаркёзи, — чтобы каждый боец пулемет -

ного взвода сражался так, будто от него одного зависит, быть или не быть Советской власти.

Затем он указал пулеметчикам места огневых позиций.

Игнац Агоштон получил приказ занять двумя пулеметами огневую позицию неподалеку от ветряной мельницы. Мельница стояла на самом краю села, на небольшом пригорочке.

Бойцы выдвинулись на указанные позиции. Дул приятный прохладный ветерок. Шли напрямик, не утруждая себя поисками дороги. Ноги скользили по прошлогодней листве, плотно покрывающей всю землю, словно по льду. Неподалеку от мельницы — редкий лесок. С опушки доносится журчание ручейка. Здесь-то Агоштон и должен выбрать огневые позиции для своих пулеметов, чтобы предотвратить возможность внезапного нападения белых с этого направления. Установили пулеметы, отрыли убежище и, устлав его прошлогодней листвой, удобно расположились. Прежде чем лечь отдыхать, выставили дозорных. Всего в группе было десять человек. Решили, что дозорные будут меняться через час.

Край неба серел, когда пулеметчики проснулись от гула артиллерийской стрельбы. Все начали внимательно наблюдать за противником. Белые открыли по красным сильный артиллерийский огонь, полагая, что после него на земле камня на камне не останется.

Бойцы по опыту знали, что вслед за артогнем противник перейдет в наступление. К рассвету артиллерийский огонь начал стихать, зато усилился треск пулеметов и винтовок.

Когда артиллерия смолкла, Агоштон вылез из убежища и начал наблюдать в бинокль за

полем боя. Он заметил, что справа противник беспрепятственно подходит к селу. Обеспокоенный Агоштон начал разыскивать пулеметчиков соседнего подразделения, но их нигде не было видно. Куда они запропастились? Может, сбежали? Или получили приказ отойти, а про нас забыли?

— Но я разгадаю эту загадку,— тихо пробормотал Игнац Агоштон и отправился на поиски соседей. Однако там, где они должны были быть, их не оказалось. Сразу вернувшись на позиции, Игнац увидел там одного Михая Баго.

— А остальных куда черт унес?—с удивлением спросил он.

— Увидали, что никого нет, и у них душа в пятки ушла. А я вот остался, чтобы тебя подо-

ждать, — ответил Баго.

— Что же теперь будет?

— Не лучше ли и нам отойти в лесок? Если белые схватят нас, то с живых шкуру сдерут.

— Сбежать проще простого, а что делать с пулеметами?

— Подорвать их, несколько ручных гранат у нас есть, — предложил Баго.

— Ну ты брось это!—И Агоштон голосом, который сразу стал суровым, при-

лазал единственному бойцу:

— Бегом к мельнице. Крестьяне вчера привозили зерно, да и удрали, бросив там телеги и лошадей.

Возьми одну телегу, оставь на ней два мешка с зерном, чтобы пулемет можно было установить, и быстрей сюда.

Через несколько минут Мишка Баго уже примчался на одноконной телеге. Один пулемет поставили на дно телеги, другой установили на мешках, готовый к бою.

Одеты оба бойца были как и белые, только на фуражках вместо царской кокарды горели пятиконечные звездочки. Сняв звездочки, бойцы поглубже натянули на голову фуражки и подняли воротники шинелей. Зарядили револьверы. Баго взобрался на козлы, а Агоштон присел на корточки у пулемета. Решили во что бы то ни стало найти своих, а если придется принять бой, так биться до последней капли крови, но в плен не сдаваться.

Телега медленно затряслась по дороге к мельнице. Через несколько минут выехали на шоссе. Мишка Баго погонял лошадей, а Агоштон внимательно смотрел по сторонам.

«Ну, — думал Агоштон, — если и из этой истории живым выйду, то потанцую еще и у правнука на свадьбе».

Приблизительно с четверть часа тряслись они так на телеге и вдруг заметили, что заеха-

ли к колчаковцам. По обе стороны дороги шла пехота белых.

Свои сторожевые посты должны были находиться метрах в 200—250 от первого эшелона колчаковцев. Агоштону и Баго, к счастью, повезло, и они преспокойно выехали на самый передний край противника. Белые приняли их за своих пулеметчиков, выдвигающихся на передний край.

Когда телега проехала колонну, Агоштон бросил Михаю?

— Ну а теперь жарь вовсю!

Повторять не пришлось. Михай так стеганул бедную лошадь, что она понеслась как угорелая.

— Стой! Стой!—неслось им вслед. Но смельчаки не обращали внимания на крики спохватившихся белых и галопом неслись к своим сторожевым постам.

Смельчаки уже были на ничейной земле, когда колчаковцы открыли по ним ружейный огонь. Пули так и свистели вокруг. Агоштон не остался в долгу — застрочил из пулемета.

До своих оставалось всего каких-нибудь несколько метров, как лошадь вдруг вздыбилась и через секунду рухнула на землю.

К счастью для Агоштона и Баго, красноармейцы, выставленные в дозор, сразу же поняли, что к чему, и тоже открыли огонь по противнику. К Агоштону и Баго тут же подскочило несколько человек, которые помогли им снять с телеги пулеметы.

Агоштон глубоко вздохнул:

— Ну, и это удалось!

Вскоре его вызвали в штаб. Когда оба сча-

стливчика появились на КП батальона, все с удивлением уставились на них.

— Что случилось?—спросил комбат.— Разве вы не получили приказ отойти?

— Конечно, нет. Я чуть было не остался там совсем из-за пулеметов.

— Черт с ними, с пулеметами, важно, что ты здесь. Твои ребята тебя уже мертвецом считали.

— Как это «черт с ними»? Между прочим, если бы не пулеметы, не сносить бы нам головы! Без оружия не видеть бы нам больше друг друга, да и звездным небом не любоваться.

И Игнац Агоштон подробно рассказал историю своего спасения.

— Ты прав, Игнашка (так ласково звали Игнаца Агоштона товарищи), — сказал комбат. — Смелое было дело. Под стать бойцу-,интернационалисту.

После пережитого нервного напряжения Агоштон только и смог сказать:

— Служу братству народов!

Наступающие на Уфу части Красной Армии нанесли противнику серьезное поражение. Белые бежали. Многие из них ушли в окрестные леса, спрятались на кулацких хуторах и оттуда наносили удары по коммуникациям Красной Армии. Коммуникации Красной Армии были постоянно под угрозой. Кулаки изо всех сил помогали колчаковцам. Они не только укрывали их, но и снабжали одеждой, продовольствием, информацией.

Очистка местности от остатков разбитых колчаковцев, прилегающей слева к уфимской железнодорожной ветке, была поручена пулеметному взводу Мартона Шаркёзи; для усиления ему был придан один взвод. Зона действия отряда равнялась приблизительно ста километрам.

Это было опасное задание. Вперед продвигались очень медленно. На каждом шагу можно было ждать засады.

По календарю уже пришла весна. А бойцов по ночам все еще пронимал морозец; когда он спадал, приходилось месить грязь. Далеко не каждый день удавалось устроиться на ночлег более или менее сносно. Чаще всего приходилось спать в сараях. О натопленной комнате и мягкой постели бойцы не могли и мечтать,