Разумеется, главные заботы находились внутри вверенного генералу Кавказского края. Необходимо было установить и строгий порядок, и в меру лояльные отношения с местным населением, проявлять уважение к чрким обычаям, традициям и нравам. Вероятно, у Лорис-Меликова все это получалось. Народ относился к нему благожелательно, что способствовало выполнению его требований. Во всяком случае, власти ценили его деятельность. В послужном списке генерала отмечено: «За усердие и труды, понесенные по народному правлению и по введению нового порядка, со времени покорения Дагестана, награжден орденом Святого Владимира II степени с мечами»³².

Уходящий по болезни в отставку кавказский наместник князь Барятинский как бы предостерегал в декабре 1862 г. своего августейшего преемника, великого князя Михаила Николаевича: «Главная ошибка, даже иногда и правительственных лиц, заключается в бессознательной неприязни к чужой народности и в невольной наклонности к насильственному порабощению ее собственным привычкам и обычаям... Спрашивается: может ли такой нравственный гнет породить привязанность и любовь народа к правительству?»³³ Поступать, следовательно, нркно иначе. Администратор завоеванного региона «имеет право» указывать только путь, ведущий к улучшению жизни покоренного населения. Но он обязан предоставить «каждой отдельной народности, чтобы она приносила общему государственному усовершенствованию свою долю участия, согласно условиям своей особенности»³⁴.

Кавказ был больной точкой Российской империи. Этот тревожный регион находился в центре внимания властей страны, беспокоил, разумеется, и ближайшее окрркение Александра II. Кавказская элита проявляла себя и в Петербурге, что во многом находило понимание в общественных кругах. С 1861 г. в столице, в гостинице «Демут», обычно 4 февраля устраивались кавказские вечера — собирались кавказцы, временно находившиеся в России. В 1863 г. традиция была несколько нарушена: вечер был назначен на 26 января, так как великий князь Михаил Николаевич, собиравшийся «украсить» это собрание, должен был отправиться на Кавказ — нового наместника края там ждали неотложные дела...

В марте 1863 г. Михаил Николаевич собрал во Владикавказе представителей разных народов Терской области и объявил, что их начальником станет теперь генерал Лорис-Меликов, и от имени императора заверил собравшихся, что все, кто покорно и верно будут служить России, исполнять требования начальства, получат право на земли, на свободу религиозных верований.

Кавказский наместник докладывал Александру II, что обстановка в крае представляется благоприятной, введенный новый начальник Терской области, заменивший князя Святополк-Мирского, сумеет поддерживать порядок среди населения. «Князя Мирского в его области все так любили и уважали, что все ему подчиненные сожалеют,

ГРАФ ЛОРИС-МЕЛИКОВ И ЕГО СОВРЕМЕННИКИ ^^

что он их оставил; радуются, однако, выбору его преемника, ибо Ло-рис-Меликов заслужил тоже всеобщее уважение и его управлением в Дербенте и южном Дагестане не могут довольно нахвалиться»³⁵. По мнению великого князя, глава Терской области достоин нового производства. Царь прислушался к мнению своего брата — 17 апреля 1863 г. Аорис-Меликов стал генерал-лейтенантом.

Между тем обстановка в крае не была столь благоприятной, как докладывал Михаил Николаевич своему царственному брату. Достаточно сказать, что в Малой Кабарде около ста крестьянских дворов подняли бунт³⁶. В начале 1864 г. некто Кунта — фанатик религиозного учения «Зикра» — усилил свою деятельность, призвав последователей оказывать сопротивление местным властям. Аорис-Меликов распорядился арестовать Кунту и выслать его за пределы края. Эта мера вызвала сильное волнение среди «зикристов», собравшихся в районе аула Шали. Тогда начальник Терской области организовал отряд под началом генерал-майора князя Туманова и приказал решительно действовать: 18 января, по свидетельству Д.А. Милютина, войска открыли по мятежникам «батальонный огонь, от которого вся толпа бросилась бежать, оставив на месте до 150 тел»³⁷.

Таким образом, сложившиеся обстоятельства заставляли Михаила Тариеловича глубже ознакомиться с вверенным ему обширным краем, расположенным от Главного Кавказского хребта на юге до границ Ставрополья и Астраханской области на севере. Пообщался с местным населением, узнал их настроения, пожелания. Выяснив ситуацию, он подал великому князю Записку (см. документ № 7), в которой предостерегал: «Настоящее тревожное и неопределенное положение чеченского населения, самого значительного по числу из всех туземных племен Терской области и самого беспокойного, заставляющего опасаться новых беспорядков». По мнению Лорис-Мели-кова, чеченцы находятся на стадии первобытно-демократического устройства, когда их жизнь «не уживается ни с каким понятием о праве одной постоянной власти». Шамиль управлял не только «посредством страха», но и вынужден был казнить тех, кто противился его требованиям. Русские власти не могут идти по такому пути. Нркны другие репрессивные меры. Поэтому начальник кавказских войск граф

Н.И. Евдокимов требовал выселения горцев из предгорий и поселения их на открытой местности и даже частично переселения в Турцию. План этот вызвал сопротивление местного населения. Но по мнению Аорис-Меликова, его не следует игнорировать.

Вопрос о переселении северокавказских народов для нового начальника Терской области стал наиболее сложным. Его особенно тревожила эмиграция чеченцев в Турцию. Как она должна осуществляться (добровольно или принудительно) и приведет ли к успокоению кавказского населения. Лорис-Меликов исходил из реальной ситуации — царское правительство поощряло переселение. Естественно, Лорис-Меликов служил государству Российскому и обязан был выполнять его политические решения. И в конечном счете, не без колебаний, прилежно это делал. Вначале решительности явно не хватало. Начальнику Терской области думалось, что можно ограничиться переселением чеченцев внутри вверенной ему территории — с горных районов на равнину. Но кавказский наместник воспротивился этому: «Насильственное удаление части населения из Чечни, даже на близкое расстояние — за Терек, неминуемо вызовет волнение и власти вынуждены будут силой оружия подавлять их». Поэтому более целесообразно прибегать к эмиграции — «безгласно избавлять край от чеченцев»³⁸.

Так началось массовое выселение горцев Терской области в Турцию. Оно было безгласным и принудительным. Люди вынуждены были покидать насиженные места и переселяться в Турцию, где они зачастую становились бездомными бродягами. В Константинополе по улицам толпами шатались оборванные и голодные переселенцы, на что обращала внимание европейская пресса, обвиняя правительство России в «варварском насилии» над племенами Кавказа.

На освобожденные земли селили казаков. Так возникала буферная казачья зона — от Владикавказа до Кумыкской плоскости, разъединявшая Чечню и Дагестан. Такие административные меры Лорис-Меликов считал весьма целесообразными. «Чеченское население, — писал он, — необходимо было сбить в одно место, и, разрозненные теперь казачьими землями Кабарда и Надтеречное наибство, вместе с чеченцами, поделенными по обоим берегам Сунжи, составили бы сплоченное туземное население. Население это, с одной стороны, отрезанное от гор новыми станицами, отделенное от Кабарды первым Владикавказским полком, а от Кумыкской плоскости естественной границей — Качкалыковским хребтом, не осмелилось бы более грозить нам восстанием и не избегало бы самого бдительного надзора»³⁹.

Как видим, наследство досталось Михаилу Тариеловичу весьма хлопотное. Любое недоразумение могло вызвать «пожар восстания», и едва установившиеся мирные отношения могли быть разрушенными. Пришлось поэтому рационально расположить войска, усилить контроль за обучением солдат, где нужно было, действовать решительно и жестко. Меры эти оказались своевременными — отдельные очаги восстания быстро подавлялись. Великий князь Михаил Николаевич с удовлетворением писал 30 ноября 1863 г. Александру II: «Вообще военные дела наши идут так успешно и быстро, что даже летом никто из нас не смел на это рассчитывать»⁴⁰.