В этих же целях чекисты предприняли необходимые в подобных случаях меры по поиску документов и новых свидетелей. В зубоврачебном кабинете профессора Блашке при имперской канцелярии были обнаружены записи о лечении зубов и изготовлении зубных протезов для Гитлера, Геббельса, других видных руководителей рейха и членов их семей. Контрразведчики установили и привлекли для опознания немцев, которые работали в качестве зубных техников или ассистировали дантисту фюрера.
Важные показания дала еще 10 мая помощница профессора Блашке— Кетте Гойзерман, которая неоднократно помогала ему при осмотре зубов Гитлера, их лечении и удалении. Сообщенные ею сведения об особенностях зубов и зубных протезов Гитлера и его жены явились существенным доказательством смерти главного фашиста. Сохранившиеся зубы вполне были пригодны для официальной экспертизы. 19 мая Гойзерман допросили начальник Управления контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Вадис и начальник отдела контрразведки «Смерш» 3-й ударной армии полковник Мирошниченко. Ее спрашивали о непосредственном участии в оказании зубоврачебной помощи, об особенностях зубов и протезов Гитлера и Евы Браун. Получив подробные ответы, руководители контрразведки предъявили помощнице профессора Блашке сохранившиеся протезы и зубы. Она без колебаний, причем аргументированно, подтвердила их принадлежность чете Гитлеров.
Впоследствии полученные от нее данные, даже после официальной экспертизы, перепроверялись на основе свидетельств других лиц и повторных исследований останков. Подобные процедуры проводились в отношении других обнаруженных в саду рейхсканцелярии и в бункере останков семьи Геббельса, генерала Ганса Кребса и даже собак Гитлера.
Помимо военных контрразведчиков, к розыску обитателей бункера из числа видных нацистов подключились сотрудники оперативных секторов НКВД, созданных советской военной администрацией на территории столицы Германии и земель бывшего рейха в оккупированной советскими войсками зоне. В районах города Берлина в этих целях действовали оперативные группы НКВД СССР, подчинявшиеся начальнику оперсектора генерал-майору А.М.Сидне-ву. По его приказу 18 сентября 1945 года начальник 17-й опергруппы А.В.Архипенков приступил к выявлению, задержанию и опросу лиц, распространявших слухи о Гитлере (сведения об этом были получены от англичан).
Помимо распространителей самых нелепых слухов о судьбе главных нацистов, через обслуживающий персонал нацистских бонз продолжался розыск важных персон фашистского режима. Чекистам оперсектора Берлина пришлось изучать и перепроверять многочисленные сигналы о возможном месте пребывания близких к высшим чинам СС и гитлеровскому окружению лиц.
В этом потоке информации были сведения о личном шофере Гитлера — Эрихе Кемпка, о проживании в районе Треп-тов-парка брата Бормана, о гардеробщице фюрера 30-летней
Фриде Иверт, о танцовщице театра «Метрополь» Гильде Мар-цилевски — любовнице шефа гитлеровской адъютантуры генерал-лейтенанта СС Юлиуса Шауба, о персональном шофере адъютанта Гитлера бригаденфюрера СС Альбрехта — Хом-ке, о бывшем (до 1933 г.) начальнике личной охраны фюрера Сеппе Дитрихе, о брате Гитлера — Алоизе и других.
Так, например, 2 октября 1945 года на основании показаний арестованного сотрудника гестапо Макса Шульце в розыск были объявлены шеф этого ведомства Генрих Мюллер, начальник личной охраны фюрера Ганс Раттенхубер, начальник полицейского управления Берлина Бок, личный фотограф Гитлера Генрих Гофман и другие.
В целях упорядочения розыскных мероприятий, концентрации сил и средств оперативных групп, обобщения огромного объема информации о приближенных главаря третьего рейха, в оперсекторе НКВД города Берлина было заведено агентурно-розыскное дело на Адольфа Гитлера, под № 300919. В нем отложились оперативные и следственные документы, переписка органов контрразведки, копии сообщений различных информационных агентств мира, бюллетени с информацией от союзников и другие материалы. Благодаря этому сохранились уникальные документы, которые день за днем фиксировали сложную поисковую работу, которая велась всеми компетентными органами в непростой обстановке в первый месяц после жестоких сражений.
В этот период усилиями розыскников, в том числе и по линии органов контрразведки «Смерш» в Действующей армии, были арестованы: начальники 1 и 3 отделов абвера Ганс Пиккенброк и Франц Бентивеньи, полицай-президент города Берлина Курт Герум, гауляйтер Саксонии Мартин Муч-ман, гебитс-комиссар Полтавской области (во время ее оккупации) Густав Мартен, командир дивизии СС «Адольф Гитлер» Вильгельм Монке, а также объявленные в розыск Раттенхубер, старший личный слуга фюрера Гейнц Линге, личный адъютант фюрера Отто Гюнше и личный пилот фюрера Ганс Бауер. Последние находились при Гитлере в бункере до дня его самоубийства. Оперативным путем чекистами были выявлены личные связи фотографа Гофмана, но ни его самого, ни его архива найти не удалось.
В ходе масштабных поисков важными трофеями стали имеющие историческое значение дневники Геббельса и Бормана. Эти материалы дают представление о сущности фашизма, раскрывают практику его преступлений. В первую очередь, это характерно для дневника министра пропаганды, а записи, сделанные партайгеноссе с 1 января по 1 мая 1945 года, скорее интересны как хроника последних дней агонии тех, кто провел их рядом с фюрером.
Как указано в письме начальника УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта Вадиса на имя начальника Главного управления контрразведки «Смерш» В.С.Абакумова от 2 июня 1945 года, дневник Геббельса нашли в бомбоубежище Гитлера в здании рейхсканцелярии.
История поисков дневника Бормана более сложна и запутанна. Ряд версий об обстоятельствах появления дневника уже известен в литературе, но остаются, по мнению самих авторов, и некоторые вопросы. В Центральном архиве ФСБ России имеется документ, связанный с этой историей.
Как видно из записки по «ВЧ», направленной 29 июня 1945 года из отдела контрразведки «Смерш» 5-й ударной армии на имя начальника Управления контрразведки «Смерш» Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-майора Мельникова, дневник 4 июня был передан армейским чекистам из Военного совета армии. Контрразведка провела расследование обстоятельств появления документа и установила, что записи начальника имперской канцелярии 18 мая были отобраны мастером берлинского автозавода Эрнстом Отто у французского гражданина, рабочего по имени Андрэ. Француз вскоре после этого репатриировался на родину.
По рассказу немцев, сдавших дневник в комендатуру города, Андрэ якобы обнаружил документ в кармане кожаного пальто, полученного им от советских солдат в центральном районе Берлина. «Смершевцы» на всякий случай допросили пленных немцев из зондеркоманды по сопровождению и охране Гитлера, которые показали, что Борман до 30 апреля находился в бункере и был одет в серый комбинезон.
Таким образом, расследование не прояснило никаких обстоятельств относительно того, как дневник был вынесен из бомбоубежища, и его дальнейшие странствования чекистами установлены не были. Текст документа (подлинник— 21 лист, на русском языке в печатном виде— 15 листов) был переведен старшим лейтенантом Мидоволки-ной и старшиной Вайтнер (дочь немецкого политэмигранта. — Прим. сост.). 9 июня он уже был на столе у начальника УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта Вадиса, который распорядился, чтобы копию документа сделали для уполномоченного НКВД СССР по Группе советских оккупационных войск в Германии И.А.Серова. Авторская принадлежность дневника в настоящее время никем не оспаривается, хотя он и написан Борманом как бы от третьего лица.
Аналогичная розыскная работа велась в зонах оккупации Германии союзниками, где особенно активно действовали спецслужбы англичан и американцев. Из числа задержанных ими наиболее ценную информацию о судьбе Гитлера и его приспешников сообщили личный шофер фюрера Кемпка, секретарь фюрера фрау Крюгер, а также сотрудники охраны от СД Герман Кернау, Эрих Мансфельд и Хил ко Поппен.