Такой момент представился тотчас после смерти царя Федора Алексеевича. Хорошо зная о разногласиях в царском дворце относительно преемника престола, стрельцы 30 апреля 1682 г. явились в Кремль с требованием выдать им на расправу неугодных командиров. Царица Наталья, застигнутая врасплох, к тому же совершенно неопытная, отстранила по требованию стрельцов 16 командиров и в угоду стрельцам велела их бить кнутом. Ми-лославским пришла мысль направить гнев стрельцов против Нарышкиных. Сторонники Софьи отправились в стрелецкие слободы, где распространяли слух о том, что Нарышкины «извели», т. е. умертвили, царевича Ивана. Этого было достаточно, чтобы стрельцы 15 мая с барабанным боем и развернутыми знаменами двинулись к Кремлю, чтобы расправиться со сторонниками Нарышкиных, список которых им подбросил кто-то из лиц, поддерживающих Софью.

Слух оказался ложным. Царица Наталья, взяв за руки царевичей Ивана и Петра, вышла на крыльцо. Среди стрельцов наступило замешательство, на минуту-другую они притихли, но затем, подстрекаемые горячими головами, вновь зашумели, требуя выдачи «изменников-бояр». Началась кровавая расправа. Князя Михаила Юрьевича Долгорукого стрельцы сбросили с крыльца на копья своих товарищей, стоявших внизу. Был убит боярин Матвеев, срочно возвращенный царицей Натальей из заточения в Пустозерске, но так и не успевший овладеть положением в столице. Помимо нескольких бояр и думных дьяков, стрельцы зарубили Ивана и Афанасия Кирилловичей Нарышкиных — братьев царицы Натальи.

Казни потрясли десятилетнего Петра. События 15–17 мая запечатлелись на всю жизнь.

Хозяевами положения в столице сделались стрельцы. Сначала они потребовали, чтобы царствовали оба брата, Иван и Петр, а несколько дней спустя дополнили это требование новым — чтобы правительницей при малолетних царях была не Наталья Кирилловна, а Софья Алексеевна.

Софья, таким образом, достигла своего, она получила то, к чему настойчиво рвалась, — власть. В действительности это был призрак власти, так как стрельцы, на которых она опиралась, вышли из-под ее контроля и обратились к ней с требованиями, которые она вынуждена была выполнять, так как не располагала вооруженной поддержкой. Стрелецкое войско получило новое наименование — надворной пехоты, в честь «подвигов» стрельцов на Красной площади был воздвигнут обелиск с перечислением их заслуг во время кровавых дней 15–17 мая.

Софья поняла, что стрельцы, вручившие ей власть, являются для нее чуждой социальной силой и что поэтому надлежит искать опору в близкой ей среде — в рядах дворянства. 19 августа 1682 г. она вместе с обоими царями отправилась в Троице-Сергиеву лавру, откуда бросила клич к дворянам, чтобы те немедленно двигались к лавре.

Такой поворот событий не входил в расчеты стрельцов, вступить в открытую схватку с дворянским ополчением они не рискнули, и после того, как Софьей был схвачен и казнен без суда и следствия руководитель. стрелецкого приказа, они принесли Софье повинную. Обелиск был разрушен, вместо звания надворной пехоты к бунтовщикам вернулось старое название.

Началось семилетнее правление Софьи. Главным его положительным итогом было заключение в 1686 г. вечного мира с Речью Посполитой. Этот мир закрепил навечно за Россией Киев, временно отошедший к ней по Андрусовскому перемирию. Чтобы закрепить свой авторитет, Софья предприняла два крымских похода, к ее огорчению закончившихся полной неудачей. В 1687 г. стотысячная рать под командованием главы правительства князя Василия Васильевича Голицына двинулась к Крыму, но, не дойдя до него, ни с чем вернулась обратно, понеся огромные потери от болезней. Два года спустя, в 1689 г., Голицын повторил поход, достиг Перекопа, но, не предприняв активных действий, вновь возвратился в Москву. Эти походы значительно подорвали авторитет Софьи и ослабили ее шансы в борьбе за власть.

Что должен был делать Петр в годы правления сводной сестры Софьи? В нормальных условиях он должен был, выражаясь современным языком, сидеть за партой и овладевать знаниями — он находился в том возрасте, когда надо было учиться. Но с обучением Петра дело обстояло из рук вон плохо. На восьмом году из женских рук он был передан в мужские — его воспитателем стал боярин Родион Матвеевич Стрешнев, который, надо полагать, начал обучать царя грамоте. Позднее учителями Петра стали подьячий Никита Зотов и Афанасий Нестеров. Оба учителя сами не отличались ни образованностью, ни эрудицией и могли сообщить своему воспитаннику лишь элементарные сведения по арифметике, чтению и письму, а также отрывочные сведения по истории и географии. Конечно же, пытливый ум Петра способен был усвоить все премудрости знаний того времени, но, предоставленный самому себе, занимался он мало.

Жил Петр вместе с матерью в Преображенском. Там тоже, как и в Кремле, находился двор, но менее пышный и многочисленный. Изредка, когда, например, происходили приемы иностранного посла, Петра приглашали в Кремль, где он восседал на троне, который смастерили так, чтобы на нем могли поместиться оба царевича. Сзади, за занавеской, стояла правительница Софья, подсказывавшая царевичам, как надо было отвечать иностранным послам.

Современник оставил нам описание поведения двух царевичей во время одного из таких приемов. В то время как Иван, напялив на глаза шапку и обратив взор на пол, проявлял полное равнодушие к происходившему, Петр вызывал симпатию своим открытым лицом, живыми глазами и неподдельным интересом к церемонии. Однако приемов и торжественных выходов было мало, Кремлевский дворец Петр посещал редко и коротал дни в Преображенском.

Нельзя сказать, что годы жизни в Преображенском прошли бесполезно и не оставили следа в сознании юноши. Натура увлекающаяся и непоседливая, Петр находил себе занятия, которым отдавался со страстью одержимого. Три увлечения поглощали энергию Петра. Одно из них состояло в привязанности _к ремеслам. Овладевал он ими легко, как бы играючи, и в зрелые годы без напряжения мог выполнять работы, посильные мастерам, по крайней мере 12 специальностей: он был плотником и каменщиком, кузнецом и штукатуром, кораблестроителем и сапожником. Но ничто его так не увлекало, как токарное дело. Здесь он достиг такой виртуозности, что мог соперничать с лучшими токарями Западной Европы.

В юные годы у Петра появилась еще одна страсть — военное дело. Началось это еще в детские годы с игрушечных пистолетов и пушек, луков и стрел. Позже на смену игрушечным пушкам и пистолетам пришли настоящие, и Преображенское мало-помалу стало превращаться в военный городок. Сверстники Петра составляли потешные роты, обучавшиеся настоящему военному делу-с пушечной пальбой и стрельбой из пистолетов. Потешные роты потом преобразуются в Преображенский и Семеновский полки и станут вооруженной опорой молодого царя.

Более всего Петра влекло морское дело. Современников и потомков всегда удивляло, как Петр, живя в Преображенском, никогда не видев не только моря, но и большого озера, так пристрастился к морскому делу, что оно оттеснило на второй план все прочие увлечения. Рассказывают, что истоки этой страсти связаны со знакомством с астролябией, а также со старым ботиком, валявшимся в каком-то сарае. Достоинство этого ботика состояло в том, что паруса на нем были устроены так, что позволяли плавать против ветра.

Обучение плаванию на ботике происходило на Яузе, узенькой речушке, в берега которой «судно» то и дело упиралось. Поиски большой воды, где в полной мере можно было овладеть искусством управления ботиком, привели шестнадцатилетнего Петра на Переяславское озеро.

Мать царя, женщина недалекая, но горячо любящая сына, решила остепенить его и лучшим способом для этого считала женитьбу. Семнадцатилетнему Петру она подыскала невесту и быстро женила его. Супругой царя стала красавица Евдокия Лопухина, воспитанная в старомосковском духе, ограниченная настолько, что не могла постичь ни характера своего супруга, ни его чаяний и устремлений. Она была неспособна делить с ним ни радости, ни печали, ибо жила в мире иных понятий и представлений, совершенно чуждых молодому царю. Именно поэтому размолвка между супругами наступила очень скоро — через месяц после свадьбы Петр, оставив в Москве молодую жену, отправился на полюбившееся ему Переяславское озеро.