Эти черты — черты поколения, родившегося при социализме, получившего образование в советской школе. Поколения, которое в детстве прикоснулось к нужде и ужасам войны. Мне кажется, что трудные годы войны и первые послевоенные сыграли большую роль в формировании характера этого поколения. Нельзя было жить спокойно, бездумно, без труда. Надо было иметь цель и стремиться к ней».

7

А. п. Романов

97

Когда космонавты приехали в Кремль, огромное двухъярусное фойе Дворца съездов, обрамленное гербами союзных республик, было заполнено делегатами и гостями съезда.

— Вся страна здесь!—восторженно воскликнул Гагарин.

— Скорее — вся планета,— поправил Титов.

— Да, ты прав... Видишь высокого темнокожего мужчину? Это один из руководителей компартии США, Генри Уинстон, а вот, небольшого роста — Луис Корвалан из Чили... Морис Торез... Хо Ши Мин...

Раздался звонок, и все поспешили в зал. Пошли и космонавты. Гагарин пошел искать свое место среди делегатов от Москвы, а Титов направился к землякам.

Несколько дней проходил партийный форум. Подводились итоги свершенного советским народом за минувшие годы, намечались новые планы, обсуждалась новая Программа партии. На трибуне, сменяя друг друга, выступали посланцы ленинской партии, представители братских партий Европы и Азии, Африки и Америки...

С необычайным волнением слушал Титов выступления делегатов, в их числе секретаря Алтайского крайкома партии А. В. Георгиева, рассказывавшего о славных делах его земляков, академика М. В. Келдыша.

Но одной из самых памятных стала речь Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева. Это было 19 октября, вечером.

Герман Титов знал, что Л. И. Брежнев стоял у истоков советских космических свершений.

Еще в начале 1956 года Центральный Комитет КПСС поручил ему вопросы развития тяжелой промышленности и капитального строительства, оснащения Вооруженных Сил новейшей техникой, развития космонавтики. В те годы кабинет секретаря ЦК КПСС, по воспоминаниям ученых, был своеобразным штабом, где решались проблемы освоения космоса. Здесь проходили совещания с участием виднейших ученых, конструкторов, специалистов различных областей техники. Л. И. Брежнева часто видели на заводах, где создавалась ракетная техника. Не раз бывал он и на космодроме Байконур. За выдающиеся заслуги в развитии ракетной техники и обеспечение успешных полетов советского человека в космос Л. И. Брежнев удостоен звания Героя Социалистического Труда.

Неторопливо, но твердо говорил Леонид Ильич о том, как плодотворно под руководством партии растет экономическая мощь государства, как необходимо крепить оборону Родины, бороться за мир. Полная веры в неиссякаемую мудрость народа, верности идеалам коммунизма, речь Л. И. Брежнева не раз прерывалась бурными аплодисментами.

С особым чувством слушал Титов образную речь Л. И. Брежнева:

— Наша партия подобна солнцу, согревающему своими лучами землю, наполняющему жизнь своей теплотой. Она объединяет вокруг себя все передовое, все лучшее. Под ее живительными лучами растут наши люди, бурно расцветает активность и инициатива масс. Тепло ее заботы придает силы нашему народу, а могучий свет ее идей ярко озаряет путь коммунистического строительства, путь мира и прогресса для всего человечества.

26 октября на вечернем заседании предоставили слово Герману Титову.

Космонавт вышел на трибуну и сразу почувствовал на себе тысячи добрых и внимательных глаз. Зал гремел аплодисментами. Герман Титов тоже аплодирует, аплодирует сидящим в зале — цвету партии, цвету народа... Но вот зал затих. Надо говорить. И хотя перед глазами несколько страничек текста, заранее обдуманных, но от волнения Космонавт-Два не может вымолвить ни слова. Собрав всю волю, начал. Рассказал о мыслях и чувствах, которые владели им во время полета, поблагодарил за доверие, за то, что ему была оказана честь быть принятым в партию до истечения кандидатского стажа, непосредственно Центральным Комитетом. Космонавт на секунду замолчал, обдумывая новую фразу, но сердце выдохнуло:

— Какое это счастье — жить в Советской стране, быть непосредственным участником строительства коммунистического общества, утверждающего на земле Мир, Труд, Свободу, Равенство, Братство и Счастье всех народов!

Герман Титов взглянул в зал, откуда неслись аплодисменты. Увидел улыбающееся лицо Главного конструктора, энергично бившего в ладони, других ученых.

— В этом новом прекрасном Дворце среди делегатов я вижу многих товарищей, принимавших непосредственное участие в подготовке и обеспечении полета в космос. Эти товарищи создали мощную многоступенчатую ракету, надежный космический корабль, в котором космонавт чувствует себя словно в прекрасной, благоустроенной квартире... Мечта самых дерзких фантастов стала былью. Разве это не является одним из многочисленных доказательств мощи нашей советской экономики, расцвета нашей науки, ума и таланта наших людей.-..

В эти же дни у Германа Титова произошло несколько удивительных встреч. Он познакомился с ветераном партии, дважды Героем Социалистического Труда Федором Николаевичем Петровым. Еще в 1896 году стал он членом партии коммунистов, лично знал В. И. Ленина, не раз выполнял его задания. Старый большевик захотел познакомиться с космо-навтом-сибиряком.

— Сибирские края мне знакомы по гражданской войне,— сказал Федор Николаевич, вглядываясь из-под седых кустистых бровей в стоящего перед ним космонавта.— Не узнать ныне былых мест. Время идет. Мне уже за девяносто. Век радио, автомобилей, век самолетов начинался при моей жизни.— И, погладив сухой рукой седую бородку клинышком, улыбнулся: — А вот век социализма не только при моей жизни, но и при моем участии.

— И век космоса,— добавил Герман Титов.

— Да, можно сказать, что так. По делам службы встречался и с Константином Эдуардовичем. Пожалуй, точно не вспомню, в каком году, но одну из наших бесед забыть не могу. На мой вопрос, как далеки мы от полетов за атмосферу — так в двадцатые годы называли космос,— Циолковский, не раздумывая, ответил: «Вот увидите, еще при вашей жизни люди будут летать в космосе».

Молодо сверкнув глазами, Федор Николаевич с воодушевлением сказал:

— Вместе с Гагариным вы совершили дерзновенные рейсы во Вселенную. На чудо-кораблях. Спасибо вам за это! — И крепко пожал космонавту руку.

Представили Германа Титова и Елене Дмитриевне Стасовой — соратнице Ленина. Высокая седая женщина, участвовавшая еще в создании в России первых марксистских кружков, материнскими глазами смотрела в юное лицо космонавта. Не в силах сдержать охватившего ее волнения, она достала платок и поднесла к глазам.

— Вы извините меня за слабость,— подавая маленькую сухую руку, попросила Стасова.— Это от счастья. С нами, женщинами, так бывает. Я все читала о полете Гагарина и о вашем. Восхищена! Другого слова не нахожу. И горда! И все-таки побалуйте меня своим рассказом о полете. Страшно, наверное, было?

А когда закончилась эта встреча, Е. Д. Стасова крепко пожала космонавту руку и на прощание сказала:

— Славная смена растет у нас. Ей по силам довести дело Ленина до победы. Если бы Ильич мог видеть все свершенное и на земле, и в небе, а сейчас вот и в космосе!.. Представляю себе, как бы он радовался.

В один из перерывов между заседаниями съезда у Германа Титова произошла совсем удивительная встреча. Приехал в Москву по своим творческим делам А. М. Топоров.

К космонавту подошел вместе с С. П. Титовым высокий суховатый человек в очках, из-за которых поблескивали добрые умные глаза. Внимательные, они будто притягивали к себе Германа.

— Топоров.

— Андриан Митрофанович,— добавил, счастливо улыбаясь, старший Титов.

Это был тот самый учитель, который писал в своих заметках о родителях космонавта. Время будто не тронуло его. Несмотря на преклонный возраст, густых волос его почти не коснулась и седина.

— Вот ты какой, Герман Титов!

И, повернувшись к Степану Павловичу, заметил: