— Ну, мать, пора...

— На войну бегом не бегают. Не торопись,— сказал приехавший на проводы дед Михайло.

...Взвалив на плечи котомку, набитую домашней снедью, отец пошел к двери. У меня замерло сердце. Неужто вот так и уйдет?

— Да посидим на дорогу-то...— сквозь слезы сказала мать.

Все молча, по-русскому обычаю, сели. Прошла секунда, другая. Отец резко встал.

— Сын,— позвал он.

Я подошел.

— Вот так,— спокойно, будто раздумывая над чем-то самым обыденным, проговорил отец,— на войну ухожу, сынок...

Я поднял на отца глаза. Чисто выбритый, стройный, подтянутый, он чуть-чуть грустно смотрел на меня...

— Ты слушай мать, помогай по хозяйству. В общем, оставайся мужчиной в доме. Понял?

Я мотнул головой. Понял. Хотя понял тогда только одно — отец уходит. И уходит надолго, навстречу большой опасности.

Ласково опустилась его ладонь на мою голову, потрепала виосры. Потом, спокойно шагнув через порог, отец вышел».

В доме как-то сразу опустело. Тогда-то всем сердцем понял мальчик, как много значил для него отец. Семья переехала к деду Михаилу Носову, в колхоз «Майское утро».

Михаилу Алексеевичу было уже почти семьдесят лет. Но старик не по годам был подвижен, не переставал работать в колхозе. Приезду любимой дочери Саши, внука Германа и совсем крохотной внучки ЗемсЪиры был очень рад. Его небольшой деревянный дом с палисадником, с немудреными хозяйственными постройками и небольшим огородом сразу как-то ожил.

Между дедом и внуком сразу установились деловые мужские отношения. В мальчике, юрком и любознательном, Михаилу Алексеевичу виделось что-то свое, носовское, и он очень этим гордился.

Умудренный житейским опытом Носов слыл среди односельчан человеком незаурядным. В вышедшей в 1930 году книге местного учителя — вчерашнего партизана Андрияна Митрофановича Топорова «Крестьяне о писателях», получившей высокую оценку Максима Горького, есть характеристика и Михаила Алексеевича Носова:

«Носов М. А., 53 года. Был до коммуны крестьянин-бедняк. Жил в селе Верхне-Жилинском неприписным, нес много нужды. В коммуне воскрес. Грамоту знает недурно. По должности овчар. Партизанил. Суров. Насмешлив. Балагур. Остероязык. К врагам беспощаден».

В доме Носовых Герман закончил четырехлетний дедовский «университет». Раньше всего мальчик научился уважать труд, понимать, что он всему голова. Нехитрые поручения Герман выполнял всегда с удовольствием, помня отцовский наказ: «...помогай по хозяйству, оставайся мужчиной в доме».

Самыми радостными для мальчика были дни, когда дед брал его с собой на колхозную ферму или когда они развозили по хозяйству различную кладь. Дед передавал внуку вожжи и говорил:

— Ну, правь, я отдохну. Да не дергай. Лошадь — она животное умное. Ты слегка потяни там, где поворот.

Но вскоре лошадей в хозяйстве не осталось. Михаил Алексеевич Носов стал приучать к упряжке молодых бычков да коров.

Вспоминая эти годы, Герман Титов рассказывал, как неторопливые ездки на коровах по внутриколхозным дорогам дед заполнял учебой: то задавал несложные задачки по арифметике, то, проверяя память, подробно выспрашивал, что видел на колхозном дворе, или скажет какую-нибудь прибаутку и тут же спросит, какой смысл в ней заложен.

В 1943 году поступил Герман в первый класс той самой школы, что была построена коммунарами и где преподавателем был А. М. Топоров. Эту школу окончили мать и отец Германа.

Стараниями матери и деда будущий космонавт оказался хорошо подготовленным к школе. Но учеба в дедовском «университете» не прекращалась. Михаил Алексеевич немало читал, осилил даже «Капитал» Маркса. И когда однажды Герман взял толстый том, чтобы, как прессом, придавить им склеенную игрушку, дед возмутился:

— Положи на место. Ты, парень, этой книгой не балуй. Это тебе не сказки и побасенки. Это, брат, Карла Маркса сочинение — капитал ума и опыта человеческого.

Именно от старшего Носова узнал мальчик, как воевали односельчане против Колчака, против богатеев, как создали коммуну «Майское утро».

Невозможно точно сказать, когда, при каких условиях возникла у Германа Титова мысль стать летчиком, но бесспорно, что стремление быть полезным людям, Родине заложено в самом детстве. И скорее всего именно в те минуты, когда мать читала притихшему сынишке отцовские письма с фронта. В них каждая строчка была проникнута горячей любовью к Родине и ненавистью к ее врагам. Они рождали у Германа желание быть похожим на отца — защищать свою Родину. Впечатлительный, воспринимавший всем сердцем горе своих друзей, терявших в войне самых близких — отцов, братьев,— Герман уже в те годы стал задумываться над своим местом в жизни.

— Я пойду помогать отцу! — как-то не по-детски серьезно сказал Герман матери.

— Я бы тоже пошел, да стар, ноги плохо ходят,— поддержал внука дед Михаил, неторопливо пришивая очередную заплату на детский валенок.— Только вот как ты будешь помогать отцу? Кашу сварить сможешь или вот подшить валенок?

— Нет,— протянул Герман.

— Ну вот, а солдат — он умелец. Все сам — и из

пулемета и пушки палить, и тебе танк водить. И опять же кашу сварить и сапоги подбить.

Александра Михайловна улыбнулась. И, притянув к себе сына, сказала:

— Верно дедушка говорит. Твое дело пока учиться. Отец твой первым на селе трактор научился водить. И на войне — за рулем.

Дед пришил заплату, поставил валенок к ногам внука, который сидел на лавке возле печки.

— Надевай. Защита Родины — святое дело, внучек. Мы ее отвоевали у буржуев, отец твой защищает от фашистов. Могут еще найтись охотники до чужого добра. Подрастешь, пойдешь, как все, служить в армию.

Крепко запали в душу мальчика слова деда. А потом полюбились книги. И как-то так случилось, что первыми он начал читать рассказы о летчиках.

В 1945 году Степан Павлович Титов, закончив ратный труд, вернулся в родные края и вскоре перевез семью снова в Полковниково, а сам вернулся к прежней профессии учителя.

В жизни Германа наступили годы отрочества, годы, когда формируются в человеке главные его черты. И в этот период трудно преуменьшить роль отца, который был педагогом в лучшем и высоком смысле этого слова, и не только в школе, но и дома.

Человек недюжинных и многообразных дарований, Степан Павлович Титов наделен и незаурядными музыкальными способностями. Крестьянский паренек из коммуны «Майское утро» уехал в тридцатых годах в Москву и поступил в Московскую консерваторию в класс, которым руководил выдающийся композитор Р. Глиэр. Но судьбе угодно было распорядиться так, что Степан Титов вынужден был возвратиться в родное село Полковниково: умер отец. Пожалуй, с того времени и началась его плодотворная просветительская деятельность, оставившая достойный след в жизни многих сотен людей.

Из дневника Г. С. Титова

«Сын крестъянина-бедняка, отец в годы Советской власти стал педагогом. Преподавал язык и литературу, неплохо рисовал, любил музыку, играл на скрипке. Он был организатором драматических кружков учителей и колхозников нашего села... Сам мастерил мне игрушки, помогал разбираться в несложных мальчишеских проблемах, терпеливо и настойчиво воспитывал во мне уважение к людям, к семье, к товарищам, труду. Мне кажется по сей день: все, что есть лучшего во мне, от отца.

Отец и в детские годы, и теперь остается авторитетным и любимым человеком. Став взрослым, я понял, откуда у отца такая преданность родному краю, такое тонкое понимание ребячьих душ, их забав и бед. Он вырос здесь же... Вместе со своим отцом — моим дедом — он построил не одну избу в селе. За такими же партами, за которыми учились и мы, прочел первый букварь. В одном из писем с фронта отец писал:

С каким бы радостным томлением К земле бы грудью я припал,

С каким бы трепетным волнением Знакомым полем прошагал...