Но сейчас он ощетинился интенсивным огнем, сквозь который мы пробивались с большим трудом.

Ударная группа свое сделала: после нескольких заходов на земле запылали более десяти вражеских машин.

Мы не подпустили к своим товарищам ни одного «мессершмитта». Но и сбить в воздухе ни одного из них нам не удалось. Расстроенные этим, вернулись домой. Шестаков, заметив наше огорчение, ободрил:

— Свою задачу вы выполнили блестяще, полностью развязали нам руки. И за это — командирское спасибо!

Сталинградская битва закончилась сокрушительным разгромом фашистских полчищ. Ее эхо прокатилось по всему земному шару, вселив в сердца людей веру в неизбежный крах ненавистного всему миру гитлеровского фашизма.

Фронтовые дороги повели нас дальше — мы перелетели в Котельниково. И здесь случилось то, чего мы меньше всего ожидали.

Вот строки из боевого донесения:

В том полете были Ковачевич, Костырко, Дранищев и еще четыре летчика. По их рассказам, каждый из них был занят преследованием противника, и никто не видел, куда девался Шестаков.

Ничего подобного в полку никогда не случалось. Никто не хотел верить, что командир погиб, но его не было, и уже одного этого было достаточно, чтобы у нас опустились руки.

Впервые мы ужинали без Шестакова. Его место оставалось пустым. Верховец и Никитин не прикоснулись к пище, сидели мрачные.

Ночью почти никто не спал. Ждали: вот-вот появится командир. Но наступил рассвет — о нем ни слуху ни духу.

Неужели все? Нет, этого не может быть» Не таков Шестаков, чтобы не выжить, не вернуться в свою соколиную семью.

Впрочем, война есть война, и на ней бывает всякое… При мысли об этом невыносимая боль сдавливала наши сердца.

И вдруг — о, счастье! — телефонный звонок: Шестаков жив, легко ранен, отправлен в госпиталь.

А через какой-то час тихоходный По-2 доставил в полк и самого Льва Львовича.

Все в полку стало на свои места, летавшие с ним летчики готовы были принять любую кару, лишь бы был жив и здоров наш командир.

Лев Львович никого не корил, не журил. Дал возможность каждому самому разобраться в своих ошибках, сделать для себя выводы.

Правда, Верховец не мог совсем не среагировать на подобный беспрецедентный факт. Он порекомендовал командирам провести с летчиками беседы «Ведущий и ведомый — щит и меч», «О взаимовыручке в групповом воздушном бою». Эти беседы выливались в откровенные обмены мнениями. Доставалось на орехи тем, кто подчас забывал святые авиационные заповеди…

А что же случилось в том бою с Шестаковым? Подбитый, он пошел на вынужденную. Улучив подходящий момент, успел выбраться из кабины, отползти в сторону. А «мессеры» били по «яку» до тех пор, пока тот не взорвался.

Что ж, и соколов иногда постигают неудачи… Простил своих ведомых Шестаков. Так поступают истинно мужественные, благородные люди.

За этими скупыми, бесстрастными строками из боевого формуляра полка — семь напряженнейших месяцев фронтовых свершений.

Все мы, жившие одним стремлением разгромить фашистов под Сталинградом, втайне надеялись, что потом станет легче, враг со сломанным хребтом уже не тот, с ним проще будет управляться.

Но на войне не бывает ни легче, ни проще. Идет она — и требует от людей отдачи всех своих сил.

Победа Советской Армии под Сталинградом открыла возможность к расширению наступательных операций на Северном Кавказе, Верхнем Дону, курском и харьковском направлениях, в Донбассе, под Ленинградом.

14 февраля 1943 года освобожден Ростов-на-Дону. Сюда же приказано перебазироваться 9-му гвардейскому авиационному полку.

С радостным волнением приземлял Лев Львович полк на аэродром, с которого началась его командирская деятельность, где он обогащал опытом боев в Испании летчиков своей эскадрильи.

Думал ли он, что ему еще придется побывать в этих дорогих сердцу местах? Вряд ли мог такое загадывать!

Полк снова оказался на одном из огнеопасных участков войны. Дело в том, что вступила в строй железнодорожная магистраль, по которой из Баку через Грозный, Ростов и Сталинград один за другим следовали эшелоны к фронту. Все бомбардировщики, сосредоточенные на аэродромах южной Украины, враг бросил сюда. И когда они волна за волной подходили к этим местам, наше командование сигналами «Все на Ростов!», «Все на Батайск!» поднимало армады советских истребителей, и тогда волна сходилась с волной, в воздухе было черно от самолетов, а земля окрест обильно усыпалась обломками вражеских машин.

Шестаковские «яки» с гвардейскими знаками на борту уже дважды выработали свой ресурс, многие из них, казалось, вот-вот рассыплются от толчка о землю при посадке, не говоря уже о сверхперегрузках при схватках с врагом.

Все повторялось, как с «лаггами». Лев Львович твердо решил: закончится их ростовско-батайская эпопея — поедет лично к командарму Хрюкину просить новые машины. Сейчас, когда враг пытается вернуть себе былое господство в воздухе, все чаще и чаще прибегает к тактике массированных налетов, больше всего требуется наращивание скорости и огня.

Но пока что об этом можно было только мечтать и пускаться на всевозможные ухищрения, чтобы снова бить фашистов не числом, а умением.

Тут Лев Львович впервые использовал прием, если можно его так назвать, — «клевка». В чем его суть? Группа «яков» молниеносно атакует эскадру бомбардировщиков и тут же уходит в сторону. Прикрывавшие ее «мессеры» бросаются в погоню за нашими истребителями, а в это время вторая группа «яков» стремительным ударом без помех расправляется с «юнкерсами» или «хейнкелями».

И командиру 6-й гвардейской Донской дивизии Б. Т. Сидневу, и командующему 8-й воздушной армией Т. Т. Хрюкину пришлась по душе новая тактика Шестакова. Они тут же позаботились о том, чтобы опыт этот переняли во всех других полках. Все-таки, что ни говори, а Шестакову удается малой кровью добиваться значительных успехов, надежно прикрывать важные стратегические узлы — Ростов и Батайск.

Шло время. Немцы убедились в тщетности своих попыток нанести нам ощутимый урон, бомбя ростовский железнодорожный вокзал. Тогда они со всей силой обрушились на Батайск.

В тот день я только вернулся с боевого задания, Моисеев начал заправку истребителя. Гляжу, а небо на западе все черное: идут «юнкерсы» и «хейнкели». Не меньше ста самолетов. Я уже взлететь не успею, бегу на КП предупредить Шестакова. Тот, оказавшись в таком же, как и я, положении, решил руководить боем с земли.

— Всем в воздух! — отдал команду.

Дежурной была эскадрилья Амет-хана.

Услышав команду, аметхановцы Борисов, Коровкин, Твеленев, Пухов, Мальцев вмиг вскочили в кабины, порулили на старт. Вслед за ними устремилась эскадрилья Головачева. Ушли Дранищев, Карасев, молодые летчики Леонов, Шапиро и другие. Мне впервые представилась возможность понаблюдать За воздушной схваткой и руководством ею Шестаковым со стороны.