С заключительным выводом этого компетентного, хотя и весьма тенденциозного американского историка-советолога, пожалуй, можно и согласиться.

Яков Георгиевич Эгнаташвили, у которого в доме убиралась и стирала белье Екатерина Георгиевна Джугашвили, согласно довольно распространенной версии, является истинным отцом Сталина. Фамилия Эгнаташвили встречается в анналах советской госбезопасности. Один из них дослужился в системе госбезопасности до звания генерал-лейтенанта и умер еще при жизни Сталина. Некролог был опубликован в газете «Правда». Внук Я.Г. Эгнаташвили Георгий Александрович Эгнаташвили также работал в органах государственной безопасности и был начальником охраны Н.М. Шверника (после М.И. Калинина ставшего формальным главой Советского государства). В беседах с журналистами он рассказал о некоторых деталях своего знакомства со Сталиным, поведал о своем деде, а также о других довольно интересных обстоятельствах, касающихся Сталина.[57]

Из всей совокупности самых разных и большей частью противоречивых свидетельств, конечно, нельзя сделать каких-либо определенных, а тем более категорических выводов. Думается, что данное обстоятельство навсегда останется покрытым покровом некоей таинственности.

То, что Я.Г. Эгнаташвили слухи и предположения «сделали» отцом Сталина, отнюдь еще ничего не доказывает. Так, цитированный выше Р. Конвест считает, что «нет никаких оснований верить такого рода историям и нет никаких доказательств в их пользу»[58].

Отметим некоторые детали, касающиеся мнимого отца Сталина — Я.Г. Эгнаташвили, рассказанные его внуком. Прожил он 86 лет. В молодости был известным в Грузии борцом, участвовал в кулачных боях, которые в то время часто практиковались и в Гори. Четыре года проработал на каменоломнях у одного богатого князя под Тифлисом в каторжных условиях. Владелец каменоломни после окончания работы не дал ему денег даже на дорогу, и он пешком возвратился в Гори. Он владел виноградниками, считал себя виноторговцем, был человеком зажиточным. Вот что рассказывает его внук:

Другая версия относительно якобы действительного отца Сталина сводится к тому, что известный русский ученый и путешественник Н. Пржевальский, который, как установлено, в конце 70-х годов XIX века был некоторое время в Гори, является отцом Сталина. Главным «аргументом» служит поразительное внешнее сходство между Пржевальским и Сталиным. Однако такие «аргументы» едва ли могут считаться убедительными и их нельзя принимать всерьез.

Вот как комментировал это обстоятельство внук Я.Г. Эгнаташвили. На вопрос журналиста:

По поводу такого «родства» Сталина с Пржевальским Рой Медведев, один из известных историков сталинизма и бывший видный диссидент, справедливо заметил: «Можно было услышать также, что отцом Сталина был знаменитый русский путешественник Н.М. Пржевальский, который некоторое время гостил в г. Гори. Пржевальский в зрелом возрасте похож на 50-летнего Сталина, в чем можно убедиться по фотографии этого путешественника, помещенной как в Малой Советской Энциклопедии, так и в первом издании Большой Советской Энциклопедии.

Однако, если мы заглянем не в энциклопедии, а в биографию Пржевальского, то сможем узнать, что он действительно гостил в г. Гори, но через полтора года после рождения маленького Иосифа»[61].

Что же добавить к этому? Действительно, вокруг такого рода гипотез создана целая «идеология»! И смысл подобного рода биографических изысканий относительно якобы подлинного отца Сталина отнюдь не является чем-то малозначащим. Его инициаторы, в том числе и в советской прессе в перестроечный период, стремились таким путем доказать довольно простую вещь: отец Сталина, зная о том, что он в действительности не является его подлинным отцом, жестоко обращался со своим сыном и тем самым заложил в него серьезные по своим последствиям патологические комплексы, которые впоследствии проявились во всей жизнедеятельности Сталина. Обычны при этом ссылки на И. Иремашвили, который писал, что «незаслуженные, страшные побои сделали мальчика столь же суровым и бессердечным, как был его отец». В свое время еще Л. Троцкий касался этого вопроса и ссылался на Иремашвили, который делает тот вывод, что «свою затаенную вражду к отцу и жажду мести мальчик с ранних лет начал переносить на всех тех, кто имел или мог иметь какую-либо власть над ним». «С юности осуществление мстительных замыслов стало для него целью, которой подчинялись все его усилия. Даже с неизбежным элементом ретроспективной оценки, — пишет Троцкий, — эти слова сохраняют всю свою значительность»[62].

Сейчас, конечно, не просто трудно, но и, очевидно, вообще невозможно хотя бы в самых общих чертах восстановить картину бытия юного Джугашвили и его отношения к отцу и взаимоотношения с отцом. Видимо, не стоит сильно преувеличивать значение данного обстоятельства, обозревая дальнейшую деятельность Сталина, хотя в чисто психологическом плане нельзя отрицать определенного влияния, которое могли оказать на него в период нравственного созревания взаимоотношения с отцом.

Если обратиться к источникам, то на этот счет имеются совершенно противоположные и отвергающие друг друга свидетельства. Сам Сталин в беседе с немецким писателем Э. Людвигом в декабре 1931 года на вопрос, что толкнуло Вас на оппозиционность? Быть может, плохое обращение со стороны родителей? (К тому времени уже достаточно широкое распространение получила версия о прирожденной жестокости Сталина вследствие плохого обращения с ним его отца — Н.К.), ответил: «Нет. Мои родители были необразованные люди, но обращались они со мной совсем не плохо»[63].

Комментируя данное высказывание Сталина, Троцкий пишет, что придавать этим словам документальную ценность было бы опрометчиво, и не только потому, что Сталину вообще нельзя доверять, но и в силу того, что каждый на его месте поступил бы, вероятно, так же. «Вряд ли, во всяком случае, можно упрекать Сталина зато, что он отказался публично жаловаться на своего давно умершего отца. Скорее приходится удивляться почтительной неделикатности писателя»[64].