Путешественник едет дальше. Он уже научился «взирать прямо» на действительность. Как пелена с глаз, пала вера в царя, в возможность исправить путем монаршего вмешательства хотя бы «мелкие и частные неустройства». Он едет свободный, с обновленной душой, с просветленным разумом. И все окружающее предстает ему в новом свете. Он видит теперь далеко, далеко. Каждое новое впечатление, новая встреча делает его мудрее, отважнее в неуклонно созревающем решении отдать свою жизнь делу освобождения крестьян.

Он все активнее в своих поступках, он уже сам становится силой, способствующей просветлению других, еще заблуждающихся, еще живущих иллюзиями. В деревне Медное путешественник наталкивается на варварскую, но буднично обычную в крепостнической России картину—продажу людей с торгов. Гнев и ярость охватывают путешественника при виде этой ужасной сцены. Помещик, «зверь лютый, чудовище, изверг», продает кормилицу свою, «вторую мать», продает семидесятипяти-летнего старика, который, в бытность свою солдатом, спас жизнь его отца, а затем был дядькой и наставником его самого, продает внучку их, девзонку, которую насилием и обманом он сделал своей любовницей, продает ее не одну, а с ребенком, своим сыном,—продает всех в розницу, разделяя родных людей. Возмущенный, яро ненавидящий дворян, «зверей лютых», путешественник бежит вон из дома, где продавались несчастные, бежит с намерением вступиться за них: «Постойте,—кричит он им,— я буду доноситель». На лестнице встречает своего друга;

— Что тебе сделалось? Ты плачешь?—спрашивает.

— Возвратись,—сказал я ему,—не будь свидетелем срамного позорища».

И здесь уже роли переменились—путешественнику приходится рассеивать в своем друге заблуждение, свойственное ему самому еще совсем недавно. «Не могу сему

я верить,—сказал мне мой друг,—невозможно, чтобы там, где мыслить и верить дозволяется всякому, кто как хочет, столь постыдное существовало обыкновение». «Не дивись,—сказал я ему,—установление свободы в исповедании обидит одних попов и чернецов, да и те скорее пожелают приобрести себе овцу, нежели овцу во христово стадо. Но свобода сельских жителей обидит, как то говорят, право собственности. А все те, кто бы мог свободе поборст-вовать, все великие отченники, и свободы не от их советов ожидать должно, но от самой тяжести порабощения». Так в последний раз рассчитывается путешественник с идеей возможного мирного урегулирования отношений между помещиком и крепостным, с надеждой на то, что «великие отченники», помещики вкупе с «казанской помещицей» Екатериной II, сами добровольно отменят крепостное право. Он, наконец, находит реальную и могучую силу, единственно способную осуществить великое дело освобождения. Этой силой оказывается народ, томящийся ныне под игом рабства, но сумеющий разорвать оковы, когда придет час расправы с мучителями.

Именно в эту пору осознания исторического будущего России происходит самая важная встреча путешественника: он встречает первого русского революционера— Радищева. Следуя своему принципу быть всегда точным и верным реальным историческим фактам и событиям, Радищев и в этом случае не отступает от него. Действие в книге происходит в России в конце 80-х годов, в пору царствования Екатерины II и господства временщика Потемкина. События, описываемые здесь, соответствуют реальным событиям политической истории России тех лет. Факты, характеризующие положение крепостных, факты произвола дворянства документально верны, как верно само путешествие по всем отлично известной дороге, соединяющей две столицы. Как точны факты и события экономического и политического бытия русских людей, так же для Радищева важно сохранить точность и объективность в изображении идейной жизни русского общества. Герой-совремегшик воспитан реальными идеологическими факторами. Вот почему, создавая художественно-обобщенные, типические образы, он всякий раз опирался на конкретные факты, используя реальные судьбы известных ему людей. Так появились в книге субъективно-честные люди из дворян, надорвавшиеся в своей индивидуальной борьбе

с злоупотреблениями и убежавшие прочь от деятельности. И не случайно герой главы «Чудово», обозначенный буквой Ч., был Челищев, лейпцигский приятель Радищева. Так появились масоны, предлагавшие свой путь, путь того же бегства, путь индивидуалистический и антиобщественный. При этом нельзя забывать, что масоном стал в 80-е годы ближайший друг Радищева писатель Алексей Кутузов. Так оказалось необходимым вывести в книге мыслителей и деятелей типа Новикова и Фонвизина. Неизбежно было появление в книге самого Радищева, первого русского революционера, чья деятельность уже становилась объективным фактором русской истории.

Вот почему в Твери путешественник встречает автора первого революционного произведения в России, оды «Вольность», то есть Радищева. «Новомодный стихотворец», рассказывая путешественнику о своем намерении напечатать революционную оду, не ограничивается исповедным признанием, но, как истый революционер, читает встреченному им человеку свою оду, толкуя ее содержание, убежденно стремится обратить в свою веру человека, уже готового, в силу опыта путешествия, принять его учение.

В оде «Вольность», как мы уже знаем, Радищевым впервые изложена теория народной революции. Сюжет «Путешествия», подчинявший себе весь вводимый материал, не позволял вносить оду целиком. В композиционном строении «Путешествия» значение имела именно встреча с автором, с живым человеком, который излагает свое революционное убеждение, раскрывает концепцию рождения будущей свободной России. Подтверждая свою правоту поэтическим словом, он увеличивал воздействие своих революционных идей. Вот главные черты нарисованной им перед путешественником картины: «Человек во всем от рождения свободен». Поэтому вольность «есть дар бесценный», но «мучители»-дворяне вместе с царем отнимают у большинства людей этот дар, порабощают их, называя это все «изветом божества». Так было всегда, так происходит и в России, обширной области, где стоит «тусклый трон рабства». Суеверия—религиозное и политическое, подкрепляя друг друга,

Союзыо общество гнетут.

Одно сковать рассудок тщится,

Другое волю стерть стремится—

На пользу общую рекут.

Ш

Рассудок же называет этот политический режим обманом и рабством. В действительности, царь «великий злодей» и мучитель, «на огромном троне, властно севши, в народе зрит лишь подлу тварь». До сих пор все, видя это, оставались хладнокровными. Но наступает новая пора, и хотя вокруг престола «все стоят, преклонивши колена»,— пусть трепещет тиран—«се мститель грядет, прорицая вольность». «От тяжести порабощения» народ восстает.

Возникнет рать повсюду бранна.

Надежда всех вооружит,

В крови мучителя венчанна Омыть свой стыд пусть всяк спешит.

Меч остр, я зрю, везде сверкает,

В различных видах смерть летает Над гордою главой царя.

Ликуйте, склепанны народы;

Се право мщенное природы На плаху возвело царя.

Начался великий и самый справедливый суд, суд народа над преступником и злодеем—русским монархом. Приговор народа суров и мудр:«Злодей злодеев всех лютейший... Ты все совокупил злодеяния, и жало свое в меня устремил... Умри, умри же ты сто крат». Далее революция разливается, как море, по всей стране. «И се глас вольности раздается во все концы...

На вече весь течет народ;

Престол чугунный разрушает,

Самсон, как древле, сотрясает,

Исполненный коварств чертог.

Законом строит твердь природы.

Велик, велик ты, дух свободы,

Зиждителен, как сам есть бог!

«В следующих одиннадцати строфах,—заканчивает рас~ сказ автор «Вольности»,—заключается описание царства свободы, и действия ее, то есть сохранность, спокойствие, благоденствие, величие...»

Путешественник жадно слушал «прорицание о будущем жребии отечества». Отдельные мысли, наблюдения, выводы—следствие собственного опыта путешествия—под влиянием стихов этого «прорицателя вольности» складываются в систему революционных убеждений. Он начинает чувствовать себя мстителем. Мстителем он приезжает на станцию Городня.