У Сунь Ят-сена в то время были и такие «приверженцы», которые называли себя гомн-ньдановцами только для того, чтобы облегчить «проведение своих коммерческих операций. Но это не мешало им устраивать заговоры против Сунь Ят-сена. Вождя Гоминьдана это нисколько не тревожило: мало ли (подлецов на свете. Все попытки Бородина привлечь внимание Сунь Ят-сена к положению внутри партии вначале терпели неудачу.

И вот началась энергичная работа по перестройке Гоминьдана. Во всех районах Гуанчжоу и Шанхая были созданы местные организации, включавшие сотни и тысячи членов партии. Временный ЦИК издавал директивы, все активисты напряженно работали. Первые результаты реорганизации быстро начали сказываться: партия помогала фронту, готовилось новое демократическое законодательство и т. д. Но самый главный результат реорганизации — постепенное сплочение трудящихся вокруг Гоминьдана. Временный ЦИК совершенно не докладывал Сунь Ят-сену о ходе этой работы, так как Сунь Ят-сен был занят исключительно боевыми действиями своих войск. Поражения на фронте вынудили Сунь Ят-сена согласиться на объединение армии под единым командованием генерала Ян Си-миня. Сунь Ят-сен фактически перестал быть главнокомандующим и ему не было надобности постоянно разъезжать по всем фронтам. Надо сказать, что никакой военной подготовки вождь Гоминьдана не имел, и стратегические замыслы его, как правило, были неудачны. Он сам признавал, что это чуть не привело к «гуандунскому Ватерлоо».

Утром 18 ноября состоялось собрание гуанчжоуских комитетов Коммунистической партии Китая и Союза социалистической молодежи. Собрание обсудило итоги реорганизации Гоминьдана в Гуанчжоу и приняло решение о более интенсивной работе коммунистов в Гоминьдане, а также о борьбе с «правой оппозицией, деятельность которой безусловно была направлена не только против реорганизации Гоминьдана, но и против коммунистов. Члены КПК понимали, что их влияние в Гоминьдане зависит не от декларации, а от активной работы в гоминьдановских организациях. Из 40—50 руководителей районных комитетов Гоминьдана девять были коммунистами и членами Социалистического союза молодежи. В первом районе было 30 коммунистов, в десятом — 7, во втором — 3, в третьем, четвертом, пятом, шестом и одиннадцатом •—по одному, а в остальных районах не было ни одного коммуниста. Собрание приняло решение 'перевести хотя бы по одному коммунисту в те районы, где их не было, а в тех районах, где работали минимум три члена Коммунистической партии, создать ячейку. Секретари ячеек вместе с представителями остальных районов составили городское бюро, которое должно было собираться по крайней мере раз в неделю для определения «плана работы -коммунистов в районных организациях Гоминьдана.

На предыдущем собрании районных комитетов гуанчжоуской организации Гоминьдана было принято решение о шефстве. Каждая районная организация Гоминьдана шефствовала над одной из воинских частей на фронте. В связи с этим коммунисты Гуанчжоу приняли решение поручить двум наиболее сильным районным коммунистическим организациям взять шефство над частью юньнаньских и частью хунаньских войск. Было решено немедленно собрать несколько тысяч долларов, продовольствие, одежду и т. д. и в порядке, установленном ЦИК Гоминьдана, отправить все это со знаменами соответствующих районов на фронт, после чего поддерживать регулярную связь с подшефными частями.

Затем собрание обсудило вопрос о борьбе с правой оппозицией в Гоминьдане и пришло к единодушному заключению, что усиление работы в массах является единственным путем к решению этого вопроса.

18 ноября во второй половине дня состоялась еще одна встреча М. М. Бородина с Сунь Ят-сеном. Михаил Маркович рассказывал: «В то время с часу на час ожидалось падение Гуанчжоу. Чэнь Цзюн-мин наступал вдоль железной дороги Гуанчжоу —Шаогуань, грозя ворваться в город с севера. Другой отряд в нескольких верстах к востоку от города занимал станции по железной дороге Гуанчжоу—Шилун. От исхода боев на этих направлениях зависела судьба Гуанчжоу, а значит, и правительства Сунь Ят-сена. Я явился в главную квартиру как раз в то время, когда речь могла идти только о том, .«уда бежать. Сунь Ят-сен готовился уехать в Японию. Ни в Гонконге, ни в Шанхае, по его мнению, англичане ему жить не дали бы. На эти соображения я ответил приглашением поехать из Японии во Владивосток, а оттуда в Москву. Он с радостью принял это приглашение, сказав, что хотел бы также побывать в Берлине.

Во время нашего разговора явился Евгений Чэнь с жалобой на американцев, которые вместо закупленных у них бомб прислали мешки с болтами. Сунь Ят-сен отдал распоряжение бросать эти болты с аэропланов для устрашения врага.

„Пока вы еще сидите в этой комнате, — сказал я Сунь Ят-сену, — пока враг еще не ворвался в Гуанчжоу, а значит, пока еще есть надежда, нужно продолжать партийную работу в массах и не давать возможности кому бы то ни было воспользоваться суматохой для саботирования наших планов”. Сунь Ят-сен слушал меня, но мысли его, как мне казалось, были где-то на фронте. Он считал, что на оппозицию в Гоминьдане не стоит обращать внимания, так как она никакого влияния не имеет».

Предложения коммунистов относительно трех декретов не прошли. Но самое их обсуждение сыграло большую роль в укреплении обороноспособности Гуанчжоу. Рабочие, крестьяне, солдаты и мелкая буржуазия столь нуждались в облегчении своей участи, что одно упоминание о декретах вызывало всеобщее одобрение.

'Грудящиеся воспрянули духом и в ожидании принятия декретов стали записываться в отряды обороны Гуанчжоу и помогать армии. Солдаты, в свою очередь почувствовав поддержку народа, приободрились. Генералы, не желая расставаться с богатыми налогами, которые им удавалось собирать в Гуанчжоу, стремились использовать боевое настроение солдат. Был издан приказ о переходе в контрнаступление. К вечеру 18 ноября Гуанчжоуская армия нанесла противнику решительный удар и отбросила его от города.

Сунь Ят-сен немедленно сообщил ЦИК, что враг разбит. Он выразил надежду, что в скором -времени вся провинция будет очищена от неприятельских войск и тогда войска Гуанчжоуского правительства смогут начать поход на север.

19 ноября Сунь Ят-сен снова вызвал М. М. Бородина к себе в ставку. Он потребовал отметить в теоретической части проекта .программы тот факт, что принципы Гоминьдана были выработаны им, Сунь Ят-сеном, еще давно. Сунь Ят-сен подробно рассказал Бородину, как он работал над своей теорией и как он всегда боролся за нее.

Согласившись с этим, Бородин сказал, что, по его мнению, без практического руководства Сунь Ят-сена ошибки неизбежны; что уже сделаны кое-какие ошибки, которых могло и не быть, если бы Сунь Ят-сен постоянно принимал участие в работе ЦИК. Было согласовано, что впредь собрания ЦИК будут происходить в присутствии Сунь Ят-сена и под его председательством.

19 ноября вечером состоялось заседание ЦИК в главной квартире Сунь Ят-сена. Настроение у всех присутствовавших было приподнятое: новости с фронта обнадеживали. Только руководители правых были не особенно веселы. Отныне им приходилось выступать как руководителям оппозиции в присутствии самого Сунь Ят-сена.

Первым рассматривался вопрос о программе. На столе лежали оттиски номера газеты, в котором должен был появиться ее проект. М. М. Бородин в соответствии с указанием Сунь Ят-сена посоветовал четко сформулировать в проекте преемственность между принципами старой и новой программы Гоминьдана. Необходимо в преамбуле разъяснить, что настоящий проект является детальной разработкой трех народных принципов Сунь Ят-сена. Предложение было принято единогласно. Ляо Чжун-кай взялся за кисточку и написал формулировку решения. Она была зачитана Сунь Ят-сеном и одобрена всеми присутствующими.

Второй вопрос — организация гоминьдановской добровольческой дивизии и основание -военной школы. После обсуждения было решено на первое время ограничиться вечерними занятиями по -политграмоте и военному делу.

Затем было принято решение созвать комитеты районов в главной квартире Сунь Ят-сена, чтобы под его председательством заслушать отчеты с мест и дать новые инструкции.