Есть еще одно обстоятельство, которому наши исследователи почему-то до сих пор не уделили должного внимания, хотя оно также сыграло большую роль. Подготовка к восстанию в Омске шла настолько успешно, что руководители большевистского подполья признали возможным начать его уже в ноябре. Верные своей принципиальной позиции отказа от отдельных изолированных восстаний и твердо держа курс на всесибирское, они предложили томским большевикам начать выступпение с ними одновременно, но получили отказ. Томская большевистская подпольная организация насчитывала около 150 человек и как раз в это время заканчивала подготовку восстания политических заключенных (большевиков и советских работников) томской тюрьмы. Получив отказ, омские руководители отложили начало еноего восстания на 20 декабря 1918 г. Дальнейший ход событий показал, что то была потеря почти целого месяца чрезвычайно драгоценного времени: реальные силы ы период отсрочки увеличились мало, зато она дала провокаторам и агентам контрразведки лишнее время и возможности делать свое черное дело. Нельзя также жбывать, что в ноябре 1918 г. обстановка в Омске, как и во всей белой Сибири, была другой, чем в конце декабря. Читатель уже знает, что октябрь — ноябрь были шнолнены ожесточенной внутренней борьбой за власть в лагере белых, а это, несомненно, ослабляло позиции врагов и могло оказаться прежде всего благоприятным для восстания в Омске. Намереваясь начать восстание в ноябре, Сибирский областной подпольный комитет большевиков, видимо, имел в виду отмеченное обстоя-н'льство, но воспользоваться им ему не удалось.

«После событий 20—21 декабря, —доносил колчаковский контрразведчик 28 января 1919 г., — в Омске в рабочей массе настроение приподнятое и учащенно бьется пульс их партийной деятельности...» *

1^;.|це раз оправдались слова Ленина о том, что из каждой схватки с врагами большевики и руководимые ими революционные массы выходят еще более сплоченные, еще более сильные духом, еще более уверенные в своей окончательной победе.

Выводы

В многочисленных выступлениях в годы граждан-

• кой войны В. И. Ленин полностью разоблачил истинные контрреволюционные замыслы и цели империали-

• Iив Антанты. Полностью и до конца им разоблачены империалисты не только как смертельные враги социа-ниспиеской революции, но и как величайшие лицемеры, in.li Iупавшие с заведомо лживыми декларациями о«бла-| прочных» намерениях и целях вторжения их войск на n ppHiopnio Советской республики.

♦ Ш ЛО!’, ф. 147, оп. 9, д. 2, л, 11.

во всяком случае, служить источником формирования белогвардейской армии. Изучение вопроса позволяет установить несколько важных положений.

В дни мятежа подпольные контрреволюционные организации выступили в ряде городов (Новониколаевск, Томск, Красноярск, Барнаул и др.). О выступлениях их в это же время на селе сведений почти нет. Мы говорим об этом для того, чтобы подчеркнуть, что возглавлявшие восстание контрреволюционные организации, в том числе эсеры и меньшевики, заслуживающей внимания силы на селе в Сибири не имели. Были, конечно, волости, где кулаки создали свои вооруженные отряды и с приближением чехов и белых свергали Советы, но таких фактов отмечено мало. Безусловно и бесспорно следует признать, что отдельные враждебные Советам выступления крестьян нигде в это время не вылились в массовые восстания, как это имело место по всей Сибири, когда у власти стояли белые.

Вот почему общий вывод состоит в том, что в свержении Советов в Сибири в мае — июле 1918 г. ни кулачество, ни середняк активной роли не сыграли. Во-первых, потому, что в первый период мятежа основные военные действия ограничивались борьбой за города и железные дороги и закончились быстро, не успев даже распространиться на сельские районы и вовлечь в борьбу широкие массы крестьянства. Во-вторых, потому, что кулачество не было организовано и вообще подготовлено к участию в боях с советскими гарнизонами в городах и на железной дороге. Было бы абсурдно считать, что середняк должен был по собственной инициативе организоваться и выступить против интервентов и белых в защиту Советов в то время, как твердая продовольственная политика последних, затрагивая хозяйственные интересы середняка, вызывала его недовольство и недоверие.

Здесь главенствовала другая историческая закономерность: в политической (как и вооруженной) борьбе успех класса зависит от наличия у него политической партии, от активности и организованности последней. Такой партии в то время у основной массы сибирского крестьянства (середняка) не было. Его собственный небольшой тогда еще политический опыт толкал его на занятие выжидательной позиции в развертывавшейся между двумя основными противниками — пролетариатом и буржуазией — борьбе.

Боевое расписание белогвардейских войск, их дисло-ьация и оперативные сводки позволяют констатировать: и) малочисленность сил белых и их крайнюю разбросанность¹⁶⁵; б) наступление (после первых успехов) некоторого затишья, характеризующегося отсутствием карательных экспедиций и вообще военных действий в (Сибири. Понесшие тяжелые потери, партийные, советские руководящие органы еще не восстановились в условиях подполья, и потребовалось немало времени на организацию повстанческих и партизанских центров под руководством подпольных большевистских организаций.

Перечисляя основные общественно-политические уклады, имеющиеся налицо в России в то время, II. И. Ленин указывал, что «в мелкокрестьянской стране преобладает и не может не преобладать мелкобуржуазная стихия; большинство, и громадное большинство, и'мледельцев — мелкие товарные производители» ¹⁶⁶.

Зажиточное сибирское крестьянство отлично еще помнило, как все предшествующие новой омской власти и сменявшие друг друга (начиная с февраля 1917 г.) правительства России, каждое по-своему и не спрашивая его, усиленно занимались его, крестьянина, «священной собственностью» — его хлебом. Хлеборазверстка и твердые цены — эти новые в жизни крестьянина понятия и слона крепко засели в его голове как проклятое наследие последних, военных лет царствования Николая II⁴⁷. Пришедшее к власти в феврале 1917 г. буржуазное прави-1сл|.ство сразу же создало общегосударственный продовольственный комитет (с аппаратом на местах вплоть до волости), а 25 марта 1917 г. был издан закон о хлебной монополии, предусматривавший сдачу хлеба по твердым пеним. Фактически закон этот остался на бумаге по ряду причин. С установлением власти Советов в октябре 1917 г. вопрос был уже не в цене на заготавливаемый юсударством хлеб, как это было во времена керенщины. Оказывая отчаянное сопротивление объявленной Советами хлебной монополии, основной держатель хлебных излишков — кулачество ставило себе по науськиванию эсеров задачей вынудить Советы отказаться от проведения социалистических мероприятий, задушить революционный народ костлявой рукой голода. «Кажется,— писал В. И. Ленин, — что это борьба только за хлеб; на самом деле это — борьба за социализм»¹⁶⁷.

Отменив введенную Советами хлебную монополию и разрешая вольную продажу хлеба, эсеро-меньшевистское омское правительство рассчитывало этим путем привлечь на свою сторону основную массу сибирского крестьянства. В основе решения лежали не заботы о крестьянстве, а чисто политическая контрреволюционная авантюра, рассчитанная исключительно на обман его. Омские главари отлично понимали, что колоссальные товарные запасы хлеба не найдут в Сибири покупателей, а экспортировать его за границу или в голодающие районы Европейской России нет никакой возможности ¹⁶⁸. Идя навстречу требованиям кулачества и разжигая его аппетиты к наживе на спекуляции хлебом, Омск и не надеялся, что ему удастся этим решением закрепить за собою навсегда поддержку всего сибирского крестьянства. Власть не была в состоянии восстановить рыночные условия капиталистического строя: предложение крестьянства на продажу сельхозпродукции росло, а спрос того же крестьянства на предметы первой необходимости (керосин, гвозди, сахар, чай и т. п.) власти удовлетворить не могли.