...С утратой Россоши немецко-фашистское командование потеряло управление войсками. Деморализованные и дезориентированные части начали в беспорядке отходить на запад. Но в районе Валентиновки, Солонец, Мит-рофановки противник продолжал упорно сопротивляться войскам генерала В. А. Копцова.

Рыбалко поехал в корпус, на месте разобрался в обстановке и выделил для ликвидации вражеской группировки дополнительные части, действия которых поддержала авиация 2-й воздушной армии.

Меры, принятые командармом, привели к полному разгрому митрофановской группировки противника,

дался чей-то отчаянный крик:

В один из этих дней у нас произошел небольшой курьез.

Оперативная группа штарма расположилась в недавно освобожденном нами населенном пункте — небольшом селе, наполовину сожженном гитлеровцами. Мы с Рыбалко и Соловьевым углубились в поступившую из частей сводку потерь боевой техники. И вдруг в сенях раз

— Немцы!

Юрий Николаевич первым выскочил из комнаты и побежал к танкистам. Но оттуда уже донесся зычный голос: «По машинам!»

Экипажи трех танков, сопровождавших командующего, начали поспешно разогревать двигатели, но сделать это было непросто. Стоял жестокий мороз, смазка смерзлась, пришлось использовать паяльные лампы. А вокруг— тьма кромешная, сквозь густую метель едва пробивается скупой свет из окна командующего.

— Откуда здесь немцы? — недоумевает Рыбалко.

Не могу этого понять и я. На добрый десяток километров вокруг территория уже очищена от противника.

Пока мы выясняем, кто и где заметил приближение немцев, разведчики приводят их. Окоченевшие, в куцых шинелишках, в пилотках, обхмотанных бабьими платками,— где-то около двух десятков «сверхчеловеков».

То ли они умышленно отстали от своей части, то ли заблудились в снежной круговерти, но на них каким-то образом наткнулись разведчики, разоружили и погнали к нашему расположению. А бойцы, находящиеся в охранении на дальних подступах к штабу, заметив эту, в тем

ноте показавшуюся громадной, толпу, поспешили отправить нарочного с предупреждением в штаб.

Вряд ли мне запомнилось бы это недоразумение, если бы оно не сопровождалось одним весьма неприятным обстоятельством.

Поспешность, с которой экипажи готовили свои машины к бою, привела к тому, что один танк полностью обгорел. Комендант доложил об этом генералу Соловьеву, и, когда мы вернулись в комнату командующего, у Юрия Николаевича был сильно удрученный вид.

— Что случилось? — насторожился Рыбалко.

— Танк вышел из строя... _ч

— Как, почему? \

Соловьеву явно не хотелось открывать истинной причины и он ничего лучшего не придумал, как сказать:

— Приобрел цвета побежалости...

Мы с Павлом Семеновичем переглянулись: что бы это могло означать? Лейтенант Стратович, сидевший в соседней комнате и слышавший наш разговор, не выдержал и рассмеялся. Он уже успел побывать у танкистов и знал, что у них произошло.

Юрий Николаевич сердито оглянулся, понял, что мы все равно узнаем, и, вздохнув, объяснил, в чем дело.

— Вот как ваша техника охраняет командование армии,— осуждающе произнес Рыбалко.— А если бы тревога оказалась не ложной?

Однако можно было понять и танкистов. На освобожденной территории в такой жестокий мороз держать двигатели на постоянном подогреве? Вот они и расслабились...

Острогожско-Россошанская операция длилась пятнадцать дней. 23 января войска Воронежского фронта полностью выполнили поставленную перед ними задачу, Они разгромили более 15 вражеских дивизий, 6 дивизиям нанесли тяжелый урон, взяли в плен свыше 86 тысяч солдат и офицеров противника.

В уничтожении окруженной в лесах восточнее Алек-сеевки вражеской группировки, которая насчитывала свыше 20 тысяч человек, участвовал 15-й танковый корпус В. А. Копцова, взаимодействовавший со стрелковыми дивизиями 40-й армии и 18-го отдельного стрелкового корпуса. Группировка противника — свыше 40 тысяч человек,.— окруженная к северо-востоку от Россоши, была ликвидирована частями 12-го танкового корпуса М. И. Зиньковича во взаимодействии с дивизиями 18-го отдельного стрелкового корпуса.

...Накануне наступления политорганы провели в частях партийные и комсомольские собрания. Командиры и политработники рассказали о задачах, стоящих перед войсками армии, призвали коммунистов и комсомольцев быть в первых рядах сражающихся. «Не щадя сил и жизни, выполним воинский долг, разгромим ненавистного врага!» — было записано в резолюциях.

На некоторых собраниях побывал и командующий, В его памяти запечатлелся кое-кто из выступавших. Поз-

же, подписывая наградные листы, Павел Семенович с удовольствием вспоминал:

— Этот танкист давал клятву не щадить сил для разгрома врага. Ну что ж, он сдержал слово...

О тех, кто был представлен к награде посмертно, Павел Семенович говорил:

— Клялся не пощадить своей жизни!..— и, вздохнув, расписывался.

Формы партийно-политической работы складывались в зависимости от обстановки. Так, в период сосредоточения частей и соединений в заданном районе коммунисты и комсомольцы получали персональные задания: обеспечить скрытность и маскировку, сохранение военной тайны, поддержание дисциплины и порядка на марше и дневках, мобилизовать товарищей на образцовую подготовку техники и оружия к бою. В дни сражений они словом и личным примером увлекали за собой солдат и командиров.

Во время Острогожско-Россошанской операции войска 3-й танковой в трудных условиях с боями прошли сотни километров, освободили свыше ста населенных пунктов, расположенных на территории РСФСР и УССР. Участие в этой операции было одной из блестящих страниц истории армии, образцом боевых действий по окружению и уничтожению вражеских группировок.

Личный состав 3-й танковой получил благодарность Верховного Главнокомандующего. Многие солдаты, офицеры и политработники удостоены высоких наград Родины.

Президиум Верховного Совета СССР наградил командующего армией П. С. Рыбалко высшим полководческим орденом — орденом Суворова I степени. Ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенанта.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

После успешно завершившейся Острогожско-Россошанской операции 3-я танковая армия была выведена из боя и сосредоточена в районе Валуйки, Уразово, Каменка. Однако наши надежды на то, что удастся отдохнуть, перегруппировать силы, привести войска и технику в порядок, не сбылись. Командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф, И. Голиков поставил новую задачу: 3-я танковая вместе с 6-м гвардейским кавалерийским корпусом * генерала С. В. Соколова обходным маневром с юга должна овладеть Харьковом. 40-я, 69-я армии под командованием генерал-лейтенантов К. С. Москаленко и М. И. Казакова и 5-й гвардейский танковый корпус выходят в район севернее города и обходят его с северо-запада.

Согласно плану, 3-я танковая наносила главный удар в направлении Чугуев, Мерефа, с выходом на Люботин, Валки, отрезая противнику пути отхода на Полтаву.

Накануне наступления Рыбалко объявил на Военном совете свое решение об оперативном построении армии.

Подполковник Чепраков доложил разведданные. О силах противника сказал, в частности, следующее:

— В полосе наступления армии держат оборону четыре немецких пехотных дивизии, понесшие в боях значительные потери. На подступы к Харькову перебрасывается из Франции танковая дивизия СС «Рейх», заново перевооруженная и полностью укомплектованная, имеющая до 300 танков и большое количество самоходной артиллерии.

Генерал Зинькович с сомнением переспросил:

— До 300 танков? Не много ли?

— Цифра перепроверена данными разведки фронта,— обиделся Чепраков.— Убедитесь в бою...

— Важно, чтобы эта цифра не была занижена,— заметил командующий.— Но вообще-то, товарищ Чепраков, вы отлично знаете, что разведку необходимо вести на протяжении всей операции. О любых изменениях, обнаруженных в процессе боев, докладывайте незамедлительно!