— Какой галдеж! — заревело чудовище. Зажав испуганных кендеров под мышками, великан углубился в чащу на дюжину ярдов. И тут Транспрингер заметил вырытую в земле нору, у одной из сторон которой обрывались гигантские следы. Дыра была по крайней мере шести футов в диаметре. Без сомнений, достаточно обширная для…

Не приостановившись, огр прыгнул в пустоту. Стены двадцатифутовой ямы, в которую они нырнули, устремились им навстречу, и в конце концов великан с грохотом шлепнулся в утоптанную землю на дне. Огр приземлился на ноги; кендеры, все еще зажатые под мышками, были обезопасены. Покрутившись по сторонам, Транспрингер смог разглядеть, что огр движется вниз по туннелю. Дамарис визжала и лягалась, а Транспрингер в это же время наслаждался прекрасной "верховой ездой".

Влажный, отдающий плесенью проход вылился в круглую комнату, в стенах которой все еще гуляли отголоски эха. На одной из стен вверх уходила изогнутая лестница. Крякнув, огр свалил свой груз на пол. Оцепеневшие от неистовой "скачки", еще не вполне отошедшие от волшебства рощи, которое только начинало затухать, двое кендеров уселись на неровный песчаный пол, собираясь с мыслями. В мерцающем свете факела разглядел импровизированный стол, состоящий из большой доски, лежащей на двух столь же непомерно крупных булыжниках. За столом сидел — а вероятнее, был привязан к нему — Финес Докторишка. Голова мужчины безвольно болталась у него на груди. Крохотный нимб из волос у основания черепа, оставленных ему сострадательной природой, теперь ощетинился наружу. Лицо и руки человека покрывали царапины, хотя в остальном он казался целым и невредимым.

— Что ты с ним сделал? — спросил Транспрингер, чуть склонив голову в сторону Финеса.

Огр отступил назад, немного обиженный.

— Да ладно вам, я лишь слегка зацепил его. Он так молотил кулаками в воздухе, что мне пришлось его связать, чтобы он ненароком не навредил себе.

Великан ткнул Финеса в бок, и мужчина застонал.

— Поправится.

— Обожди минутку! Откуда ты знаешь Общий язык? — поинтересовалась Дамарис.

Огр завращал огромными глазами с обвисшими кругами под ними.

— Я должен был знать, что теперь от кендера не дождешься элементарной вежливости.

Он тяжело вздохнул, выпустив струю зловонного воздуха сквозь сцепленные зубы, и печально покачал головой.

— Давайте начнем с начала, ладно? Меня зовут Винсент. А вы кто?

Дамарис с Транспрингером обменялись недоверчивыми взглядами. Вежливый огр, да еще и умеющий ясно выражать свои мысли? Очень интересно…

Ручонка Транспрингера исчезла в мясистой ладони великана.

— Транспрингер Лохмоног, к вашим услугам, — вежливо сказал он. Потом жестом указал на второго кендера. — А это Дамарис Метвингер.

Огр бережно принял ее крохотную ладошку.

— Я очарован, — сказал он и хихикнул; его смешок звучал так, будто кто-то пытался сыграть симфонию на рыбьем скелете. — Ведь так? "Очарован"? Но это вы только что явились из заколдованной рощи!

Внезапно его веселье сменилось расстройством.

— Не обращайте внимания. Такие вещи всегда пропускаются кендерами мимо ушей.

Винсент отошел в сторону и принялся рыться в каких-то ящиках.

— Как вы думаете, на обед подойдут копченая рыба, молодая морковь и хлебная запеканка? — спросил он через плечо. — Ох, прошу прощения. Я выбросил хлебную запеканку. Как насчет свеженьких, спелых яблок взамен?

Транспрингер чуть было не захлебнулся слюной, но его беспокоил Финес.

— Хоть это и звучит заманчиво, Винсент, — сказал седовласый кендер, — мы с друзьями должны идти.

Транспрингер встал, взяв Дамарис за руку, и указал на недвижимое тело Финеса, распластавшееся за столом. — Спасибо огромное за то, что вытащил нас из этой проклятой рощи. Мы с радостью расскажем об этом всем своим друзьям.

— Сядь! — заревел огр и ткнул Транспрингера в грудь, так что кендер полетел на пол. Дамарис шлепнулась рядом.

Брови Транспрингера поползли вверх от изумления. Уйти отсюда будет не так просто, как ему показалось вначале.

— Вы останетесь здесь и составите мне компанию до тех пор, пока я так хочу! — гремел Винсент, который нависал над ними, широко расставив ноги и скрестив на груди массивные, мускулистые руки.

На столе зашевелился Финес — надо же, выбрал время для пробуждения! В ожидании бури, вот-вот готовой разразиться, Транспрингер буквально мечтал, чтобы в руках оказалось что-нибудь тяжелое, чем можно было бы вырубить Финеса опять. Как оказалось, оно все равно не потребовалось бы.

Финес застонал, принялся корчится и извиваться, пока не выпрямился за столом, и лишь потом открыл глаза. Взглянул на свои связанные руки и ноги, на Транспрингера и Дамарис, а затем прямо на Винсинта, выпрямившегося в полный рост; руки великана были сложены на груди, а на толстой шее яростно пульсировали вены. Финес открыл рот, точно хотел что-то сказать, затем закрыл его, будто решил сперва подумать. Так и не издав ни звука, Финес закатил глаза и повалился на бок в глубоком обмороке.

Вудроу беспомощно наблюдал, как оживший дракон под кендером расправляет крылья.

— На этой зверюге мистер Непоседа пронесется над моим трупом, — невольно подытожил он. Ему совсем не понравилось, как звучали эти слова, и потому он бросился вперед, а услужливый кентавр любезно наклонил голову. Белобрысый юноша ухватился за извивающийся драконий хвост и повис на нем, болтаясь из стороны в сторону. Шершавые чешуйки и заостренные шипы глубоко ранили и царапали незащищенную кожу, однако он продолжал держаться, думая только об одном: если он упустит кендера, госпожа Хорнслагер очень рассердится.

Когда дракон расправил могучие крылья и поднялся выше, он, казалось, увеличился в размерах. Некоторое время спустя, когда к Вудроу наконец вернулась способность соображать, нечего было и думать о том, чтобы спрыгнуть. Всем своим весом он навалился на могучий хвост, хлеставший воздух в попытке сбросить незваного наездника.

Тем временем Тассельхофф вполне оправился от первоначального потрясения и, выпрямившись, восседал в седле. Пока дракон поднимался навстречу утреннему солнцу, он счастливо подпрыгивал и колотил ногами по чешуйчатой морде. Внезапно чудовище наклонилось, а взмахи крыльев прекратились. Подъем сменился падением, и чудовище, взяв чуть левее, спикировало обратно на карнавал. Когда в ушах засвистел ветер, Тассельхофф заверещал, а Вудроу задрожал от страха. Длинные волосы Таса хлестали Вудроу по лицу, и если бы тому пришло в голову открыть глаза, он, вероятно, навсегда лишился бы зрения. Но глаза Вудроу были сомкнуты плотнее рук, обвивших толстый драконий хвост.

Они падали все быстрее и быстрее, устремившись прямо к карусели. Гномы, на головы которых стремительно несся огромный зверь, в панике разбегались кто куда. Но в самый последний момент дракон выровнялся и промчался над самой лужайкой, поднимая за собой облака сухой листвы и пыли. Тассельхофф заметил крохотного гнома-механика, приплясывающего возле рычагов.

— Кажется, она заработала так, как ей и полагается, — заорал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Не более чем в дюйме от земли дракон расправил крылья и перешел почти на вертикальный подъем. Тассельхофф обхватил седло, чтобы не опрокинуться.

Пронзительный крик за спиной дал Тасу понять, что в безумную поездку на драконе он отправился не один. Изогнувшись в седле, он увидел Вудроу, белого, как эльфийский саван; юноша что есть силы вжался в драконий хвост. Прямо под Вудроу была земля, удалявшаяся со стремительной скоростью, и Гизелла, указывающая пальцем на гнома-механика.

— Вудроу! Что ты здесь делаешь? — заорал Тас. — Эй, а Гизелла отсюда кажется такой крошечной! Разве не чудесно?!

Но Вудроу знал, что если он и откроет для чего рот, то разве что для того, чтобы завизжать. Поэтому он просто затряс головой, пока вдруг не почувствовал, что она самопроизвольно откидывается назад. Оставаться с закрытыми глазами было страшно, он приоткрыл один и обнаружил, что произошло. Юноша видел спину дракона, мистера Непоседу, который чуть не лишился рассудка от ужаса, и небо, перевернутое с ног на голову. Затем небо уступило место земле, но его не оставляло чувство, что земля находится вверху. "Если я не закричу, меня наверняка стошнит", — подумал Вудроу, абсолютно не представляя при этом, в какую сторону полетят рвотные массы. Он открыл рот, но оттуда вырвался только хриплый, надтреснутый звук.