— А почему не "П" тогда?

— В самом деле, ты прав, как всегда, прав, — пробормотал Боздил. Он задумчиво почесал лысый затылок. — Давай-ка посмотрим.

Придвинув поближе к себе свечу, он взялся за большой, затянутый паутиной том из шкафа, предварительно смахнув с него пыль. Та закружилась в воздухе, и гном отрывисто закашлялся, но Лигг услужливо похлопал его по спине. Пожевывая губы, Боздил распахнул пожелтевшие страницы и принялся всматриваться в содержание, водя по листам указательным пальцем, пока не нашел искомую информацию.

— Вот оно! — Он облизал палец и быстро добрался до нужной страницы. — "К" — для кендера.

Гном захлопнул толстый талмуд.

— Да нет же, там он ДОЛЖЕН быть, — устало возразил Лигг. — Ты не помнишь? Десять лет назад мы полностью реорганизовали коллекцию, и следовало подумать о том, чтобы отразить изменения в инвентарной книге. После того, как я достроил третью башню… — продолжал он, пытаясь пробудить у брата воспоминания.

— Ну да! — наконец молвил Боздил. — Теперь я вспомнил! Мы поместим его в Двенадцатую Демонстрационную Комнату.

— Что это еще за буквы: "П", "Д" или еще что? — Тас был близок к тому, чтобы лопнуть от любопытства. Лигг взглянул на кендера так, будто тот был не более, чем крохотной букашкой. — Почему именно одна из этих букв? А не другая?

— Но ты же сказал… ах, не обращай внимания!

Боздил показывал дорогу, Лигг замыкал шествие. Они прошли минимум двенадцать комнат, до отказа забитых витринами всевозможных размеров. Тассельхофф задержался в комнате, которая демонстрировала морских существ, плавающих в полных жидкости емкостях. Особенно его заинтриговал сосуд, содержащий Око Глубин.

Круглый центральный глаз чудовища, амебовидное туловище и два крохотных глазка на стебельках выглядели так устрашающе, будто тварь находилась в привычной ей природной среде, и даже у бесстрашного кендера волосы встали дыбом на макушке.

Вудроу приостановился рядом с тушками и чучелами охотничьих птиц. Соколы напомнили ему про тренировки юного оруженосца, и он неподвижно стоял перед колоннами немигающих сов и филинов, вспоминая время, проведенное в доме дяди Гордона.

Когда Тас и гномы-механики добрались до комнаты, где все стеклянные витрины поразительно отличались друг от друга и по размерам, и по очертаниям, и по цвету, они вовсе не упустили Вудроу из виду. Они медленно проходили мимо чучел с табличками, определявшими их видовую принадлежность: дриада, овражный гном, дух леса, горный гном, эльф.

Боздил остановился перед пустой витриной с табличкой в основании, которая гласила "кендер". Гном сочувственно улыбнулся и сказал:

— Теперь ты понимаешь, почему это так тяжело?

— Я только вижу пустую кендерскую клетку, — тупо прокомментировал Тас.

— Недолго ей осталось пустовать, — скороговоркой пропел Лигг.

Взгляд Тассельхоффа все еще оставался озадаченным.

— Да не заставляй меня говорить вслух! — страдальчески выкрикнул Боздил. — Ничего личного, будь уверен, — быстро продолжил он, заметив проблески осознания на физиономии Тассельхоффа. — Это наша Цель Жизни. Собирать все, обитающее на Кринне, чтобы много веков спустя наши потомки знали, как выглядел кендер, к примеру.

— И чего ты смотришь с таким отвращением? — выпалил гном-механик, когда выражение лица кендера неуловимо преобразилось. — Ты думаешь, мы получаем от этого удовольствие? Да я ни за что не избрал бы себе Целью Жизни такую дрянь по собственной воле! А ты, Лигг?

Его брат оскорбленно нахмурился.

— Конечно нет, скажешь еще! Лучше уж до конца своих дней считать изюм в сдобных булочках, как кузин Гликфаб. Уммм! — Он властно задрал подбородок.

Боздил смерил пленника осуждающим взглядом.

— Ты себе даже не представляешь, какая сложная у нас работа. Возьми, например, троллей. Что ты с ним сделаешь? Его можно убить, только спалив или вымочив в кислоте, — он выдавил из себя подобие смешка, — и можешь себе представить, что станется после этого с его внешним видом. — Боздил изобразил полнейшую безнадежность, воздев к небу руки. — И если мы и убьем кого-нибудь из них, дураку ясно: в качестве экспоната этот тролль не годится. А как еще можно добыть для музея пристойно выглядящего тролля, не убивая его при этом? — Он нахмурился. — До сих пор не знаю, как искать выход из этой ситуации. Ты говорил, что подумаешь над этим, Лигг. Ну и как?

Боздил покосился одним глазом на брата.

— Троглодиты! — внезапно рявкнул Лигг.

— Извините? — изумленно переспросил Тассельхофф.

— Троглодиты, — повторил Лигг. — Они могут менять цвет, когда пожелают. Если тот, которого мы изберем в экспонаты, решит поменять цвет на зеленый в последний момент, а мы подобрали для него симпатичную зеленую склянку, нам не остается ничего, кроме как заменить ее на другую.

Гном-механик выглядел очень серьезным.

— Меняя цвет воды и стекла, можно создавать довольно хитрые иллюзии, и самое главное, что делать это можно в самый последний момент.

— Подробнее, анукапоподробнее! — Боздил ухватился за новую мысль с упорством безумца. Лицо его приобрело свекольный оттенок, и гном принялся плясать вокруг своего братца в совсем неподходящих для этого занятия башмаках. — Новая порода, полукровки; невозможно вечно оставаться одним и тем же! Но мы должны попытаться.

— То есть вы собираетесь замариновать меня? — воскликнул Тассельхофф, переведя дыхание.

— О боги, нет, — терпеливо успокоил его Боздил. Раздутые ноздри кендера с шумом выпустили воздух.

— Из млекопитающих мы всегда делаем чучела. Сейчас нам нужно твое полное имя и дата рождения, чтобы сделать запись в книгу.

Наблюдая за неверием, явственно проступающем на лице кендера, он добавил:

— Говорю тебе, — Боздил разговаривал с Тасом медленно, точно общался с маленьким ребенком, — ничего личного. Ты нам очень понравился. Но работа есть работа…

— Придется мне сделать это своим личным делом, — послышался от двери вопль Вудроу; бледное лицо и широко раскрытые глаза выдавали приближающуюся истерику.

Боздил угрюмо воззрился на юношу с соломенными волосами.

— Как раз ты мне не нужен — мы уже добыли экземпляр человеческого мужчины. Ты просто прицепился к моему дракону и пробрался незваным гостем в наши владения.

Вудроу не знал, как реагировать на утверждения гнома-механика. То, что здесь действительно не было пустой витрины и таблички с названием его расы, казалось хоть каким-то утешением. Юноша знал, что должен что-то предпринять. Но в голову пришла лишь одна-единственная мысль.

— Бегите, господин Непоседа! — завопил юноша, ухватив кендера за грудки и вытолкнув вон из комнаты, в коридор. Ошеломленный Тассельхофф споткнулся о свой хупак, пришел в себя и тут же вскочил на ноги. Вудроу несся от одного зала к другому, не отпуская кендера ни на шаг. Наконец, перед ними возникла дверь; юноша рванул дверную ручку и тяжелая деревянная конструкция с треском распахнулась. В этот же миг в глаза ударил солнечный свет, но чуткое ухо уловило очень любопытный шум. Он доносился из-за распахнутой двери и очень напоминал утробное рычание гигантского горного льва.

Вудроу захлопнул дверь и, задыхаясь, отскочил от нее подальше. Он с ужасом ожидал или появления гномов-механиков, или льва, который вышибет двери именно в тот момент, когда он размышляет о дальнейших действиях.

— Зачем куда-то бежать? — спросил Тассельхофф, никогда не сбегавший с поля битвы. — У меня есть хупак, то, что нужно для зарвавшегося льва.

Тассельхофф потянулся было к дверной ручке, но его остановила рука Вудроу.

— Я не могу ничем помочь. Единственное, чем я располагаю — крохотный кинжал. Лев разорвет нас на части и сжует на обед, с хупаком или без! И никаких обид, — пропыхтел он, сдерживая шумное дыхание.

— Да не боюсь я, — бросил Тассельхофф, гордо выпятив грудь.

— Это хорошо, ибо я напуган настолько, что на обоих хватит, — серьезно заметил Вудроу. — Вот бы еще знать, где сейчас Боздил и Лигг!