Людям, не знающим его, он может показаться странным. Порой он бывает груб, резок в высказываниях, немного амбициозен, немного красноречив. Но все эти качества очень гармонично переплетаются с трудолюбием, справедливостью и добротой. Он самодостаточен и тверд в убеждениях.

Я благодарю его за предоставленные дневники и выражаю свое глубокое уважение.

1998 год не принес особых перемен. И все же люди пытались адаптироваться к жизни, пытались наладить свой быт, отстраивали дома и восстанавливали разрушенное. Еще старались привыкнуть к новой власти. Просто привыкнуть потому, как ждать от этой власти было нечего. Оптимистично настроенные пытались убедить себя и окружающих в том, что разруха и нищета — это последствие всех революционных перемен, проводя аналогию с 1917 годом.

Почти во всех районах города появилось электричество, в частные дома стала поступать вода. В многоэтажки вода не поднималась (из-за недостаточного напора). Коммунальные службы держались кое-как (из-за отсутствия специалистов).

Школы, которые уцелели, уже принимали в своих стенах учеников. Правда, преподавательский состав большинства учебных заведений оставлял желать лучшего. По причине нехватки кадров, учителями становились выпускники старших классов, Но как говориться на безрыбье и рак рыба, довольствовались тем, что имеется.

Городские больницы, хоть и полуразрушенные тоже стали работать. В большинстве из них отсутствовали окна, не было ни воды, ни отопления. Еще не было необходимого оборудования и медикаментов. Если человек ложился в больницу, он приносил с собой практически все: матрац, постельные принадлежности, посуду, шприцы, вату, спирт, бинты, лекарства, капельницы, градусник и т. д. Приходилось также запасаться пластиковыми бутылками, в которых больные носили себе воду со двора. В больницах имелись только койки и медперсонал. Нужно отдать должное этим отважным людям, которые работали в этих условиях и не менее отважным больным, которые там же лечились. Выбирать не приходилось.

Функционировали и районные администрации, которые только и занимались тем, что продавали населению всевозможные справки. Работала и налоговая инспекция, которая умудрялась сдирать налоги с предпринимателей, не успевших толком восстановить свою деятельность.

Открылись двери высших учебных заведений республики. Уже работал Нефтяной, Педагогический институты, Чеченский Государственный Университет. Знаний особых от студентов не требовалось. В зачетку вкладывалась энная сумма, и так, молодежь получала высшее образование, переходя с курса на курс.

Во всех государственных учреждениях отсутствовало отопление. Если летом в нем не было необходимости, то зимой начинались настоящие мучения. С наступлением холодов в школах, больницах, администрациях люди сооружали дореволюционные буржуйки, чтобы не замерзнуть. И все равно в школах дети на уроках сидели в верхней одежде.

Есть такое понятие как «перезимовать» — оно звучит как переждать, перетерпеть. Но нет слова «перелетовать», потому что лето ждут с нетерпением. Вообще летом все как то легче переносится. Разруху прикрывает зелень, обилие овощей и фруктов выручает малоимущие семьи. Появляется надежда даже у самых безнадежных пессимистов. Население становилось очень активным в теплое время года.

Предприниматели скупали в центре города первые этажи в более или менее уцелевших зданиях. Их восстанавливали, делали косметический ремонт. В этих помещениях открывали аптеки, магазины, парикмахерские, салоны связи, фотосалоны и прочее.

Наибольшей популярностью пользовались кафе, торгующие сладостями. Завсегдатаями таких мест в основном были студенты. Предпочтение отдавали кафетерию «Столичный».

Когда — то до войны в Грозном был большой магазин-кафе «Столичный», где продавались разные торты и пирожные. Там стояли столики, за которыми можно было съесть любимое пирожное и выпить кофе. В магазине всегда было огромное количество народа. Иногда, заглянув туда, мы уходили, чтобы не стоять в очереди. В память об этом магазине, большинство открывающихся кафе называли «столичными».

Эти кафешки, пожалуй, были единственным местом развлечения для нашей молодежи.

А еще у нас в городе появилось радио «Грозный». Программы радиопередач были рассчитаны на молодых людей. И хоть местные ди-джеи, пока еще не умели работать в эфире профессионально, тем не менее, эта волна уже имела немало поклонников. На радио, в основном звучали музыкальные открытки. Иногда устраивались конкурсы, например, на лучшее стихотворение. В этом конкурсе я тоже приняла участие, и, кажется, даже что-то выиграла. Если не ошибаюсь, мое произведение признали лучшим стихотворением месяца. Писать стихи бросила.

Вообще у меня с детства жуткая черта, которую я считаю своим главным недостатком — это неспособность доводить начатое до конца. В первом классе я собирала открытки, в четвертом решила собирать марки, и даже заставила маму купить у переезжавших соседей два альбома марок. Потом марки выменяла на три наклейки (меня просто одурачил одноклассник, пообещав за мои альбомы кучу наклеек). Затем, решив заняться исследованиями, выпросила у родителей микроскоп, который через пару недель вышел из строя. На этом мои искания не закончились. Дальше были разные кружки: «умелые руки», кулинарный, танцевальный, пение в хоре. Об участии во всевозможных конкурсах, викторинах, олимпиадах я и не говорю. Однажды мне довелось играть шамаханскую царицу, где единственные слова, которые я должна была произнести, были: «хи-хи-хи, ха-ха-ха» — не боится знать греха.

Роль мне предложили, скорее всего, потому, что у меня имелся в наличии подходящий костюм. Это был национальный костюм, который мама сшила нам с сестрой еще на Новогоднюю ёлку. Одноклассница Оксана играла роль царя Гвидона. Когда мы с ней зашли в наспех сооруженный к представлению шатер, я зацепилась головной накидкой за деревяшку от шатра, и он свалился на нас с Оксанкой. Над нами, конечно, хохотала половина школы, но это не помешало занять нашему классу первое место в конкурсе самодеятельности.

После школы были бухгалтерские курсы, курсы английского, а позже компьютерные и курсы машинописи.

Еще я поступила в наш университет. Меня давно охватила идея поступить в вуз, хотя бы на заочное отделение.

Как-то летом в 99 году я зашла к соседке, во дворе на крыльце дома сидел ее младший сын Ислам с учебником в руке. Я поинтересовалась у парня: не надоело ему учиться, ведь лето на дворе. Ислам ответил, что готовит второй вступительный экзамен в университет. Тут я и вспомнила, что тоже собиралась этим летом поступить.

На следующий день кинулась собирать документы и, довольная своей прытью, отправилась в приемную комиссию. Правда я немного опоздала, на многие факультеты вступительные экзамены либо уже начались, либо закончились. Остался филологический факультет. Из того что было, выбрала отделение русского языка и литературы. Еще был недобор на физико-математический факультет, но я всегда испытывала страх и беззащитность перед точными науками и после окончания школы обходила их стороной.

В короткие сроки, насобирав необходимую литературу, подготовилась к экзаменам и успешно их сдала. На экзамене мне достались вопросы про наречия, причастный оборот и незаменимые «Мертвые души». Еще когда произведение Гоголя проходили по школьной программе, я не могла понять, из-за чего осуждают Чичикова. Ну, скупал человек эти души, ведь вреда то от этого не было ни живым, ни мертвым. Сейчас, пожалуй, его бы назвали предприимчивым человеком, который из ничего умеет делать деньги. Но на экзаменах надо придерживаться общепринятых норм, а посему необходимо было изобразить покупателя усопших душ эдаким моральным монстром, что и было мною сделано. Вот так я стала студенткой ЧГУ.

Та часть населения, которая не работала и не спешила повышать свой интеллектуальный уровень, очень быстро вливалась в религиозное течение, которое в народе называли «ваххабизм». Сами же эти люди говорили, что они никакие не ваххабиты, а просто истинные мусульмане. Но больше всего это было похоже на секту. Под влияние сектантов, как правило, попадали слабохарактерные, неуверенные люди или совсем еще юные подростки, у которых не сформировался свой взгляд на мир.