— Ну как ты провел день?
Майерс пожал плечами.
— Чем занимался?
— Ничем. Пылесосил.
Она коснулась его руки:
— Все тебе шлют привет.
Они допили виски.
— Слушай, у меня идея, — сказала она. — Почему бы нам не заехать к Морганам? Всего на несколько минут. Мы же с ними так и не познакомились, а они уже сто лет как вернулись. Честное слово, мы можем просто заехать и сказать: привет, мы Майерсы, те самые. Они ведь нам прислали открытку, приглашали зайти на праздники. Они ведь нас пригласили! Не хочется домой, — вдруг сказала она и стала рыться в сумочке, выуживая сигарету.
Майерс подумал, что когда выходил из дому, отопление он включил, а свет всюду выключил. Потом подумал про снежные хлопья, плывущие за окном.
— Ты забыла про оскорбительное письмо, которое они нам тогда прислали. Что мы завели кошку, — сказал он, — что кошку в их доме держим.
— Да они уж про это давным-давно и думать забыли, — сказала она. — Да и не могли они всерьез на это сердиться. Ну давай к ним заедем, Майерс, а? Все равно ведь мимо ехать!
— Ну, тогда надо им хоть позвонить сначала, раз мы к ним собираемся, — сказал он.
— Ну вот еще! В этом же весь смысл! Давай не будем звонить. Просто возьмем и постучим в дверь и скажем: привет, мы тут когда-то жили. Хорошо? А, Майерс?
— Мне кажется, надо бы все-таки позвонить сначала, — сказал он.
— Праздник же, — сказала она. — Пошли, дорогой.
Она поднялась, взяла его под руку, и они вышли в снег. Она сказала: поедем в моей машине, твою захватим на обратном пути. Он открыл ей дверь, потом обошел машину и сел на пассажирское место.
Что-то сжалось у него внутри, когда он увидел освещенные окна, увидел снег на крыше, машину перед подъездом. Шторы не были задернуты, и елочные огоньки подмигивали им из окна.
Вышли из машины. Он взял Полу за локоть — пришлось перебираться через сугроб, — и они направились к парадному. Успели сделать всего несколько шагов: навстречу им из-за гаража вынесся огромный лохматый пес и бросился прямо к Майерсу.
— Господи боже мой, — произнес тот, вдруг сгорбившись, сделал шаг назад и поднял к лицу руки. Дорожка была скользкой, он поехал на каблуках и упал, взмахнув полами пальто. Лежа на промерзшей траве, с ужасающей уверенностью подумал: сейчас схватит за горло. Пес рыкнул и принялся обнюхивать Майерсово пальто.
Пола схватила ком снега и швырнула в собаку. На крыльце зажегся свет, дверь отворилась, и мужской голос позвал:
— Баззи!
Майерс поднялся на ноги и отряхнул пальто.
— Что происходит? — спросил мужчина, не покидая дверного проема. — Кто там? Баззи, сюда. Сюда, дурачина.
— Мы — Майерсы, те самые, — сказала Пола. — Мы пришли пожелать вам счастливого рождества.
— Майерсы? — сказал тот, в дверях. — Пошел вон! Убирайся в гараж, Баззи! Пошел, пошел! Это Майерсы, — сказал мужчина, обернувшись к женщине, которая выглядывала из-за его плеча.
— Те самые Майерсы? — сказала женщина. — Ну так зови их в дом, ради бога, зови их в дом. — Женщина вышла на крыльцо и сказала: — Заходите, пожалуйста, холодно ведь. Я — Хильда Морган, а это — Эдгар. Мы очень рады. Заходите, пожалуйста.
Обменялись торопливыми рукопожатиями, стоя на крыльце. Майерс и Пола вошли в дом, и Эдгар захлопнул дверь.
— Давайте помогу вам раздеться, — сказал Эдгар Морган. — Снимайте пальто. Ну как вы, в порядке? — спросил он у Майерса, внимательно его разглядывая. Майерс кивнул. — Я знал, что наш пес — дурачина, но такого он еще никогда не отчебучивал. Я все видел — в окно смотрел.
Майерс подумал: странное дело, и взглянул на Моргана. Тому было за сорок. Лысина, довольно большая. Мешковатые брюки, свитер, кожаные шлепанцы.
Хильда Морган объявила:
— Его зовут Баззи. — Состроила гримаску: — Это Эдгара пес. Я-то не могу, когда в доме животные, но Эдгар купил собаку и обещал держать ее в гараже.
— Баззи и спит в гараже, — сказал Эдгар Морган. — Просится в дом, но мы, знаете, не можем этого допустить. — Морган усмехнулся. — Да садитесь, садитесь, если только найдете себе местечко. Набросано, накидано… Хильда, милая, сдвинь, пожалуйста, вон те вещички на кушетке, пусть мистер и миссис Майерс присядут.
Хильда Морган принялась расчищать на кушетке место для гостей, сняла и положила на пол упаковочную бумагу, готовые уже свертки, ножницы, коробку с лентами и тесьмой, искусно вывязанные бантики.
Майерс заметил, что Морган снова рассматривает его, теперь уже без улыбки.
Пола сказала:
— Майерс, дорогой, у тебя что-то запуталось в волосах.
Майерс пощупал пальцами волосы на затылке и вытащил сухую веточку. Положил ее в карман.
— Ну и пес, — сказал Морган и снова усмехнулся. — Мы как раз приготовились выпить чего-нибудь горячительного. Заворачивали последние праздничные дары. Может, выпьете с нами ради праздничка? Что будете пить?
— Горячительного? Это прекрасно. Все равно что, — сказала Пола.
— Все равно что, — сказал Майерс. — Как жаль, что мы вам помешали.
— Чепуха какая, — сказал Морган. — Мы очень… Нам очень… хотелось посмотреть, какие это такие Майерсы. Хотите грога, сэр?
— С удовольствием.
— А вы, миссис Майерс?
Пола кивнула.
— Два грога на подходе, — сказал Морган. — Милая, я думаю, мы тоже созрели, правда? — обратился он к жене. — Во всяком случае, появился повод. Это ведь событие в своем роде.
Он взял ее чашку и отправился на кухню. Майерсу слышно было, как грохнула дверца буфета и как Морган пробормотал что-то, очень похожее на ругательство. Майерс на мгновение зажмурился. Потом взглянул на Хильду Морган. Она поудобнее устраивалась в кресле у противоположного конца кушетки.
— Садитесь здесь, с этого конца, вы оба, — сказала она и похлопала ладонью по подлокотнику. — С этого конца, поближе к камину. Попросим Моргана подбросить дровишек, когда он вернется из кухни.
Они сели. Хильда Морган сложила руки на коленях, сплела пальцы и наклонилась вперед, всматриваясь в лицо Майерса.
Гостиная была все такой же, как он ее помнил. Только на стене, над креслом Хильды Морган, появились три гравюры в рамках. Небольшие. На одной мужчина во фраке и крахмальной манишке приветствовал двух дам, приподнимая цилиндр. Дамы держали в руках кружевные зонтики. Все это происходило на широкой площади, по которой сновали люди, лошади, экипажи.
— Ну, как ваше путешествие по Германии? — спросила Пола. Она сидела на самом краешке кушетки, держа сумочку на коленях.
— Нам ужасно понравилось в Германии, — сказал Эдгар Морган, входя из кухни с подносом в руках. На подносе стояли четыре большие чашки. Майерс сразу же узнал эти чашки.
— А вы бывали в Германии, миссис Майерс? — спросил Морган.
Пола сказала:
— Мы собираемся, правда, Майерс? Может, в будущем году. Будущим летом. Или через год. Как только сможем себе это позволить. Может, как только Майерсу удастся что-нибудь опубликовать. Майерс ведь пишет.
— Полагаю, путешествие в Европу могло бы оказаться весьма благотворным для писателя, — произнес Эдгар Морган. Поставил чашки на специальные подставки. — Угощайтесь, пожалуйста.
Он сел в кресло напротив жены и уставился на Майерса.
— В своем письме вы упоминали, что уходите с работы, чтобы писать.
— Так оно и было, — сказал Майерс и отпил из чашки.
— Он почти каждый день что-нибудь пишет, — сказала Пола.
— Неужели? — сказал Морган. — Это впечатляет. Могу ли я спросить, что именно вы написали сегодня?
— Ничего, — сказал Майерс.
— Так праздники же, — сказала Пола.
— Вы должны им гордиться, миссис Майерс, — сказала Хильда Морган.
— А я и горжусь, — ответила Пола.
— Рада за вас, — сказала Хильда Морган.
— Я тут на днях слышал кое-что такое, что могло бы вас заинтересовать, — сказал Эдгар Морган. Достал табак, стал набивать трубку. Майерс закурил сигарету, поискал взглядом, где может быть пепельница. Не нашел и уронил спичку за кушетку. — На самом деле это ужасная история. Но может быть, вы сумеете ее как-то использовать, мистер Майерс. — Морган зажег спичку и пыхнул трубкой. — Моя вода да на вашу мельницу, знаете ли, и всякое такое… — сказал Морган и засмеялся. Помахал спичкой в воздухе, чтобы погасла. — Парень этот — примерно моего возраста. Коллегой моим был, года два или вроде того. Естественно, мы немного были знакомы, и друзья у нас были общие. А потом он ушел из фирмы, получил место в университете, где-то в провинции. Ну и знаете, как это бывает иногда, завел роман с одной студенткой.