Для литературы 20-х годов такое изображение процессов, происходивших в пореволюционной деревне, было явлением передовым. В те годы появилось много произведений, в которых была и революционная романтика, и восхищение героизмом участников гражданской войны, но авторы которых в то же время романтизировали и преувеличивали стихийные начала революции (например, «Ветер» Б.Лавренева, «Повольники» А.Яковлева, «Ватага» В.Шишкова и др.) и значение партизанского движения среди крестьянства, изображая его как главную силу революции (эти недостатки, например, были присущи и «Партизанским повестям» Вс. Иванова и романам Л.Сейфуллиной). Леонов в «Барсуках» избежал такой односторонности.
Повествовательной речи Леонова свойственен лиризм. Сказовая форма, в которой написаны «Барсуки», давала широкий простор для выражения авторского отношения к происходящим событиям. И все главы, рассказывающие об обстоятельствах возникновения мятежа и о трагических его последствиях, проникнуты глубокой скорбью о напрасно пролитой крови, о бессмысленных жертвах, о неразумных действиях «барсуков» — темных крестьян, оказавшихся на поводу у кулаков. Прекрасные описания природы в романе — душные, насыщенные предчувствием грозы летние дни и ночи — помогают почувствовать тяжелое, грозное настроение, которое сопутствует мятежу.
Олицетворением социалистической революции, ее силы и организованности в «Барсуках» должен был выступить Павел, брат Семена. Коммунист, красный комиссар, он послан в деревню, чтобы подавить мятеж, во главе которого находится Семен. В конце романа братья встречаются: Семен, покинутый единомышленниками, убедившись в бесперспективности дела, в безнадежности сопротивления, сам сдается в плен Павлу.
Создание реалистического образа коммуниста, героя гражданской войны — одна из центральных проблем литературы 20-х годов. Ее успешно решает Д.Фурманов, нарисовав правдивую фигуру Клычкова («Чапаев»), несколько позднее А.Фадеев создает образ своего Левинсона («Разгром»). Но для многих талантливых писателей того времени эта задача оказывается еще непосильной. Очень часто большевистскую стойкость, волю и непреклонность эти писатели понимали как жертвенность, аскетизм, отказ от личных чувств. Коммунист порою изображался, как человек с необыкновенной судьбой, стоящий над массой. И вот появлялись бездушные, холодные фигуры «железных», «стальных» людей, мрачных, непонятных одиночек.
Таков Курт Ван в романе К.Федина «Города и годы», таков Николай Курбов в романе И.Эренбурга «Жизнь и гибель Николая Курбова»; можно здесь вспомнить и образ коммуниста в рассказе М.Слонимского «Маширл Эмэри», и образы коммунистов в «Партизанских повестях» Вс. Иванова.
В отличие от многих писателей того времени Леонов не стремится наделить своего героя неестественным пренебрежением к личным интересам и привязанностям; Павел человечнее названных выше литературных персонажей. Но образу нехватает ясности и определенности. Павел нарисован неотчетливо, внутренний мир человека такого типа, его психология, мировоззрение не очень еще ясны молодому писателю. Леонову, как и многим другим писателям тех лет, нужно было гораздо ближе стать к народу, чтобы увидеть подлинное лицо коммуниста — центральной фигуры нашей эпохи.
Конечно, говоря сейчас о романе, который был написан 30 лет назад, останавливаешься прежде всего на том, что было в нем наиболее показательным для быстрого идейного и художественного роста молодого писателя.
Было в «Барсуках» известное преувеличение антагонизма города и деревни, неуверенность в возможности уничтожить лежащую между ними пропасть; были в этом романе и условные, романтические фигуры, были и искусственные ситуации, сюжетные повороты, изобретенные только ради пущей занимательности. Не избежал Леонов и соблазнов книжной романтики. Так, Настя, возлюбленная Семена, обрисована во второй части романа, как «роковая» женщина, воплощающая для Семена все соблазны и греховность ненавистного города. Но эти условные, чисто литературные моменты не могли помешать главному в романе Леонова: верной исторической перспективе, значительности и правдивости центральных фигур.
А.М.Горький всегда отмечал своеобразие леоновского языка, называя его «крепким, ясным, русским языком».
Язык произведений Леонова отличается яркой, цветистой метафоричностью, своеобразным синтаксисом, повышенной эмоциональностью. В «Барсуках» впервые стало ясно видно, какую особую роль приобретает повествовательный язык самого автора в художественном методе Л.Леонова. Роман написан почти целиком в характерной для раннего Леонова сказовой форме, т. е. в форме устного рассказа очевидца, в котором воспроизведены все особенности его речи. Порою в этой форме отражалось лишь увлечение автора излишней красивостью языка. Но в целом роману чужд был языковый формализм и натурализм, его образность была подчинена идейному замыслу, а форма сказа позволяла использовать богатство народной речи.
Таким образом, роман «Барсуки» в целом был победой реализма в творчестве молодого писателя.
Казалось бы, теперь перед Леоновым открылся широкий путь — своим талантом, даром богатого и яркого художественного слова служить родному народу и революции.
Но очень сложной была в этот период политическая и литературная обстановка, и немало еще идейных колебаний предстояло преодолеть многим советским писателям, в том числе и Л.Леонову.
Известно, что после окончания гражданской войны Советская власть, перейдя к новой экономической политике, допустила временно некоторое оживление капитализма, сохраняя при этом полностью командные высоты в руках пролетариата. Оживление частной торговли, «будничные» хозяйственные задачи, которые ставила перед народом партия, многими из тех, кто видел в революции только романтику разрушения, было воспринято как возвращение к старому, как сдача позиций буржуазии. В середине двадцатых годов в произведениях ряда советских писателей, не сумевших понять сложность политических задач, стоявших перед страной в этот период, в центре внимания оказывается человек, который искренне предан революции, но не может найти себе места на новом этапе ее развития. Ему кажется, что боевые революционные традиции забыты, что позиции сданы, что кругом царит мещанское засилье. В самом обращении писателей к этой фигуре, к человеку колеблющемуся и сомневающемуся не было ничего порочного. Это явление существовало в действительности, и, значит, ему было место и в литературе. Но часто у самих писателей не было ясного взгляда на изображаемое явление, и в нарисованных картинах и образах чувствовалась солидарность автора и героя в несколько пессимистическом восприятии окружающей действительности, в преувеличении мощи новой буржуазии, неистребимости мещанства («Трансвааль» и отчасти «Города и годы» К.Федина, «Гадюка» А.Толстого, «Растратчики» В.Катаева, «Проточный переулок» И.Эренбурга и др.). Шаткие идейные позиции приводили некоторых писателей к нарочито усложненным психологическим характерам и отвлеченной романтике.
Непонимание значения нэпа, а значит, и многих процессов, происходивших в жизни страны, сказалось в это время в творчестве Леонова. В 1925–1926 годах Леонов пишет роман «Вор» — произведение очень путаное и незрелое с идейной стороны, при всей его внешней оригинальности по художественной манере очень несамостоятельное. Главными героями романа были воры, убийцы, нэпманы и т. д. Этот роман свидетельствовал об отступлении Леонова от уровня, достигнутого им в «Барсуках». Вместо изображения широких масс народа — обособленная кучка людей, выброшенных из общества, вместо социально-типичных конфликтов — поиски вечных «загадок» человеческой души, вместо ясной веры в победу революции — пессимистическое преувеличение силы ее врагов.
Но надо отметить, что и в этот период Леонов не остался равнодушным к судьбе родины и народа. Как и куда будет развиваться революция? Мучительные поиски ответа на этот вопрос определяют внутреннее содержание жизни главного героя романа «Вор», хотя в этот период писателю не удается придти к ясному и четкому выводу.