— О, ничего важного, просто подарки для тебя, Элли и вашей мамы.

Возникшее на ее лице волнение стоит того, чтобы привезти эти подарки. Не знаю, как Кейтлин отреагирует на них и примет ли вообще.

Пейтон ведет меня в дом. От запаха тыквенного пирога у меня урчит в животе. На кухне колдуют Кейтлин и Элли, у обеих на талии повязаны фартуки. Кейтлин идет мне навстречу. Я целую ее в щеки, а она обнимает меня.

— Спасибо, что пригласила.

— Ну, Пейтон же нужно было с кем-то завтра смотреть футбол.

Я гляжу на Пейтон, пожимающую плечами. Она нетерпеливо держит сестру за руку, ожидая подарки, которые я принес.

— Пейтон покажет тебе твою комнату.

Я следую за девочкой вниз.

— Помнишь телевизор?

— Конечно, — отвечаю я.

Мы заворачиваем за угол в комнату Мейсона, и я вижу, почему она заговорила об этом. В центре телевизора на меня смотрит зияющая дыра.

— Что случилось?

— Элли взбесилась и запустила в него папин футбольный мяч.

Не знаю, что и сказать, поэтому просто закрываю рот. В роли отца я выступаю чуть больше месяца, так что не гожусь судить о таких вещах. Пейтон открывает дверь и входит внутрь.

— Это собачья будка.

Я не могу удержаться от смеха: не только потому что здесь много времени любил проводить Мейсон, но и потому что она соответствующе декорирована. Нужно поблагодарить Кейтлин за то, что она привнесла в мою жизнь веселья. Пейтон оставляет меня обустраиваться. Я отправляю Ноа сообщение, что нахожусь в городе и в доме Кейтлин и что мы увидимся в пятницу. Я хотел увидеть его сегодня вечером или завтра, но Джози была непреклонна: сын должен провести праздники с ней, Ником и их семьями. Я не мог с ней спорить, поэтому принял ее решение и не стал настаивать.

Беря с собой сумку с подарками, я поднимаюсь наверх. Кейтлин сидит за столом и пальцами растирает виски. Я вижу раскрытую чековую книжку и стопку счетов. Выдвигаю стул, сажусь напротив и слегка дотрагиваюсь до нее. Она пытается улыбнуться, но я вижу, что она плакала.

— Где девочки?

Она берет свои бумаги и откладывает их в сторону.

— Они в своей комнате смотрят фильм.

— Хочешь об этом поговорить?

Я указываю на стопку счетов. Вытирая с лица слезы, она качает головой.

— Ничего не поделать. Мне придется продать дом.

Знаю, что я переступаю черту, но не могу удержаться. Я беру ее чековую книжку и просматриваю. Здесь не хватит даже на то, чтобы купить галлон молока. Я уже тянусь к счетам, как ее рука ложится поверх моей.

— Кейтлин, позволь мне помочь. Я знаю, что тебе не нужна благотворительность, но, пожалуйста, выслушай. У меня есть средства, чтобы это уладить. Ради Мейсона.

— Я не могу, Лиам.

— Но и дом продать ты не можешь. В этом доме девочки жили со своим отцом, он хранит воспоминания. — Я снова тянусь и беру ее ладонь в свои руки. — Я хочу это сделать ради девочек. Пожалуйста, позволь мне все уладить.

Она забирает у меня руку и, рыдая, закрывает ею лицо. А потом кивает, тем самым давая мне согласие, чтобы я позаботился о счетах. Я же планирую сделать гораздо больше.

Я пытаюсь убедить Кейтлин, что ей нужно развеяться, но она отказывается и выталкивает меня за дверь. Мне хочется, чтобы она пошла со мной к Ральфу. Я сказал ему, что дам несколько концертов, если он установит плату за вход. Мне хочется, чтобы он немного на мне заработал. Это меньшее, что я могу сделать.

На место я прибываю рано, открытую дверь бара подпирает шлакоблок. Я захожу внутрь, где Ральф обустраивает сцену, и подхожу, чтобы пожать ему руку.

— Привет, ты раненько.

— Да, хотел с тобой кое о чем поговорить перед тем, как вечером выйти на сцену.

Я убираю электрические вилки от усилителя и микрофона, чтобы они не мешались под ногами.

— Что такое?

— Мне бы хотелось для Кейтлин Пауэлл и ее девочек дать благотворительный концерт. Я привезу свою группу, а мой менеджер все устроит. Мы будем играть бесплатно, но вся выручка с входных билетов пойдет Кейтлин.

Ральф потирает подбородок, его пальцы двигаются взад и вперед.

— Ну, конечно! — с огромным энтузиазмом восклицает он. — Черт, да сегодня вся плата за вход пойдет им. Мои девочки сделают объявления.

— Спасибо, Ральф.

Я хлопаю его по плечу, прежде чем тот уходит со сцены. Я возвращаюсь к своей машине и достаю клавишные и гитару. Я сказал Ральфу, что сегодня у нас будет аншлаг. Как только все инструменты установлены, я быстро проверяю звук. За качество микрофона беспокоиться не стоит, но мне хочется послушать, какая здесь будет акустика с усилителем.

Вокруг сцены расхаживают женщины, некоторые из них в очень коротких юбках. До возвращения в Бомонт из-за Мейсона я бы утащил одну из них за кулисы, чтобы по-быстрому перепихнуться, но не сейчас. Ни одна из них меня не привлекает. На самом деле, то, как они одеты, лишь говорит об их доступности.

Как только свет гаснет, я начинаю свое выступление. Сегодня я играю двенадцать песен, может, что-то еще на бис. Я пока не решил. Начинаю я с песни «Незабываемая». Это будет наш второй сингл. Сэм убьет меня, если узнает, что я ее играю, но мне все равно.

Между песнями я принимаю несколько заявок от фанатов из передних рядов. Просят сыграть некоторые мои ранние хиты, но большинство исполняемых мною сегодня песен не из нашего недавнего альбома.

— Что ж, у меня есть время выполнить еще одну заявку, — сообщаю я толпе.

— У меня есть заявка, — доносится из передней части бара мужской голос. Я жду, что мужчина выйдет вперед, но он не двигается.

— Я сказал, у меня есть заявка!

— Хорошо, давайте ее послушаем, — отвечаю я, все еще ожидая, что мужчина покажется.

— Моя первая заявка — оставь мою гребаную невесту в покое. Вторая — вали из Бомонта и больше никогда не возвращайся. А третья заявка этого вечера — расскажи своему сыну, какой ты неудачник, чтобы, когда ты убрался отсюда, он не ненавидел меня за то, что я выгнал тебя из города.

Ненавижу пьяных.

Наконец, показывается Ник, он раскачивается из стороны в сторону. Друзья по обеим сторонам от него пытаются усадить его на место. Все в баре притихли: одни смотрят на меня, другие — на него.

Я провожу пальцами по струнам гитары, чтобы привлечь внимание людей.

— Не можешь мне ответить, Вестбери?

— Нет, Эшфорд. Сейчас не место и не время.

— Тогда давай выйдем, зазнайка.

Я качаю головой и снимаю гитару.

— Простите, ребята, концерт окончен. Но не забудьте о благотворительном шоу, которое мы устраиваем.

Я убираю гитару и клавишные, когда Ральф на ухо мне извиняется за Ника. Я отвечаю, чтобы он не беспокоился насчет Ника и что тот просто пьян. Я осматриваю бар в поисках него, но того уже и след простыл, так что и я решаю уйти.

Когда я выхожу на улицу, Ник стоит, прислонившись к грузовику. Я не настроен разговаривать с ним в таком виде. Я складываю свои инструменты на заднее сиденье и поворачиваюсь к нему лицом. Мужчина медленно приближается ко мне не в состоянии двигаться прямо.

— Где твои дружки?

— Они мне не нужны, чтобы надрать тебе задницу, Вестбери.

— Я не буду с тобой драться, — говорю я, отходя от машины.

— Ну, а я буду. Мне нужно бороться за свою семью. С тех пор, как ты здесь объявился, я только и слышу: Лиам то, Лиам сё. Мой папа то, мой папа это. Я его папа, черт побери, а не ты! Я воспитал его. Я лечил его разодранные коленки и учил играть в футбол, пока ты там трахал половину женского населения. И та, которая скоро станет моей женой... боже, какой же сучкой она была и все из-за тебя...

— Не смей называть ее сучкой, Ник. Ты пьян и будешь об этом жалеть.

Я достаю телефон и отправляю Джози сообщение, чтобы она приехала и забрала его, пока не случилось ничего плохого.

— Ты бросил ее. А я собирал осколки. Я терпеливо ждал, чтобы она посмотрела в мою сторону, а когда это произошло, я был так счастлив. Но нет же, тебе нужно было вернуться и все испортить. Она любит меня, а не тебя, так почему бы тебе не собрать свое барахло и не убраться? Сделай нам всем одолжение — свали отсюда! Я хочу вернуть свою семью, а ты стоишь у меня на пути.