– Всё было так, да не так, – сказал капитан.

– Как вы оказались в пещере, и почему Ари пощадила вас? – Мал не мог удержаться от любопытства.

– Между вами, принц, и отшельницей проскочила молния такой силы, что погибли невинные люди, совершенно случайно ставшие свидетелями вашего первого свидания. Мы с Филиппом, оказавшись у пещеры во второй раз, сразу признались ей в том, что ничего собой не представляем, и появились лишь для того, чтобы предупредить о вашем возвращении. Впрочем, наш великодушный рыцарь опять пытался предложить свои услуги, если Ари пожелает с кем-нибудь сразиться, но ее интересовали только вы. Не будь вы влюблены, я бы посоветовал вам присмотреться к Ари. Она могла бы стать вашей отважной спутницей. Приятно, когда такая женщина находится рядом на поле битвы.

Вернувшиеся Ву и Верн сообщили, что хозяин города Кир извещен о приезде рыцаря Филиппа, принца Мала и принцессы Маргариты. Благородные гости приглашены во дворец, где они смогут вдоволь поесть и повеселиться. Ари и капитан не пожелали ни того, ни другого и остались ночевать в лагере, а Филипп и Мал в сопровождении Маргариты, а также Ву, Верна и Дана, вскоре въехали в городские ворота, распахнутые пожилым привратником. Он взглянул на них как на людей, ступивших после долгих странствий на поистине обетованную землю. Молчаливая и сдержанная улыбка привратника говорила о том, что он наяву видит счастливейший из снов.

В городе, выросшем посреди пустыни, стояли дома, стены которых были выложены из камней, добытых в близлежащих горах и лачуги, укрепленные ровно настолько, чтобы не обрушиться под потоками воды и не быть снесенными ветром. Все без исключения жилища были увиты цветами. Их стебли пробивались сквозь увлажненную и заботливо взрыхленную землю, взбираясь вверх по натянутым до самой крыши нитям.

Из лачуг иногда выскакивали дети, чтобы поглазеть на пришельцев, и тут же исчезали, впечатленные их грозным видом. Город казался населенным куда больше цветами, чем людьми. Мал чувствовал страх растений, источающих в вечерние сумерки завораживающий аромат.

– Вам нечего бояться! – в который раз повторял про себя Мал.

И только тогда к нему пришла мысль:

– Насколько странно выглядят солдаты, совсем недавно чудом выжившие в кровопролитном сражении, а теперь обращающие влюбленные взгляды к каждому встречному цветку!

Дворец Кира был самым величественным сооружением в городе. Но оценить его красоту путникам было не так-то просто. Дворец окружали высокие деревья, своими ветвями плотно заслоняющие место обитания Кира от посторонних взглядов.

– Будьте благосклонны к нашим друзьям – цветам, – гласила надпись на каменной табличке, установленной поблизости.

Цветы были везде. Они располагались по всей внешней поверхности дворца, устроившись на полукруглых выступах. Они покачивались в горшках, подвешенных на каменных стержнях, аккуратно закрепленных на стене, розовые, желтые, фиолетовые лепестки тянулись вверх из круглых окон, открывающим ход солнечным лучам внутрь комнат, где проводили жизнь люди, поклоняясь красоте, явленной в виде растений. Узкая извилистая тропинка, ведущая к дворцу, пролегала сквозь густые и высокие заросли. На ступенях каменной лестницы их встретил человек в простой одежде. Его руки были испачканы в земле.

– Садовник, – подумал Мал, но Филипп приветствовал его так, как подобает титулованным особам.

Это и был Кир. Он жестом пригласил гостей подняться, решив на ходу объяснить, как обстоят дела в подвластном ему городе:

– Если вы спросите, кем я повелеваю, то я скажу вам откровенно: это цветы повелевают мною! Вы видите, у меня царит полная свобода: цветы могут расти везде, где им вздумается. Здесь нельзя совершить насилие над свободной волей цветка и пересадить его с одного места на другое. Придет время, и так будет везде и всегда. Это будет совершенный мир. Впрочем, он и сейчас не лишен достоинств.

Мал был удивлен, что никто из придворных так и не вышел им навстречу. Кир провел их по пустому длинному коридору в хорошо освещенную залу.

– Прошу вас отведать угощение, приготовленное лучшим поваром нашего города! – Кир указал на стол, заставленный едой. – Был бы рад вам его представить, но, увы, мои слуги скромны и не любят показываться на глаза чужестранцам. Зато его лучшие блюда уже готовы очутиться в ваших желудках. Съешьте их в том порядке, который взбредет вам в голову. В нашем городе не принято церемониться: мы едим, когда голодны, и пускаемся в пляс, когда играет музыка.

Мал взглянул на Филиппа. Тот не выказывал удивления. Кир, посчитав, что достаточно оказал внимания гостям, сел за стол где-то с краю, посадил рядом с собой Ву и Верна и первым приступил к трапезе. Он подтянул к себе огромную тарелку с сочным овощным блюдом, запустил в него всё еще грязную после садовых работ пятерню, собрал охапку мелко порубленных листьев и земляных плодов и с силой запихнул ее себе прямо в рот. Для удобства он запрокинул голову, держа ее так некоторое время, пока последний прозрачный и еще дымящийся листик не соскользнул вниз. После чего Кир издал телом звук бурлящей жидкости и потянулся за следующей охапкой. Маргарита придвинула глубокую тарелку с фруктами и ягодами, плавающими в белом сладком соусе, и принялась азартно поглощать ее содержимое. Ву и Дан сначала вели себя за столом как подобает слугам, молча и неподвижно. Кто из них первый набросился на еду, Мал не заметил, но так или иначе это произошло. Филипп и Верн вели себя как обычно. Рыцарь отламывал маленькие кусочки от ароматного пирога, плавно подносил их рукой ко рту, после чего слегка наклонялся и захватывал еду губами, не роняя при этом ни крошки. Верн почти ничего не ел, позволив себе только утолить жажду. Между тем Кир, постанывая от наслаждения, схватил уже опустошенную им тарелку, с легкостью разорвал ее на две части и стал вгрызаться то в одну, то в другую. Приглядевшись, Мал открыл для себя, что вся посуда запечена из теста и вполне пригодна для употребления в пищу. Он не удержался и отломил кусочек от тарелки, съел его и потянулся за другим.

Уничтожив без остатка несколько блюд, Кир остановился, оглядел гостей, задумался на мгновение, затем поднес к губам висящий на шее небольшой рожок и протрубил в него. Раздался протяжный звук, и грянула музыка. В зале появились пять похожих друг на друга, как сестры, женщин. Кир встал из-за стола, подхватил одну из них и повел в танце. Другие подошли к Филиппу, Ву, Верну и Дану и склонились перед ними. Вместе со всеми, взяв за руку Маргариту, вышел из-за стола и Мал, охваченный непреодолимым желанием танцевать. Рядом с ним была Маргарита. Кир, который до сих пор поражал бесцеремонностью и прожорливостью, теперь проявил себя как неутомимый и искусный танцор.

После танца все вернулись за стол и продолжили пиршество. На этот раз Кир сел рядом с Малом. Он слегка склонил голову и вполголоса сказал, что в Египте высадились французы и голландцы с целью пленить принца и Маргариту. После чего, с неизменной улыбкой на лице, посмотрев Малу в глаза, добавил, что эти отряды возглавляют короли Гербранд и Пипин.

Мал тоже улыбнулся. От избытка еды его клонило в сон. Он представил себе, как Ари, скрыв лицо маской, в мужской одежде, и держа за руку Маргариту, встает на пути голландского отряда. Король Гербранд принимает ее за Мала и объявляет его своим пленником. В ответ Ари снимает маску, дает знак Маргарите исчезнуть и предлагает потрясенному Гербранду сразиться.

– Если ты проиграешь, то мои воины сразу убьют вас, если устоишь три поединка, сможешь вернуться домой живым! – на этих словах из-под песка вокруг голландцев встают черные арабы и натягивают луки.

Разъяренный Гербранд слезает с коня и бросается в бой. Ари с ходу выбивает у него клинок, Гербранд поднимает его и опять пытается заколоть женщину, но та неуязвима. Третий поединок заканчивается тем, что Ари стоит ногой на груди поверженного Гербранда, а острие ее клинка царапает кожу на его шее. Когда голландский король понимает, что смерть близка как никогда, и, закрыв глаза, прощается с жизнью, один из арабов покидает место в строю и подходит к Ари.