“Уверовать” означало для них стать выше всего этого. “Уверовать” — в контексте их, как и любой другой ситуации, — означало повернуть вспять поток инерции, отказаться быть тем, чем быть проще и не требует усилий, чтобы стать тем, чем быть трудно и требует воли, затраты сил, жертвы… Поэтому столь фундаментально в исламе понятие “джихад” — буквально: крайнее, напряженнейшее усилие, преодоление инерции, борьба с ничтожным внутри себя и с агрессией ничтожного снаружи.

Конечно, Посланник Бога (мир ему) обращался не к первому встречному сброду: эти бедуины в своей генетической основе были благородны, они являлись законными наследниками Ибрахима (Авраама), Отца верующих, Первого верующего, который в условиях глубокой деградации тогдашнего человечества, утратившего духовную интуицию и непосредственный внутренний опыт, совершил героический акт: повернулся от того, что представлялось очевидным, к тому, что утратило очевидность, от торжествующей множественности повернулся к скрытому Единому. Эти бедуины в течение веков растеряли великое наследие Ибрахима-ханифа, но у них было право на него…

Итак, что означает для современного человека быть тем, “кто уверовал”? То же, что в свое время для впавших в многобожие потомков хаджар (Агари), плюс та тяжесть, которая добавилась за истекшее время. Нынешняя инерция не сводится лишь к племенному идолопоклонству, ныне акт веры должен преодолевать гигантский вес человеческого самообожествления, нового шаманизма, переряженного в культ Разума и Счастья. Современному верующему противостоит планетарная сверхорганизация, где государственные бюрократии — лишь видимая часть айсберга, его заклятым врагом является сатанинское чудовище Роста — единственное, что в бренном мире вампирически пухнет и с каждым часом увеличивается, в то время как все другие земные реалии иссыхают и умаляются в его пользу.Ибо современное человечество с его солипсизмом, глупостью и раболепием перед похабнейшими идолами и фетишами полностью контролируется ростовщиками. Как проще всего определить нынешнего ростовщика? Это тот, кто продает фиктивные деньги, получая за них настоящие. Вот и вся архетипическая модель этой “сверхсложности”, этой изощреннейщей лабиринтности в современной организации общества! Сбывание фикций и выкачивание подлинного, квинтэссенции — такова политэкономическая “алхимия” дьявола, на этом стоит Дом Невекия — Дар-уль-Куфр.

Ислам — это духовное царство свободы, где каждый правоверный сопричастен героическому акту веры патриарха Ибрахима, поскольку, будучи верующим, он отказывается идти путем легким, широким, путем всякой плоти, то есть подчиняться мошенничеству Врага, преклоняться перед Идолами, коформироваться с Системой, организованной теми, кто, словно кровь, сосет питательнейшую человеческую глупость. Верующий исповедует веру в Единого, Который не умирает и рядом с Которым нет никого. Вот она, “объективная истина”: не придавайте сотоварищей Богу! Все, что ни есть Он Сам — Единый, Вечный — то ложь и фикция! Но ислам сегодня, увы, не является тем политическим царством свободы, которым он был первые 600 лет после низведения Откровения через Послеанника Бога Мухаммада (мир ему). Начиная с монголов и по сей день силы тленного мира, силы неверия ведут наступление на Остров, и под “Островом” мы имеем в виду мир ислама как оплот высшей духовной нормальности посреди бушующего моря глупости, сумасшествия, шарлатанства и вырождения.

Не время и не место здесь пускаться в углубленный анализ того, почему Дар-уль-Ислам ныне в тяжелом положении. Достаточно лишь напомнить, что и Восток, включая “Восток” духовный, символический, генерирующий Свет, является частью сотворенного сотворенного мира, а значит, подвержен циклическим законам времени. Нет в дольнем — тленном мире — такой духовной твердыни, которой не коснулся бы упадок! Царство беззакония пустило свои корни и в нашей священной земле. Еще двенадцать лет назад — до Исламской революции в Иране — не существовало ни одной страны, где мусульманин мог бы сказать: “Я живу под сенью исламского правления!” Повсюду правили и продолжают править предатели веры на службе “Всемирного Банка”, агентура Дадджала (Лжемессии), распределившая между собой посты “президентов” и “королей”, душащая кровавым террором жертвенное противостояние правоверных Беззаконию. Ислам богат людьми, не боящимися никого, кроме Аллаха: миллионы готовы свидетельствовать кровью, что нет другого бога, если это не Бог Авраама, Иисуса и Мухаммада (Благословение и молитва Бога над ними).

Тогда почему так успешны интриги ростовщиков, почему в таких беспощадных политических клещах исламские страны, где неверующее, секуляризованное, (а иногда откровенно языческое, как в Индонезии) меньшинство диктует огромному большинству верующих?Наиболее общая фундаментальная причина — ослабление самой веры. Мы не иммеем в виду только лишь ее убывание “количественно”: речь, конечно же, не может идти о том, чтобы каждый имел в себе силы и волю стать мучеником: главное — то, что вера ослабела “качественно”: для верующих стали возможными, терпимыми, даже привычными вещи, которые абсолютно несовметимы с исламом! Стратегические …??, нанесенные арийской доминанте, способствовали поднятию “тюркского” Ислама. Что это означало для веры? Первое: перенос акцента с “Великого Джихада” (то есть внутренней “священной войны” в Духе на на малый джихад (“священную войну” в физическом мире). Сам по себе переход от “великого усилия” в невидимом к малому усилию в видимом — означает первый принципиальный шаг “ослабления веры”. Второе: переход доминантной позиции к тюркам наносил удар по универсализму исламской цивилизации, создавал в дальней исторической перспективе предпосылки для контрисламского национализма, который стал настоящей чумой в XIX веке. Одной из таких вещей в первую очередь является “оборонительная позиция”, которая стала чем-то самим собой разумеющимся для слишком многих. Задолго до того как появились мусульмане, смеющие оправдываться и извиняться перед многобожниками и атеистами за то, что они “такие”, ислам перешел к военной и экономической обороне. Что стояло за разгромом Халифата монголами и создания Иерусалимского королевства крестоносцами — двумя стратегическими катастрофами, близкими друг к другу по времени и по последствию? Изменение духовного климата среди “знающих”, изменения фундаментальных ориентаций. Расцвет “калама”, влияние аристотелизма, рост значения дискурсивной философии (а точнее говоря, понятийно-рассудочного теоретизирования), опытного знания… Это в тот период, когда на стороне геополитического противника была “моральная” цельность, превосходство вдохновения над рассуждением. Наконец, нельзя, будучи реалистом, замолчать и третий момент: господство тюркской стихии привело к застою технологий, необходимых для вооруженной борьбы, а также к организационному отставанию от Запада. Впрочем, организационный застой связан опять-таки с отступлением от изначального универсализма, преобладавшего в первые века ислама. На протяжении всей новой истории военные поражения, организационный застой и, не надо забывать, экономическая блокада Запада, вдохновленного ростовщиками на колониальную эпопею, навязывала мусульманам сознание своей исторической “второсортности”, то самое сознание, которое легко перетекает в концепцию “отсталости”. “Отсталым” же естественно учиться у “передовых”! В итоге постколониальная элита, душой и телом преданная Западу, со всем, что он подразумевает, правит (за исключением сегодняшнего Ирана) повсюду, исполняя планы своих хозяев по разложению и уничтожению Последнего Откровения. Их общей приметой является, с одной стороны, атеистический космомполитизм, тщательно утаиваемый от народа, с другой — спекуляция на архаических пластах коллективного бессознательного, которое составляет опору национализма. Они, лакеи системы, возрождают языческие инстинкты, пытаясь противопоставить этногенетические общности универсуму мировой исламской общины (не забудем, что организаторами националистических идеологий при ближайшем рассмотрении оказываются выходцы из других сред: арабский национализм “основополагали” бейрутские армяне при сотрудничестве арабоязычных христиан, тюркский национализм был придуман анатолийскими иудеями…).