– Ова! – воскликнул Натабура. – А я на него рассчитывал!

– Зря старался, – ответил учитель Акинобу.

– А давно пропал? – спросил Натабура, освежая лицо и руки в тазу с водой.

Конечно, боец из Язаки был аховый, но кое на что он годился, и силой его Бог не обидел. Жаль, подумал Натабура. Жаль Язаки.

– Он вещает на ступенях храма Каварабуки. Я ходил смотрел: много народа. Дарит всем надежду.

– Он говорит неправду? – спросил Натабура, все еще испытывая необъяснимое чувство тоски.

– Кому как.

Акинобу жил неподалеку и когда приходил в гости, наряжался самураем – в дорогое кимоно и камисимо. А белый посох сменил на великолепный комплект дайсё. Цвет его ножен был темно-синим, что означало спокойствие духа.

– Вещает, – согласился Натабура.

– А ты как думал, – усмехнулся Акинобу, накрывая стол к ужину. – Он теперь пророк. Он мне так и сказал: «Ухожу в пророки».

– Честно говоря, не представляю Язаки в качестве пророка, – фыркнул Натабура. – Какой из него пророк?

Ему почему-то хотелось, чтобы Язаки вернулся домой. Без него он потерял уют, а жить стало чуть-чуть неустроенней. А еще Натабуре не хватало вечного балагурства друга.

Учитель Акинобу только пожал плечами: мол, и сам теряюсь в догадках, но кто бы мог подумать?

– Чего на него нашло, не знаю?

– Кажется, я вспомнил, – признался Натабура, – Язаки что-то об этом рассказывал. О каком-то незнакомце.

– Кстати, это твои деньги? – учитель Акинобу показал в угол, где торчал мешок. – Там целое состояние.

– Наверное, Язаки, – пожал плечами Натабура.

– Значит, выдурил все-таки.

– У кого? – спросил Натабура, набив рот. Он с утра, как и Афра, ничего не ел. – У кого можно столько денег выдурить?

– Известно у кого. У одного незнакомца – Бога Яма.

– У Бога?! – не поверил Натабура и перестал жевать.

У Афра изо рта упала большая, длинная нитка слюны.

– У Бог, у Бога, – подтвердил Акинобу. – А вообще, это деньги кантё Гампэй. Он их получил за хирака. Плохо, что Боги до сих пор вмешиваются в наши дела.

– Ай да Язаки… – с восхищением произнес Натабура. – Ай да Язаки. Помню-помню, точно он говорил о Боге. Но, честно говоря, я не поверил.

Если бы Натабура знал, что он зря смеется, что ему еще придется столкнуться с Богом Яма при самых тяжелых обстоятельствах, он бы, наверное, так не веселился.

В тот вечер, перед сном, они поговорили о Баттусае.

– Надо его проверить, – сказал Натабура.

– Вот в деле и проверишь, – посоветовал учитель Акинобу. – Только до поры до времени ничего не говори о восстании.

– Я все понял, сэйса.

– Ну а если понял, ложись спать.

И они подушили свечу.

Немного жестоко, подумал Натабура о Баттусае, ворочаясь на постели, но другого пути нет.

Все ночь Афра куда-то бежал во сне, дергая лапами, просыпался и менял место лежки. Но Натабура давно к этому привык и проснулся свежим и бодрым.

***

На следующий день капитан Го-Данго открыл ему страшную тайну.

– Ну что? – спросил Го-Данго да так громко хлопнул себя по коленям, что за соседним столиком оглянулись, а хозяин харчевни поинтересовался, не надо ли еще что-нибудь принести.

– Тихо. Тихо, – успокоил Натабура разволновавшегося Афра, который еще долго бухтел под столом и косился в сторону харчевника, который, несмотря на свою толщину, носился по помещению как ветер. Чем-то он напоминал Натабуре харчевника Мурмакаса из страны Чу.

– Ну? – Го-Данго немного смутился своей горячности и вопросительно посмотрел на Натабуру.

Натабура думал о Язаки и надеялся, что с ним ничего не случилось и что рано или поздно он вернется домой. Площадь Цуэ была пустынна, а ворота храма Каварабуки – плотно закрыты. Собственно, только в надежде увидеть друга они с учителем Акинобу и пришли сюда, рискуя попасться на глаза шпионам городской стражи. Капитан же Го-Данго, похоже, ничего не боялся. Он вел себя шумно, был весел и подвижен. Заказал себе цыпленка и тут же его съел, запив двумя кувшинами красного соргового вина. И наверное, съел бы и выпил еще немало, да надо было уходить.

– Выступаем, что ли? – осведомился Натабура, между делом поглощая порцию рыбы, не забывая однако и об Афра, который, как обычно, устроился у его ног и только и делал, что открывал пасть и лениво глотал кусочки. Без Язаки он тоже скучал, хотя они вечно ссорились.

– То, что я сейчас скажу, не должно тебя напугать.

– Ты со мной, с как девицей из квартала Ёсивара, – усмехнулся Натабура.

– Я знаю, что ты смелый человек, но должен предупредить, что дело сложное и опасное, и неизвестно, каким боком оно выйдет.

Странный человек, с иронией подумал Натабура. Где ты был раньше? Я уже слово дал. Впрочем, отступать он не собирался, полагая, что для этого Богиня Аматэрасу и наградила его хаюмадзукаи, только как она проявится, в каком качестве, Натабура не знал, даже не мог предположить. Это-то его и настораживало, и волновало одновременно. Но пока никаких знаков Мус он не замечал. Значило ли это, что все идет так, как надо? А вот в этом он не был уверен.

– Оно пойдет так, как мы задумали, – сказал он. – Если просить у судьбы какой-то дар, ты его получишь, но если сомневаться, то Боги не будут знать, чего ты конкретно хочешь. Если же ты ничего не хочешь, то ты ничего и не получишь.

– И все-таки? – настырно спросил капитан Го-Данго, ковыряя косточкой в зубах и пропуская мимо ушей рассуждения Натабуры.

Натабура еще никогда не встречал такого беспечного капитана.

– Предупреждай, – он приготовился к худшему, но то, что он услышал, его абсолютно не удивило, а наоборот, развеселило.

– Ты нам нужен, потому что ты один имел дело с воинами из обожженной глины.

– Кими мо, ками дзо! Вон в чем дело! – невольно рассмеялся Натабура и подумал, что, должно быть, Богиня Аматэрасу все предусмотрела: и с хаюмадзукаи – божественной силой, и даже с появлением Баттусая. Интересно, еще с чем? Чего я не знаю? Положим, мы с хирака справимся. Он задумался. Жуткая тайна маячила перед ним.

– Ну да, – явно с облегчением согласился капитан Го-Данго. – Наши-то с ними не сталкивались. Честно говоря, многие боятся.

– Главное, быть половчее. А кто тебе рассказал? – полюбопытствовал Натабура.

Капитан нехотя пробормотал, отвернувшись в сторону:

– Кто рассказал, того уж нет в живых… – и тяжело вздохнул.

Конечно, он имел ввиду кантё Гампэй. Теперь по прошествии нескольких дней он жалел, что убил его. Можно было что-нибудь придумать, подержать его где-нибудь до восстания, корил он себя. Или уговорить молчать. На худой конец, дать денег. Но с другой стороны риск слишком велик, а тайна переворота не принадлежит мне лично. В общем, капитан Го-Данго оправдывался, как мог, и все равно не находил душевного спокойствия. Его даже днем преследовали удивленные глаза кантё. Капитан Го-Данго не привык убивать вне поля боя. В глубине души он был сентиментален и влюбчив.

Пока капитана Го-Данго печалился, Натабура успел оглядеть площадь: на крыльце храма собиралась толпа. Должно быть, ждут Язаки? Баттусая нигде не было видно. Неужели передумал, усмехнулся Натабура. Он вспомнил, как в дивной стране Чу капитан по имени Аюгаи, который был кабутомуши-кун[179] каппа Субэоса, тоже клялся в верности, но потом предал в самый ответственный момент с легкостью бездушного человека и едва всех не погубил. Тогда-то ему, Натабуре, и пришлось убить рыжего Бога Ван Чжи.

– Для верности надо запастись тяжелым оружием, – пояснил Натабура, не замечая состояние капитана Го-Данго. – Хотя они только вначале твердые, как камень, а потом становятся, как все люди. Тогда с ними с одной стороны легче, а с другой труднее – ловкость приобретают.

– А что взять-то?

– Масакири, например, из расчета два масакири на одного хирака. Живучие они, как и все мертвецы, хотя и неповоротливые. Хороши будут также тяжелые китайские мечи. Ну и наши катана. Пригодится и канабо.