— Майниру-эни задавил конем какой-то негодяй, — горько выдохнул девичий голос и на меня глянули черные глаза в мокрых пушистых ресницах.

— Случайно? — у меня был очень веский повод задать именно этот вопрос.

— Ей говорили, чтоб не сидела здесь… — убито вымолвила она и вдруг вскинула на меня испуганные глаза, — а ты… кто такой?

— Я с ней один раз разговаривал. Она искала сына, — опечаленно произношу, чтобы не напугать девушку еще больше, — но, к сожалению, я его не знал. Я сам ищу друга, он пропал прямо из гостиницы.

— Ты давал ей деньги? — черные глаза смотрят испытующе.

— Да, серебряный квадрат, шесть дней назад.

— Пойдем, — бдительно оглянувшись по сторонам, девушка надвинула пониже на лоб читэру, и быстро пошла прочь.

Я, разумеется, отправился следом. Девушка что-то знала, и, хотя я пока не был уверен, что это именно то, что может мне пригодиться, но отказываться от информации не собирался. Каждый день, бродя по улицам, и перекусывая под открытым небом, я жадно ловил обрывки разговоров, намеки и сплетни. Большинство оказывалось ненужной пеной, но малые крохи по настоящему интересных сведений я складывал в копилку своей памяти, чтобы позже соединить между собой в стройную версию происходящего. И несмотря на то, что я пока знал и подозревал очень мало, эта, простая на первый взгляд, история, с каждым днем казалась все более зловещей.

— Сюда. — Девушка остановилась возле узкой калитки в высоком глинобитном заборе и достала огромный ржавый ключ.

А уже через пару секунд запирала калитку за моей спиной.

— Ты живешь одна? — глядя на облезший домик в глубине неухоженного сада, спросил я.

— Нет, вечером приходит дядя, — неуверенно ответила она, и я понял, девушка лжет.

Или никакого дяди нет, и она сказала так, чтобы я не напридумывал себе каких-нибудь планов на ее счет, либо он ей не дядя. Но во всех случаях, меня это пока не волнует ни с какой стороны.

— Это хорошо, — ободряюще киваю хозяйке, — где будем разговаривать?

— Вот здесь, — указав мне на топчанчик, стоящий над арыком и прикрытый стареньким ковром, кивнула девушка и пошла в дом.

А я сел на указанное место и приготовился ждать. Однако она вышла из дома почти сразу, поставила на топчан кувшинчик, глиняные кружки и положила какой-то предмет, завернутый в платок.

— Это холодный чай, будешь? — наливая себе в кружку, спросила меня и первой сделала несколько жадных глотков.

Я налил себе чай, отхлебнул и уставился на нее вопросительно.

— Сначала у нее отбирали портреты, — без всякой предыстории начала она рассказ, — но я рисовала ей новые. Потом ей пообещали хорошие деньги, если она перестанет там сидеть. Потом стали угрожать. Но она не обращала внимание на угрозы, кроме сына у нее никого не было.

— А ты?

— Я просто с ней дружила. Их дом был раньше по соседству, но когда Рашат пропал, она его продала и отдала деньги людям, которые пообещали найти сына. Но не нашли, а деньги потратили. Она ночевала около гостиницы под кустом, повара приносили ей объедки. Когда становилось холодно, она приходила ночевать сюда. А летом снова уходила жить в кусты, ведунья предсказала ей, что однажды к той гостинице придет человек, который найдет ее сына. Я в это не верю, уже два года прошло, как Рашат пропал, а она верила и все боялась его пропустить.

— Он пропал из гостиницы?

— Да, он там работал. Помощником повара, он очень любил готовить. Майниру-эни всегда говорила, если я выйду за него замуж, то мне не придется резать свои пальчики, Рашат будет меня кормить.

— Ты его невеста?

— Нет, он любил другую девушку. Но она уже давно вышла замуж, через месяц после его пропажи.

— Так может это ее новый муж так подстроил, чтобы жениться на ней?

— Нет. Он хороший парень, и приехал из провинции после того как пропал Рашат. У него здесь живет вторая мать, а первая жила в селе. Когда она умерла, он приехал навестить мать, увидел Зейду и остался.

Да, известен мне этот местный обычай, отдавать первенца родителям. С моей точки зрения неплохая традиция, молодые родители имеют возможность поднакопить средств и опыта, а их родители получают радость в жизни и опору на старости лет.

— А как пропал Рашат?

— Какой-то посетитель попросил его позвать, они поговорили с минуту, и ушли вместе. С тех пор его не видели.

— Ты что-то хотела мне показать?

— Да. Вот это, — она быстро развертывает портрет и показывает его мне.

И снова ощущение, что я где-то уже видел это лицо, заставило меня наморщить лоб.

— Ведь ты же его видел? — настойчиво смотрят на меня черные глаза.

— Нет. Не видел. Но вот прищур глаз мне почему-то кажется знакомым. Только я не могу никак вспомнить, где я мог его видеть. Но что не два года назад, а намного раньше… вот это почти точно.

— Ты не врешь, — печально кивает она, — а как пропал твой друг?

— Тоже из гостиницы, только всего одиннадцать дней назад. К нему пришел незнакомый человек, и они ушли вместе, поговорив всего пару минут. И, что хуже всего, девушку, которая запомнила посыльного, пять дней назад убили в номере клиента. Поэтому я тебя прошу, не встревай в это дело. Уничтожь все портреты Рашата, не жалей, раз ты можешь написать его по памяти, то напишешь еще. И если у тебя нет дяди, то ночуй у подруг. Или еще лучше, съезди, навести родственников.

— А ты? Тоже поедешь к родственникам?

— Я — другое дело. Я могу за себя постоять. И у меня есть друзья, которые обо мне беспокоятся.

— А у меня нет больше ни друзей, ни родственников, — печально произнесла она. — Да и дядя не совсем дядя. Он калека, собирает у базара милостыню, а ночевать приезжает сюда. И он говорит точно так, как ты, чтобы я не писала портреты. Но если никто ничего не будет делать, все так и останется?!

— Я буду искать, пока не найду. А ты слушай дядю, похоже, он хороший человек. Мне нужно идти, запри калитку. И еще, если нужна будет помощь, нарисуй синей краской три кружка на том объявлении, что висит у ближайшей башни переноса. Я там каждый день хожу.

Через полчаса, купив по пути кувшин охлажденной воды, подслащенной медом, я входил во двор дома, где меня ждала бессонная ночь под пьяный хохот хаиннов и визг их ночных подруг.

Глава 3

— Завтра рано утром мы уедем, и сюда вернется хозяин, — хаинн не спеша потягивал из маленькой чашечки горячий бульон. — Тогда вы можете уходить.

Он снова прикрыл глаза, припадая узкими губами к чашечке, а я оглянулся на догорающий за крышами домов закат и выматерился про себя. Хитрец, однако, наш наниматель.

— Нет. Так не пойдет. Сначала уйдем мы. А вы можете ехать, когда хотите. Я не собираюсь выяснять с хозяином дома, чего и сколько вы разбили. Мы договаривались вас охранять, мы свою работу сделали. Никто из вас не пострадал. А за дом мы не отвечаем.

— Тогда можете идти сейчас. Сегодня нас охранять не нужно, — зло раздулись тонкие ноздри.

— Как скажешь, — спокойно кивнул я и отправился к летней кухне, в которой мы прожили эти шесть дней.

Мои компаньоны поняли все с полуслова и за пару минут собрали все свои вещи. А еще через пять минут мы дружной кучкой неторопливо шли по улице, в сторону западной башни, если искать недорогой ночлег, то это самое подходящее направление.

— Джиль, ты куда пойдешь? — Когда мы отошли от дома достаточно далеко, спросил Кадин.

— Пока не знаю.

Я очень хорошо понимал тайный смысл его вопроса. За эти шесть дней мы успели присмотреться друг к другу и понять, что наши жизненные позиции чем-то очень схожи. Так иногда со мной бывает, встречаешь совершенно незнакомого человека, общаешься несколько дней и остаешься с ним друзьями на всю жизнь.

— Тогда может, пойдем в одну гостиницу?

Вот он и прозвучал, ключевой вопрос, но если б они знали, как мне трудно на него ответить. Они мне однозначно нравятся, эти непростые парни, несмотря на то, что так и не раскрыли ни своего положения, ни настоящих имен. Но ведь я и не задал ни одного вопроса. Потому что тогда должен был в ответ рассказать о себе, а вот как раз этого сделать и не могу. Во-первых, не имею права. Во-вторых, в чужой стране сохранить тайну — значит остаться в живых, это я заучил наизусть.