Около Бухена, к югу от Вади-Хальфы, высится холм, носящий название Гебель-шейх-Сулиман. На вершине этого холма была найдена стела с высеченным на ней по приказу фараона Джера рельефным изображением. Мы видим на нем типичную для периода I династии ладью, вздымающуюся над телами убитых врагов. С носа ладьи свисает тело повешенного нубийского вождя. Дальше высечено символическое изображение Нубии со связанными руками и, наконец, гордое имя фараона-победителя. Сверх того, имеются еще два знака, изображающие названия двух покоренных нубийских городов. В общем, если судить, исходя из наших современных обычаев, не хватает лишь эмблемы полков и дивизий, совершивших все эти подвиги. Неизвестно также, не приказал ли фараон Джер выбить памятную медаль «За Нубию».

Что было причиной древней «полицейской операции»? Этого мы не знаем. Однако можно предположить, что кто-либо из вождей племен культуры А не сумел сдержать своей жадности и напал на торговый караван египтян или отказался платить дань, которую (кстати говоря) ему пытались навязать. Зато, исследовав так называемый «Палермский камень»[29], легко можно установить, к каким осязаемым результатам привела одна из следующих экспедиций этого рода, предпринятая в эпоху царя IV династии Снофру. Вот что написано там рядом с именем царя: «Год опустошения страны чернокожих, захвата 7000 пленных, мужчин и женщин, и 200 000 голов скота, овец и коз». Стало быть, речь шла уже не только о том, чтобы покарать разбойников, мешавших вести торговлю, но и о том, чтобы добыть рабочие руки и сырье. Понятие «кровных интересов государства» развивалось вполне логично... Обеспечение неприкосновенности линий коммуникаций с югом стало для Египта вопросом защиты государственных интересов, подобно тому как сорок пять столетий спустя интересы другого государства требовали обеспечения неприкосновенности его линий коммуникаций с востоком, с Индией, через территорию Египта и Суэцкий канал. Вот почему на дороге, ведущей через Нубию на юг, началось сооружение фортов, баз и складов. Древнейшая военно-торговая база этого рода была найдена в Икуре, к югу от Асуана. Впоследствии создавались и другие, еще более мощные базы.

Лесли Гринер пишет:

«То обстоятельство, что Икур был только торговым складом, заставляет думать, что в те времена, когда знаменитая пирамида Хеопса еще сверкала своей новизной, жители Северной Нубии были слишком слабы, чтобы представлять собой угрозу для египтян. Они были, скорее всего, небольшим и убогим народом, в значительной мере сохранявшим еще свою неолитическую культуру; занимавшие господствующее положение египтяне должны были смотреть на них как на жалких дикарей, предпочитая не вспоминать о своих общих с ними расовых корнях. В конце концов египтяне построили так называемые „Ворота Элефантины“ и установили официальную государственную границу близ Асуана, на первом пороге, скорее как оплот против более воинственных посягателей из расположенной южнее страны Куш. Таким образом, Северная Нубия была „ничейной территорией“, подверженной передвижениям войск и вооруженным, вторжениям с обеих сторон – с юга и из Египта. Подобные условия делали невозможными материальное преуспеяние или культурный прогресс. Итак, египтяне пользовались находящейся ныне под угрозой затопления нубийской зоной в качестве линии коммуникаций в торговых и военных целях. Из немногочисленных дошедших до наших времен источников явствует, что они появлялись на этих путях часто и с обеими целями».

Сохранились некоторые источники, свидетельствующие о том, как это происходило. Известный египтолог XIX века О. Мариэтт открыл, например, близ Абидоса в Среднем Египте гробницу некоего Уны. На ее стенах было высечено его жизнеописание. Вот что, в частности, говорится там:

«Когда я был дворцовым ачет[30] и носителем сандалий (фараона), царь Верхнего и Нижнего Египта Меренра, мой господин, который, да живет вечно, назначил меня местным князем и начальником Верхнего Египта от Элефантины на юге до Афродитопольской области на севере, так как я пользовался расположением его величества, так как я был угоден его величеству, так как его величество полагался на меня».

«Его величество послал меня в Ибхат доставить саркофаг „Ларь живущего“ вместе с его крышкой и драгоценной и роскошной верхушкой для пирамиды „Является и милостив Меренра“ госпожи».

Уна отправился в путь на шести грузовых и трех перевозочных судах.

«Никогда ни в какие времена не посещали Ибхат и Элефантину за одну экспедицию».

«Его величество послал меня прорыть пять каналов в Верхнем Египте и построить три грузовых и четыре перевозочных судна из акации Уауата. При этом правители Ирчет и Меджа поставляли для них дерево. Я выполнил все это за один год. Они были спущены на воду и нагружены до отказа гранитом для пирамиды „Является и милостив Меренра“»[31].

В другой гробнице, высеченной в скале под Асуаном и исследованной в 1885-1886 годах, найдем еще более подробный отчет об экспедициях в эпоху Древнего царства. Эта гробница Хуфхора, царского чиновника времен того же царя Меренра, хранителя царской печати, «друга единственного»[32] царя, жреца и каравановожатого. Он был также правителем южных номов Египта и совершил несколько экспедиций за пределы страны, на юг. Возвратившись из второй экспедиции в страну Иам, Хуфхор писал, что отправился далеко в неведомые края на юго-западе и что «никогда не находил я, (чтобы) совершил (подобное) какой-либо „друг“ или начальник переводчиков (?), вышедший в Иам прежде». Во время третьей экспедиции в Иам (он отправился туда через Элефантину, а значит, через Нубию) Хуфхор узнал, что местный правитель направился в страну Темех, чтобы разрушить эту страну «до западного угла неба». Однако Хуфхор счел, видимо, эти действия самовольными, предпринятыми без согласия могущественного египетского соседа. Он отправился поэтому вслед за самовольным правителем и «умиротворил его, чтобы он славил всех богов за государя»[33]. Возвратившись из этой экспедиции, Хуфхор доставил ко двору трехсот ослов, нагруженных благовониями, черным деревом, зерном, шкурами барсов, слоновой костью и многими другими товарами. Когда Хуфхор возвращался к царскому дворцу, фараон направил ему навстречу в верховья реки начальника купален с кораблями, груженными финиковым вином, пирожками (?), хлебом и пивом. Видно, Хуфхор хорошо послужил своему властелину.

Вскоре после этого царь Меренра скончался; однако Хуфхор продолжал служить и при следующем фараоне, Пепи II, которого называют также Пиопи II, Хуфхор совершил тогда свою четвертую экспедицию, которая, как он считал, снискала ему наибольшую славу. На обратном пути он получил указ царя. Хуфхор придал этому документу столь большое значение, что велел перестроить часть своей уже готовой в ту пору гробницы, чтобы найти место для воспроизведения полного его текста. В результате до наших времен дошел единственный полный текст указа фараона времен Древнего царства.

«Печать самого царя, 2-й год царствования, 3-й месяц Половодья[34], 15-е число.

Царский указ „другу единственному“, херихебу[35], начальнику переводчиков (?) Хуфхору:

„Я знаю слова твоей этой грамоты, составленной тобой для царя во дворец, чтобы дать знать, что ты спустился благополучно из Иам вместе с войском моим, что с тобой. Ты сказал в твоей грамоте, что ты доставил всякие дары, великие и добрые, данные Хатхор[36], владычицей Имемау (?) для души царя Верхнего и Нижнего Египта Неферкара[37], да будет он жить вечно, вековечно.