Размах и темпы строительства Асуанской плотины, воздвигаемой при непосредственной помощи Советского Союза, неотвратимо приближали время затопления страны. Поэтому с октября 1963 г. по апрель 1964 г., когда длилась четвертая раскопочная кампания, была завершена работа по снятию и предварительной консервации фресок. Всего упаковали и отправили в Хартум и Варшаву в соответствии с соглашением, заключенным с правительством Судана, 69 фресок. Общее количество памятников монументальной живописи, найденных и спасенных польскими учеными, достигает 170, причем отдельные композиции имеют весьма внушительные размеры – 7 метров длины и 4 метра высоты.

Обеспечив сохранность фресок, археологи приступили к разбору тех стен собора, которые были сложены из вновь использованных плит эпохи Нового царства и мероитского времени.

Неожиданное открытие посчастливилось сделать в последние дни работ. Под полом алтарной части собора была расчищена покрытая белой штукатуркой абсида, а в траншее, вырытой вдоль восточной стены, – стена, сложенная из кирпича-сырца, подле найдены чаши времени так называемой культуры X, которую теперь отождествляют с культурой нобатов. Еще глубже замечены следы какой-то древнеегипетской постройки.

При раскопках под собором были выявлены остатки довольно большого фундамента, сложенного из неотесанных камней на том же уровне, что и внутренние основания стен церкви с тремя приделами, высившейся на этом месте до собора. Найденные под стенами церкви сосуды времени культуры X, а также последовательность расположения культурных слоев доказывают, что и фундамент и основания стен относятся, очевидно, к позднемероитскому периоду. Как известно, именно тогда в долине Нила активизируются нобаты. До сих пор, кроме гробниц их вождей или царьков, не было обнаружено принадлежащих нобатам монументальных сооружений. Возможно, здесь под собором скрыто первое из них, ставшее известным.

Тщательное исследование и анализ архитектурных деталей и руин позволили не только восстановить историю отдельных сооружений, но и проследить общий ход истории Фараса и последовательность некоторых событий, а также определить отдельные даты, хотя далеко не всегда с абсолютной точностью.

В V в. н. э. здесь на развалинах какого-то древнеегипетского здания, скорее всего храма из кирпича-сырца, христиане построили часовню с абсидой. После вторжения нобатов она была снесена, площадка выровнена, выбоины заполнены щебнем и песком. Место освободили для дворца какого-то правителя нобатов – вождя или царька, решившего тут обосноваться. Прямоугольный в плане дворец, который, возможно, украшали найденные при раскопках мероитские карнизы, просуществовал около 200 лет и в свою очередь подвергся разрушению. Это произошло, очевидно, на рубеже VI и VII веков.

С середины VI в. в стране официально было введено христианство. Одновременно Пакхорис, как тогда назывался Фарас, стал столицей Нобатии. Быть может, для царской резиденции дворец показался недостаточно обширным, а местоположение – неподходящим. Во всяком случае, его сменила церковь с тремя приделами. Произошло это до 707 г., когда епископом стал Павел, развивший активную строительную деятельность.

Церковь воздвигли нарядную, какую и подобало иметь столице. Своды ее поддерживали колонны из красного песчаника с превосходной работы резными капителями, среди которых не было и двух одинаковых. Стены, очевидно, тогда еще не расписывали фресками, так как никаких следов их не обнаружено. Скорее всего, довольствовались иконами, хотя и их здесь пока найти не удалось. Быть может, на позднейших фресках окруженные рамками композиции из нескольких фигур написаны в подражание иконам.

Как видно из посвящения епископа Павла, в 707 г. церковь подновили и расширили. Вероятно, именно она служила ему и его преемникам собором. К основному зданию пристроили еще два придела. Колонны из красного песчаника заменили гранитными с такими же капителями. Старые капители использовали как строительный материал. Из базилики с плоским перекрытием храм превратился в собор с куполом. Он был посвящен богородице и архангелу Михаилу. К этому времени относятся и древнейшие фрески, следы которых открыли в абсиде. Фигуры на них оконтурены фиолетовым и желтым. К. Михаловский называет поэтому ранний период фресковой живописи Фараса «фиолетовым». К нему относятся расчищенные под древнейшим слоем штукатурки изображения святой Анны и какой-то царицы, охраняемой архангелом Михаилом. Любопытно, что последнему приданы типично нубийские черты. Это уникальный случай: облик Михаила никак не соответствует предписанной канонами строгой красоте ангелов и святых.

В дальнейшем, очевидно до XI в., снова производился ремонт или частичная реконструкция: над более древним полом настлали пол из красных кирпичей. Примерно к этому же времени относятся фрески «белого стиля», на которых изображен, в частности, епископ Кир, несомненно нубиец. Так как он занимал кафедру с 865 по 902 г., то фрески нетрудно датировать второй половиной IX в. В белые одеяния облачены персонажи и на других фресках, например дьякон в южном приделе или Иоанн Златоуст. Интересен портрет епископа Григория (1062-1097), надгробная стела которого была обнаружена при раскопках предшествующих лет.

По мере распространения и закрепления ислама в Судане ослабевало влияние христианства и, следовательно, сокращалось число верующих и церквей. Собор в Фарасе был заброшен, очевидно, в XII в. При раскопках в 1964 г. профессора Д. Пламлея в Каср-Ибриме, расположенном между первым и вторым порогами Нила, т. е. несколько севернее Фараса, была вскрыта неразграбленная гробница епископа, в которой обнаружены два кожаных свитка длиной 5 метров каждый. Они содержали коптскую и арабскую версии документа, доказывающего посвящение епископа в сан в 1372 г. Там он назван епископом Фараса и Ибрима. Таким образом, подтвердилось предположение К. Михаловского о времени запустения собора Фараса, история которого, так же как и прилегающей области, стала значительно яснее в результате работ польских ученых.

Некоторым археологическим экспедициям других стран, принимающим участие в кампании по спасению памятников Нубии, также посчастливилось обнаружить древние христианские фрески, хотя, они, конечно, ни по количеству, ни по сохранности, ни в большинстве случаев и по качеству не идут ни в какое сравнение с фресками из Фараса.

Так, сотрудники французского Института восточной археологии при раскопках храма Рамсеса II в Вади-эс-Себуа (в 140 километрах южнее Асуана) установили, что в VI в. копты оборудовали тут церковь. Ученым удалось расчистить фрески, которые были сильно повреждены. В числе прочих композиций можно разглядеть Христа с апостолами, апостола Петра, череп как символ мученичества и т. п.

Археологическая экспедиция Римского университета, руководимая профессором С. Донадони, исследовала поселение в Тамите. К шести известным прежде церквам она добавила еще две. Все они изучены и описаны. Настенная живопись обнаружена в двух храмах, где уцелели на стенах целые композиции, дающие наглядное представление о местной художественной школе, достигшей значительных успехов; таковы изображения архангела Рафаила, вызволяющего человека из пасти дракона, епископа Мена между этим же архангелом и святым Иоанном, Вседержителя, некоторых святых. Выявлены и надписи – коптские и старонубийские.

Не менее значительными оказались успехи голландского египтолога А. Классена, открывшего в Шокане, севернее известного пещерного храма Рамсеса II в Абу-Симбеле, 84 фрески VIII-XI вв., созданные под значительным воздействием византийских художественных канонов. Более древние фрески, где палитра художника еще довольно однообразна, написаны на белом фоне, позднейшие, отличающиеся сравнительным богатством красок и некоторой свободой в передаче движений, – на розовом.

Самые совершенные фрески обнаружены в находившейся в центре города церкви, стены которой частично сохранились до уровня сводов. Особенно выделяются высоким мастерством живописи образы Иисуса Пантократора (Вседержителя) и Иоанна Златоуста. После консервации на месте фрески сняли со стен и, тщательно упаковав, отправили в Каир для дальнейшей обработки. Любопытная деталь: у многих фигур были уничтожены глаза. Профессор С. Донадони объясняет это суеверием местных жителей, боявшихся «злого глаза». К сожалению, об этой интересной и важной находке имеются пока лишь краткие предварительные сообщения[11].