Мама сказала, что довольно и что пойдём. А я всё маму просил, чтоб достала мне перо.

Мы опять на трамвае в гостиницу приехали. Мы хотели в свой номер идти, а тётя, которая убирает, сказала маме:

— Вам телеграмма есть.

И потом дала маме бумажку.

А я сказал:

— Почему телеграмма?

Мама ничего не сказала и стала телеграмму читать.

А я всё равно спрашивал:

— Почему? Почему?

Мама сказала, что не «почему», а просто это папа прислал. Папа прислал телеграмму, что он в Харькове и что там у нас будет квартира. Это город такой — Харьков. И мы в Харькове будем жить.

И ещё мама сказала, что они с папой устроят там квартиру и меня туда возьмут. А сейчас я к бабушке поеду и буду у бабушки жить. А бабушка — это папина мама. И мы скоро к ней поедем.

Мама стала весёлая и всё говорила:

— Как я рада! Как я рада!

А потом я мыл руки у нас в номере, и мама меня всё спрашивала, что я хочу после обеда, пирожное, или, может быть, компот, или мороженое. И ещё воздушный пирог.

А я сказал:

— Мороженое и пирожное.

И нам с мамой принесли обед. И потом принесли мне мороженое и пирожное.

А мама всё говорила:

— Вот как хорошо!

А потом мы ещё чай пили. А вечером меня мама в ванне мыла.

А когда я спать ложился, мама сказала мне:

— А что ты хочешь, чтобы папе написать?

Я сказал, чтоб мама написала, чтоб папа купил мне маленькую лошадку пони — и что я её очень любить буду и для неё домик сделаю.

А мама засмеялась и сказала:

— Ах ты, дурашка! Спи скорей.

А когда мы утром пили чай, вдруг к нам в дверь постучали. И пришла одна тётя с девочкой, немножко побольше меня. Мама стала эту тётю целовать и все говорила:

— Ах, Наташа! Ах, Наташа!

А потом сказала, чтоб я с ней познакомился. А девочку зовут Люба. И чтоб я с Любой тоже познакомился.

Любина мама сказала:

— Это твой Алёшка? Вон он какой!

А какой, не сказала.

Любина мама принесла деревянную корзиночку, и я думал, что там пирожные. А там были ягоды — клубника. Это она нам принесла. А мама позвонила и сказала, чтоб нам дали молока, блюдечки и ложечки. А потом достала сахар, и мы посыпали ягоды и ели с молоком.

Потом мама сказала мне:

— Ну, играйте с Любой. А нам надо поговорить.

И стала с Любиной мамой говорить.

А я не знал, как с Любой играть. А потом ей сказал, что я тигр. Я немножко ноги подогнул и стал ходить около Любы. И я на неё очень сердито глядел. А потом сделал на неё «кха». А она вдруг заплакала и побежала к своей маме и закричала:

— Он меня дерёт!

А мама на меня крикнула:

— Что ты, не можешь играть, как все дети?

А я сказал, что я тигр. А мама сказала:

— Тигров в клетку сажают.

А я сказал, что я и в клетке буду делать «кха».

И я сделал, как тигр. Любина мама засмеялась, а мама сказала, что мы вчера в зоосаде были и что мы слонов видали. А я сделал рукой хобот и пошёл к Любе и хоботом мотал. А она говорила:

— Это не тигр? Это не тигр?

А я ей сказал толстым голосом:

— Это сло-он. Он не кусает. Он добрый.

Люба сказала:

— А погладить можно?

Я ей сказал, что это хобот. И показывал, как слон хоботом крутит.

Потом я ей сказал, что я на маленькой лошадке катался. Люба пошла к своей маме и стала ей на ухо говорить.

А Любина мама ей говорила:

— Хорошо, хорошо. Потом.

А Люба стала капризничать, говорила:

— Пойдём. Сейчас. Я хочу.

Любина мама сказала вдруг моей маме, что надо пойти в зоосад и чтоб вместе пойти. Люба стала прыгать и хлопать в ладоши. И стала петь:

— Вот пойдём! Вот пойдём!

А я сказал:

— На трамвае поедем, я знаю.

Мама стала шляпу надевать. И я кепку сам надел. И я всех повёл в лифт. А потом мы поехали на трамвае.

А Люба всё своей маме говорила, что она тоже хочет на маленькой лошадке кататься. У ней мама очень добрая, потому что говорила:

— Хорошо, хорошо.

А когда мы пришли в зоосад, мы прямо пошли к лошадке. И я с Любой опять катался. А Люба не кричала, а только ножками топала.

И говорила:

— Вот хорошо!

А потом не хотела уходить, и нам ещё билет взяли, чтоб ещё кататься.

Любина мама сказала, чтоб мы с Любой шли впереди. А Люба хотела, чтоб её за руку тянули. И опять пошла к своей маме.

А её мама ей сказала:

— Я не кенгуру. А то б я тебя в карман положила и понесла.

Я маму спросил:

— Почему кенгуру?

Любина мама сказала:

— А это зверь такой. У него на животе карман. Он туда своих детей кладёт и скачет с ними, куда хочет.

Люба сказала:

— Ну да! Это ты нарочно. Таких зверей не бывает.

А Любина мама говорит:

— А он тут есть. Хочешь, покажу?

Я сказал:

— Я тоже хочу.

И мы пришли, где кенгуру. Они за загородкой прыгали. Они не стоят на всех лапах. Кенгуру сидит на корточках, и хвост ей не даёт совсем на землю сесть. Она сзади на хвост опирается. А потом как прыгнет! У ней очень длинные задние ноги. Прямо как у зайчика. Только она не как зайчик, а очень большая. Больше собаки. А передние лапки, как ручки. Очень маленькие. А потом у ней очень большой хвост. Он сначала толстый, а к концу тоненький. И совсем без волосиков.

А кармашка на животе не видно было. А все тоже говорили, что есть и что она в этот кармашек может положить маленького кенгурёнка. Она вся серая, только на животе у ней шерсть немножко белая. Кенгуру не ходит. Она понемножку прыгает.

Она мне очень понравилась. Её, наверное, погладить можно. Она не хищная.

А Люба стала говорить:

— А вот и не носит детей в кармане!

Любина мама сказала:

— Ну, сейчас у неё детей нет. Наверное, выросли.

А потом Любина мама сказала мне:

— А ты самую большую птицу видел?

Я сказал:

— Ну да. Пеликан.

А Любина мама засмеялась:

— Хо-хо-хо! Пеликан! Вот сейчас увидим такую птицу, что она выше всякого дяди.

И потом маме сказала:

— Разве вы страуса не видели?

Мы пошли. А Люба увидала, что в домике пирожные едят, и стала говорить:

— Мама, хочу пирожного!

Любина мама сказала, что хорошо. И нам купили пирожного. Люба хотела трубочкой, а я — с ягодами сверху. А потом Люба сказала, чтоб молоком запить. А я не хотел молока. Я хотел, чтоб скорей к самой большой птице. Я говорил Любе, чтоб она скорей. А она всё смеялась и молоком прыскалась.

Мы пошли и пришли к клетке. А там стоял на длинных ногах страус. У него снизу длинные ноги, а потом он сам, а потом наверх идёт шея. Длинная-предлинная. И на шее голова. Он такой высокий, что Любина мама подняла руку, сколько могла, и вышло как раз до его головы. Мне очень высоко было туда смотреть. Я больше ноги смотрел. У него там три пальца с когтями, и очень толстые. Он ступает и стучит прямо как лошадь. Я смотрел, смотрел, какие у него ноги, и вдруг страус в пол клюнул.

А я испугался, потому что он стукнул прямо как молотком. Он, наверное, есть хотел.

Любина мама сказала, что он такой сильный, что на нём даже ездить можно. И он скорей всех бегает. А летать он никак не может: у него крылья маленькие. И она сказала, что он злой. Он когда рассердится, так клювом по голове как начнёт стукать, и совсем убить может. И что он больше всего ногой дерётся. И ногой тоже убить может. У него нога прямо как железная.

Моя мама сказала, что она видела, какие яйца страусы несут.

И сказала, что прямо как моя голова.

И ещё моя мама сказала, что перья у страусов в хвосте очень дорогие. Их на шляпы сажают.