Однако первое время пришлось не воевать, а заниматься охраной морского побережья. Султанский флот в несколько десятков Вымпелов курсировал у берегов Тавриды, и с него ожидалась высадка сильного десанта. Но на высадку его турки так и не решились. Одной из причин отказа от задуманного в Стамбуле стало то обстоятельство, что морская граница стереглась русскими войсками весьма зорко и повода для вторжения на Юг России через нее не давала.

Вскоре главнокомандующий Потемкин-Таврический (Таврическим он стал в 1787 году) приказывает корпусному командиру взять замок Гаджибей (стоявший на месте нынешней Одессы). Подле него, как доносили лазутчики, стоял турецкий флот, а в самой бухте на якорях — до трех десятков различных судов.

Гудович отправил из Очаковской крепости вдоль морского побережья генерал-майора Осипа Михайловича де Рибаса, испанца на российской военной службе. Он командовал отрядом мореходных лодок, экипажи которых состояли из черноморских казаков. А сам Гудович во главе главных сил корпуса скрытно двинулся сухопутьем, обходя лиманы северной стороной. 13 сентября русские войска подошли к Гаджибею и в ближайшую же ночь под проливным дождем овладели крепким замком.

На турецких судах, стоявших в большом числе в бухте, с первыми выстрелами на берегу началась тревога. Стреляя из пушек на вспышки близких выстрелов, корабли противника стали спешно сниматься с якоря и уходить в открытое море, подальше от Гаджибея. Но уходили только купеческие суда, поскольку султанский адмирал (капудан-паша, капитан-паша) решил «наказать» русских за ночное нападение.

Командир армейского корпуса в такой ситуации не растерялся, поставив на мысу у бухты батареи. Те своим огнем отбили бомбардирские и канонерские вражеские корабли, которые по приказу капудан-паши приблизились днем к Гаджибею. 16 сентября, так и не совершив ничего, султанский флот ушел от берегов. Все же русские пушкари меткой стрельбой принудили экипажи двух турецких кораблей сдаться в плен.

У портового Гаджибея оказалась славная судьба. В 1795 году он будет переименован в Одессу и станет самым крупным городом на берегах Черного моря. А испанец на русской службе де Рибас (иначе Дерибас) будет отстраивать Одессу, оставив в память о себе потомкам знаменитую Дерибасовскую улицу.

Захваченный замок Гаджибей генерал-фельдмаршал Потемкин-Таврический за нейадобностью приказал взорвать, а корпусу идти к Бендерам. Флотилия черноморских казаков пошла в устье Днестра к Аккерману. За успешную «одесскую» экспедицию наград не последовало.

После начала осадных работ под Бендерами турецкий крепостной гарнизон решил не дожидаться кровопролитного штурма и капитулировал. Корпус генерал-майора Ивана Гудовича разместили по зимним квартирам, а сам он уехал из действующей армии в подвластные ему губернии. Такое приказание ему поступило из столицы.

С началом весны 1790 года Иван Васильевич явился в город Яссы, в ставку главнокомандующего. Светлейшим князем Потемкиным ему поручается формирование за Южным Бугом армейского корпуса. Когда русская действующая армия собралась в полевом лагере вблизи Бендерской крепости, то Потемкин разделил ее на две дивизии. Одной командовать поручается генерал-аншефу князю Репнину, другой — Гудовичу, теперь уже генерал-поручику.

Войска дивизии Гудовича подступают к крепости Килия на северном дунайском берегу, которому впоследствии предстояло стать государственной границей России. Здесь светлейший князь Потемкин-Таврический предоставил Гудовичу полную свободу в выборе действий, чем тот и не преминул воспользоваться.

Город-крепость стали обстреливать из осадных орудий и знаменитых шуваловских единорогов. Турецкий гарнизон не выдержал только-только начавшейся бомбардировки и не стал испытывать судьбу. К тому же в Килии почти не оказалось речных судов и⁽ лодок для бегства через Дунай на противоположный берег.

Ночью из крепости на осадную брешь-батарею русских с фонарем вышли три парламентера. Килийский трехбунчужный паша соглашался на почетную капитуляцию. Около четырех тысяч турок выпустили из крепости с личным оружием уже на рассвете следующего дня. А сговорчивому паше дали еще два дня на вывоз немалого личного имущества.

Три батальона русских гренадер с барабанным боем при развернутых знаменах заняли Килийскую крепость, которой на протяжении двух столетий — XIX и XX — суждено было стать пограничным фортпостом российского Отечества на Дунае. Только больше военной крепостью Килия уже не была.

Капитулировавший турецкий гарнизон оставил победителям немалые трофеи. В их число входили: 72 пушки самых разных калибров, дюжина хороших новых мортир, знамена и военное судно, имевшее на вооружении несколько орудий. Трофейные неприятельские пушки в своем большинстве для вооружения русской армии не годились и их отправляли, особенно бронзовые, на переплавку.

В захваченной крепости для ее защиты был оставлен значительный гарнизон. От Килии генерал-поручик Гудович во главе своих войск пошел к сильнейшей не только на Дунае, но и всей северной части Оттоманской империи крепости Измаил. Там под его командование поступил генерал-майор Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Через несколько дней пребывания под Измаилом, 2 декабря, Иван Васильевич получил от светлейшего князя Потемкина-Таврического ордер о производстве по старшинству в генерал-аншефы. Это была награда за «покорение» Килии.

Вместе с ордером пришел приказ главнокомандующего явиться к нему в крепость Бендеры, где располагалась теперь армейская штаб-квартира. Там Гудовичу предстояло получить инструкции в связи с новым назначением — на должность командующего войскамй бывшей Кубанской армией. Боевого русского генерала посылали на укрепление пограничной Кавказской линии.

Назначение генерал-аншефа Ивана Васильевича Гудовича на столь ответственный пост было прежде всего признанием его заслуг военачальника. В соответствующем рескрипте говорилось, что он направляется к «командованию войск у Кавказа и Кубани, где настоящие обстоятельства требуют начальника отличных достоинств».

Иван Васильевич сдал стоявшие под Измаильской крепостью оса!ные войска старшему среди подчиненных ему военачальников'!— генерал-майору Самойлову, известив при этом, что продолжать осаду дунайской твердыни османов светлейшим князем поручается генерал-аншефу графу Александру Васильевичу Суво-рову-Рымникскому. Суворов, всегда легкий на подъем, уже находился в пути, сопровождаемый небольшим казачьим конвоем.

КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ КАВКАЗСКОЙ ЛИНИИ

Из главной армейской штаб-квартиры генерал-аншеф Гудович в последних числах декабря 1790 года отправился на Северный Кавказ. От главнокомандующего Потемкина Иван Васильевич получил задачу укрепить Пограничную Кавказскую линию. Задача виделась в ходе войны с Турцией весьма серьезной: противник России имел на восточном берегу Черного моря ряд крепостей. Из них самой мощной являлась Анапа, расположенная вблизи Керченского пролива и как бы запиравшая собой Азовское море.

Турки всячески старались восстановить против России закубан-ские народы, которые еще совсем в недавнем времени участвовали в набегах ханской крымской конницы на южнорусские земли. Земли донского казачества, как приграничные, постоянно подвергались этим ударам из степи. Главной добычей были люди — полон, который захватывали для продажи в портовых городах Блистательной Порты. Работорговля процветала по всему кавказскому Причерноморью.

Турция считала Закавказье и Северный Кавказ своими исконными владениями, оставив в памяти народов,, населявших тот край, печальный след. Исторически же Грузия, Армения, Кабар-да, Осетия, другие земли тянулись к России. Российская империя, продвигая свои государственные границы на Юг, в Северное Причерноморье, со всей неизбежностью столкнулась здесь с интересами империи турок-османов.

Кавказская пограничная укрепленная линия, куда прибыл Гудович, служила передовым рубежом России на ее Юге. Тем рубежом, который почти три столетия находился в огне больших и малых войн, нападений и прорывов. Южная граница с времен возникновения Древней Руси была местом массы хлопот и вот, источников огромных людских и материальных потерь.