Прославленный как защитник родной земли, Миндовг был провозглашен великим князем, а вскоре и правителем всей Литвы. Он отбросил орден и рыцарей Риги к западу от Двины чуть ли не к границам 1208 г., восстановив влияние Литвы в землях куршей и земгалов. Ещё многие десятилетия пришлось Миндовгу сражаться с князьями-соперниками за единство Литвы. Но слава победителя при Шауляе помогла ему стать основателем Литовского государства и заложить фундамент будущей великой Литовско-русской державы.

Военные силы ордена меченосцев были уничтожены. Восстань покорённые народы Прибалтики в этот момент, — и освобождение от немецкой оккупации стало бы вполне предрекаемым. Однако спасение пришло от Тевтонского ордена, угнездившегося западнее, в Восточной Пруссии. Ливонская рифмованная хроника сообщает об этом событии красноречиво, но крайне упрощённо:

На самом деле переговоры об объединении орденов, точнее — о подчинении остатков ордена меченосцев с их красивыми символами, красными крестом и мечом, Тевтонскому ордену (с унылым чёрным крестом на плащах "братьев"), были далеко не просты. Лишь в результате энергичного участия римской курии представители двух орденов подписали 12 мая 1237 г. договор об объединении в папской резиденции Витербо близ Рима. Только после этого гроссмейстер Тевтонского ордена Герман фон Зальца послал на восток 55 своих комтуров и рыцарей во главе с ландмейстером (заместителем магистра на отдалённых землях) Германом фон Бальке[83].

Не исключено, что фон Зальц вскоре об этой "щедрости" горько пожалел. В том же году тевтонские рыцари под командой брата Бруно захватили город Галицко-Волынской Руси Дрогичин. Это взбесило истомлённого борьбой с соперниками-князьями, поляками, венграми и грабителями-половцами Даниила Романовича Галицкого. "Не лепо держать нашей отчины крестоносцам!" — воскликнул великий князь и "в силе тяжкой" прискакал в марте 1237 г. к Дрогичину. Одним ударом он разгромил рыцарей, взял город, пленил всех немецких воинов со "старейшиной их Бруно" и вернулся с полоном во Владимир-Волынский[84].

В гневе великий князь Даниил, по рассказу Ипатьевской летописи, обозвал врагов-крестоносцев тамплиерами: "Не лепо есть держати наше отчины крижевником Темпличем, рекомым Соломоничем"! Но присутствие тамплиеров (templiers, от "temple" — храм), рыцарей Храма Соломона (лат. Temptique Solomonici), в этом районе не зафиксировано. Можно было предположить, что запальчивый Даниил ошибся, не разобравшись толком, на кого поскакал "в силе тяжце". Однако, взяв в плен "старейшину их Броуна", любознательный князь должен был установить истину. Продолжают эту загадку два бытующих в литературе письма французскому королю Людовику IX от магистров ордена тамплиеров и Тевтонского ордена о битве при Лигнице 1241 г.

В одном магистр ордена Храма во Франции Пон д’Обон сообщал королю: "Знайте, что татары разорили землю, принадлежащую герцогу Генриху Польскому, и убили его с великим количеством его баронов, а также шестью нашими братьями… и пятьюстами нашими воинами. Трое из наших спаслись, и знайте, что все немецкие бароны и духовенство, и все из Венгрии приняли крест, дабы идти против татар. И ежели они будут по воле Бога побеждены, сопротивляться татарам будет некому вплоть до вашей страны"[85].

В другом магистр Тевтонского ордена написал: "Мы сообщаем вашей милости, что татары землю погибшего герцога Генриха полностью разорили и разграбили, они убили его самого, вместе с многими его баронами; погибло шесть наших братьев, три рыцаря, два сержанта и 500 солдат. Только три наших рыцаря, известные нам поименно, бежали"[86].

Очевидно, что речь идёт об одних и тех же павших, но к какому они принадлежали ордену? Храмовник затем указал и потери "его" братьев в Венгрии, где, как и в Польше, служили не тамплиеры, а тевтоны. Не означает ли это, что Тевтонский орден в те смутные времена относился к ордену Храма Соломона, со всеми его зловещими тайнами? Это было понятно великому князю Даниилу Галицкому и его летописцу, недаром ломавшему язык над всеми этими "темпличами" и "Соломоничами".

Исходя их этих событий, Александр Ярославич мог заключить, что ему не следует слишком опасаться ордена, хоть Тевтонского, хоть Ливонского (как рыцари в Восточной Прибалтике со временем стали себя называть). Не слишком пугало и то, что благодаря бурной деятельности папского легата Вильгельма Моденского успешно проводилось в жизнь секретное соглашение папы и ордена о передаче датскому королю Северной Эстонии и военном союзе с ним[87].

Долгие переговоры, в ходе которых датчане едва не пустили в дело свой военный флот, закончились именно так, как хотел папа Григорий IX. Север Эстонии получила Дания, но окопавшиеся здесь немецкие рыцари не потеряли своих владений. За это в дальнейших совместных завоеваниях на востоке (где датчане и немцы упёрлись в границу Руси) королю, по благословению папы, обещались две трети, а ордену — треть захваченных земель.