Закончив, я отхожу, чтобы оценить свою работу и убедиться, что в ней нет ничего неуместного или лишнего. Мой взгляд опускается на одинокий подсолнух, всё ещё лежащий на столе. Стебель сломался, сделав его намного короче других. Не думая, я обертываю его в бумагу, смачиваю и кладу в мешок, чтобы сохранить влагу.

Миссис Дуглас приходит точно по графику, и я помогаю ей отнести все к её машине.

— Спасибо, дитя. Подсолнухи — хороший ход, — говорит она, направляясь к водительской стороне. — Хорошего тебе дня.

— Спасибо за заказ. До свиданья, миссис Дуглас.

Я смотрю вслед ее машине, и, когда поворачиваюсь, чтобы закрыться, замечаю грузовик Элая у хозяйственного магазина на противоположной стороне улицы. Он стоит у грузовика с миссис Джексон. Для меня навсегда останется загадкой, как такая крошечная женщина могла родить двух таких огромных сыновей. Когда Элай обнимает свою маму, я беспардонно пялюсь. Он целует её в макушку, отступает и, улыбаясь, говорит ей что-то. Мои губы удивленно раскрываются от того, насколько по-другому он выглядит, когда с любовью улыбается своей маме. В районе моего живота начинают трепетать бабочки, и я с трудом сглатываю.

Так он умеет улыбаться. Интересно.

Убедившись, что морозильная камера выставлена на правильную температуру, я хватаю одинокий подсолнух и свою сумку и, радуясь тому, что ухожу до конца выходных, запираю магазин.

Оглядываясь по сторонам, я перехожу улицу к тому месту, где Элай занят погрузкой чего-то, что выглядит как панели забора.

— Пожалуйста, скажи мне, что это не для моего забора, — говорю я, подходя ближе.

— Садись. Мне ещё многое нужно сделать, прежде чем стемнеет, — говорит он с всё тем же раздражением в голосе, которое, похоже, приберёг для меня.

Разочарованно фыркнув, я забираюсь на пассажирское сидение. Поездка до моего дома некомфортная, и я кручу в руках стебель подсолнуха, просто смотря на вращение жёлтого и чёрного.

Когда Элай останавливается перед домом, я быстро выхожу. Не говоря ни слова, иду внутрь, желая некоторое время побыть вдали от Элая. Я не понимаю его. Зачем помогать мне, если я так сильно ему не нравлюсь?

Я занимаю себя поджариванием курицы, одновременно наспех делая салат. Мои глаза постоянно находят окно, где Элай вырывает из земли остатки старого забора. Мужчина, возможно, сварливая загадка, но он привлекательная сварливая загадка. Я мою помидор и практически пускаю слюни на его мускулистые руки, на которых от тяжёлой работы стали сильнее выделяться мощные вены. Это как смотреть порно. Элай занят забором прямо напротив кухни, и упиваясь его видом, я совершенно забыла про помидор в моих руках.

Он встаёт и поднимает подол своей футболки, чтобы вытереть лоб, открывая для меня потрясающий обзор на немного бронзовый, жёсткий пресс. Чёрт, у него тело, которое сделает любую девушку глупой и пускающей слюни от похоти.

Внезапно, Элай поднимает взгляд, ловя меня с поличным, когда я практически пожираю его глазами. Я быстро отворачиваюсь и начинаю беспорядочно нарезать помидор. Я слышу, как он входит на кухню, и мои щёки начинают пылать от смущения.

— Ты не закрываешь кран по какой-то причине? — спрашивает он.

Я смотрю на него через плечо и вижу, что забыла выключить воду.

— Нет, можешь выключить?

Прежде чем закрыть кран, он наполняет стакан водой. Это заставляет меня чувствовать себя дерьмово. Он горбатится для меня, а я даже не предложила ему что-нибудь выпить.

— Есть пиво, если хочешь.

Я бросаю измельчённый томат в миску и морщу нос.

— Спасибо.

Он прислоняется к стойке и скрещивает руки на груди. Когда смотреть на него становится совершенно неловко, я хватаю две тарелки из шкафа.

— Обед готов. Я надеюсь, ты не против курицы. Я сделала салат.

Я кладу тарелки на кухонный стол и достаю пиво из холодильника, поставив охлажденную бутылку на его сторону стола.

— Ты можешь сесть, — нервно говорю я, наливая себе стакан воды.

Я избегаю зрительного контакта с Элаем, пока накладываю курицу и салат. Когда я сажусь, и, чтобы подавить тревогу, делаю огромный глоток воды.

— Ты не будешь пиво? — спрашивает он.

— Мне восемнадцать. Мой папа убьёт меня.

Я неловко улыбаюсь.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

Ох, разговаривать с этим человеком, словно вырывать зубы.

Мой взгляд мечется по кухне, и я замечаю подсолнух. Я ненавижу чувствовать себя неуместно, тем более в своём собственном доме. Нужно разрядить атмосферу между мной и Элаем, чтобы я не чувствовала себя так чертовски некомфортно рядом с ним.

Я встаю и подхожу к тому месту, где оставила цветок. Взяв его из сумки, я разворачиваю бумагу, набираюсь смелости и довожу дело до конца, поворачиваясь и возвращаясь туда, где сидит Элай. Я протягиваю ему подсолнух и улыбаюсь, как мне кажется, милой улыбкой.

— Я думаю, ты удивительный человек, Элай. Я прожила здесь всю свою жизнь, и никто никогда не помогал мне так, как ты за последние двадцать четыре часа. Я собираюсь сделать то же самое для тебя. Тебе нужен друг, и тебе повезло, потому что я тоже ищу его. Вот, возьми.

Я сую ему цветок, и его сильные пальцы осторожно оборачиваются вокруг стебля.

— Ну, вот. Теперь мы друзья.

Я сажусь и начинаю есть.

Он кладёт цветок на стол рядом с собой, и его взгляд встречается с моим.

— Я не искал друга, — говорит он без раздражения в голосе. Я воспринимаю это как победу.

— Ну, теперь у тебя есть один, — говорю я, засовывая кусочек курицы в рот.

— Почему ты хочешь быть моим другом? — спрашивает он, поднимая свой нож и вилку.

Я смотрю, как он отрезает кусочек курицы, и как работает его челюсть, пока он его жуёт.

— А почему ты чинишь забор вокруг моего дома? — спрашиваю я его.

Его губы дёргаются, как будто он хочет улыбнуться, и он кивает.

Два года спустя

С тринадцати лет я помогал папе с его бизнесом в качестве мастера на все руки. Я берёг каждый доллар, чтобы построить свой собственный дом.

Я прохожу через пустые комнаты, делая мысленные заметки о вещах, которые должен приобрести для следующего этапа. На прошлой неделе я закончил укладывать плитку и устанавливать шкафы. Наверху всё готово, и дом прошел экспертизу. Сегодня подключили электроэнергию и газ. Всё, что осталось сделать, это покрасить гостиную и кухню. Тогда я смогу посвятить своё время последним штрихам.

Я хватаю ключи и еду забрать Куинн с работы. Прошло два года с тех пор, как она ворвалась в мою жизнь и потребовала, чтобы я был её другом. Это был лучший день в моей жизни. День, когда Куинн взглянула на мою жалкую задницу и решила, что я нуждаюсь в ней. Она была права. Я не могу прожить и дня без её улыбки. Она — моё сердце и душа. Я стал её тенью, всегда угрожающей любому парню, который осмеливался даже взглянуть на неё.

В каждом уголке моего дома есть частичка её. Она работала так же усердно, как и я. Улыбка растягивает уголок моего рта, когда я думаю о доме, который мы вместе построили. Я бы хотел, чтобы она переехала сюда, но знаю, что она ещё не готова оставить отца.

На днях мне предстоит набраться смелости и рассказать Куинн, как я действительно к ней отношусь. Да, она мой лучший друг, но то, что я чувствую к ней, это гораздо большее, чем просто друзья. Благодаря ей, моё сердце продолжает биться. О ней — моя первая мысль, когда я просыпаюсь, и её лицо я вижу, когда погружаюсь в сон.

Я просто не хочу разрушать нашу дружбу. Чёрт, я не знаю, что буду делать, если потеряю Куинн.

После того, как я забираю её с работы, мы едем к её дому, чтобы Куинн могла упаковать сумку. На прошлой неделе мы закончили спальни, и она проведёт выходные у меня.

Я немного нервничаю. Это будет первый раз, когда она останется на ночь. Я знаю, это лишь по-дружески, но, чёрт возьми, мужчина во мне хочет гораздо большего.