Видя, что спасения нет, несмотря на мучительную боль от ран, хорунжий Некрасов дополз до ближайшего камня и, прислонившись к нему, начал выпускать патроны из своего нагана. Шахсевены, заметив, что перед ними один человек, бросились к оврагу и начали окрркать хорунжего. Подойдя шагов на пятьдесят, один из шахсевен громко крикнул хорунжему по-русски, чтобы он сдался, обещая его не убивать. Но последний ответил, что русский офицер умирает, но не сдается, и продолжал выпускать последние патроны из своего нагана. Тогда шахсевены кинулись на него и один высокий кочевник с огромным, как меч, кинжалом, всегда имеющимся у каждого из них, бросился на хорунжего Некрасова и страшным ударом по голове опрокинул его на спину. Некрасов еще успел вонзить свой небольшой острый кинжал в живот шахсевена, и тот свалился всей тяжестью на него.
П.Н. СТРЕЛЯНОВ (КАЛАБУХОВ)
«-Ssi_1^,
Бой всего отряда между тем продолжался. При всех наступлениях казаки и солдаты искали тело хорунжего Некрасова, но в пылу атак долгое время не могли заметить его, скрытого навалившимся на него телом убитого шахсевена. Уже под вечер, в одной из последних атак, наткнулись на него, живого, и осторожно отнесли на шинели на перевязочный пункт тут же в отряде. Некрасов был в сознании, хотя глубокая рана на голове обнажала мозг, а левая рука и правая нога были раздроблены, и с мужеством переносил накладывание повязок.
Утром следующего дня собирали и хоронили убитых, а раненых под усиленными конвоями отправляли в Ардебиль.
Очевидцев поединка, конечно, не было, но капитану Масловскому эта история была рассказана самим хорунжим Некрасовым, вылечившимся от тяжелых ран. В конце 1912 года, при общей сдаче всех шахсевен, о поединке также рассказал один из кочевников, бывший участником той схватки.
Отца хорунжего Некрасова, старого есаула на льготе, телеграммой вызвали к его единственному израненному сыну. Сын был жив, но еще нельзя было сказать, спасут ли его врачи. Нога и рука, перевязанные, были подвешены, на голове наложен шов. Старик отец долго сидел у постели сына, со слезами на глазах смотрел на него и, с волнением выслушав рассказ о бое, сказал, что, как бы ему ни было тяжело, ему было бы тяжелее пережить позор, который лег бы на их род, если бы сын его сдался. Отец горячо благодарил сына за честно исполненный долг, как его исполняли все Некрасовы. Эти слова произвели сильное впечатление на всех присутствующих.
«...Убит, действовавший геройски, начальник конвоя урядник Иван Головко, Лабинец. Кроме Головко, особенно отличился Кубанского полка казак Ляпин. Лично наблюдая действия наших казаков и солдат и принимая непосредственное участие в бою, свидетельствую о беззаветной храбрости наших войск, приведшей в недоумение противника, не ожидавшего, что наши войска пойдут атакой на командующие и занятые превосходящими силами высоты», ■— докладывал вице-консул в Ардебиле194.
24 июня 1912 года отряд в составе пяти сотен 1-го Лабинского полка ККВ, двух сотен 1-го Екатеринодарского полка ККВ, шести рот
205- го пехотного Шемахинского полка, шести рот и двух пулеметов
206- го пехотного Сальянского полка, четырех пулеметов 81-го пехотного Апшеронского полка, шести горных орудий 52-й артиллерийской бригады и команды сапер 2-го Кавказского саперного батальона выступил из Ардебиля для наказания шахсевен «за дерзостные их вы-
КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909—1918 ГГ.
«^1---«еs,
ступления против наших войск. Авангард подвергся ряду атак со стороны шахсевен», — отмечал генерал-майор Юденич195.
28 июня у селения Шихахмат экспедиционный отряд генерал-майора Фидарова вновь имел авангардный бой с шахсевенами.
29 июня на телеграмме, донесшей о действиях русских отрядов против шахсевен, Государь Император начертал: «Нужно, чтобы наши экспедиционные или карательные отряды были таковыми, не с одною доблестью, но и по своей силе»196.
В июне—сентябре 1912 года Ардебильский отряд усилился 1-м Черноморским полком ККВ. Штаб и 4-я сотня полка (1 штаб-офицер, 8 обер-офицеров и 200 нижних чинов) вошли в отряд в начале июня, еще три сотни — 1 июля, а две сотни перешли границу и присоединились к полку в конце сентября. Черноморцы стали на квартиры в Ардебиле197.
12 июля, как телеграфировал генерал Фидаров, «в течение всего дня шел упорный бой с шахсевенами, кочевников заставили отступить в направлении Оркая, нанеся им большие потери; у нас тяжело ранен казак 1-го Лабинского полка, две лошади убиты и две ранены»198.
17-го целый день шел бой при селении Лянджбад, которым отряд овладел.
На июль 1912 года против шахсевен действовали 3 русских отряда: из Ардебиля — 2 батальона, 6 сотен, 4 пулемета, 6 орудий; из Сераба — 1 батальон, 2 сотни, 2 пулемета, 2 орудия; из Агара — 1 батальон, 2 сотни, 2 орудия199.
В донесении, прочитанном Государем Императором 19 июля, отмечалось, что ввиду движения шахсевен к северу временно командующий войсками Кавказского военого округа генерал от инфантерии Шатилов сделал распоряжение «о подчинении сотен и команд, состоящих на усилении Бакинской пограничной бригады, начальнику Ар-дебильского отряда генерал-майору Фидарову, с правом передвижения их в пределы Персии для участия в действиях против шахсевен»200.
Схватка на Ахбулахском перевале
28 июля генерал Фидаров выступил из Соуч-Булаха с отрядом в составе шести рот и двух пулеметов 206-го пехотного Сальянского полка, пяти с половиной сотен 1-го Лабинского и 1-го Екатеринодар-ского казачьих полков (дивизион Екатеринодарцев под командой войскового старшины Белого201) и двух орудий 52-й артиллерийской бригады. В тот же день, сделав более 30 верст, отряд перевалил главный хребет Савелан. Шахсевены начали уходить, но утром 29-го были настигнуты и окружены в 8 верстах к югу от главного хребта.
Вследствие сильно пересеченной местности одно из племен успело ускользнуть, но после сделанных вдогонку нескольких орудийных выстрелов выслало к отряду депутацию для сдачи. Не желая обременять войска сопровождением кочевок и большого количества отбитого скота, генерал Фидаров приказал отобрать у захваченных шахсевен оружие, взять заложников и объявил, чтобы остальные гнали кочевки и стада в Хиов, под угрозой расстрела заложников.
Из-за возможного повторения нападения шахсевен на 29-ю Бакинскую пограничную бригаду для ее усиления в помощь пограничникам были отправлены три сотни 1-го Черноморского полка и позже еще две роты Сальянцев с сотней Черноморцев.
Высланный 27 июля на перевал Ахбулах отряд под командой есаула Посевина состоял в охранении и посылал в ближайшие районы разъезды. Вскоре к шахсевенам прибыли новые партии, открывшие огонь по русскому отряду.
Командующий сотней подъесаул Баштанник202, для выяснения обстановки, выскочил вместе с казаком Кононенко на несколько сотен шагов на седловину вправо. Седловина оказалась занятой шахсевена-ми, открывшими огонь почти в упор. Подъесаул Баштанник, находясь в критическом положении, соскочил с лошади, залег в лощину и начал отстреливаться, потеряв из виду бывшего с ним казака. Сделав несколько выстрелов, он был ранен в указательный палец правой руки. Не имея возможности отбиваться, подъесаул начал ползком отходить к казакам, уже контуженный под челюсть, в правую часть груди и левую ногу. Не имея сил уйти самому от наседавших шахсевен, подъесаул Баштанник стал звать на помощь.
К тому времени взвод хорунжего Крамарова с присоединившейся частью людей полусотни подъесаула Баштанника, под командой подъесаула Кирпы203, заняли другую седловину и, спешившись, отбивали усилившихся шахсевен ружейным огнем.
1-я сотня, находящаяся правее, сбив отдельных курдских всадников, продвинулась на следующие высоты. Занимая их, сотня удерживала натиск противника, не давая обойти свой правый фланг.