16 сентября из Казвина начальник конвоя консульства 1-го Лабинского полка ККВ хорунжий Некрасов телеграфировал: «Караул фидаев Казвинского гарнизона стрелял по разведчикам сотни, ехавшим с полевых занятий. Гарнизон 800 человек держится дерзко, требуя удаления сотни; воздействия силою по малочисленности сотни воздержался»⁶⁴.

По донесению командира дивизиона 1-го Горско-Моздокского полка ТКВ, находящегося в охране консульства в Хое есаула Гапузова⁶³, 27 октября сотник Бичерахов с двадцатью казаками 3-й сотни сопровождал в Урмию состоящего при российской правосливной Урмийской миссии иеромонаха Григория. На обратном пути 4 ноября, в 20 верстах от Хоя, конвой подвергся обстрелу курдов (не менее ста человек), занявших горный кряж. Сотник Бичерахов приказал им крикнуть по-персидски: «Мы русские казаки, вас не трогаем — очистить дорогу!» Два верховых курда подскочили на 500 шагов, произвели выстрелы по казакам и ускакали обратно. Курды открыли частые залпы, на что сотник приказал казакам спешиться и рассыпаться в цепь. Продвинув цепь на тысячу шагов, Бичерахов убедился, что фронтальной атакой курдов не сбить с кряжа — сила огня противника была в пять раз больше. Младшему уряднику Цыбину с четырьмя казаками он приказал зайти с правого фланга неприятеля, занять позицию и поражать курдов фланговым огнем. Продвинувшись на открытой местности на 800 шагов, сотник Бичерахов получил первую рану в левую ногу — выше колена навылет, но виду нижним чинам не подал. Несмотря на ожесточенный огонь со стороны гор и из ближайших селений на флангах, отряд продвинулся на 600 шагов, где Бичерахов получил вторую рану в грудь навылет, третья пуля вошла в правую ногу. Раненому оказал помощь урядник Захарченко, сотник лежал на совершенно открытом пространстве, пули ложились рядом. Не в состоянии двигаться, но не потеряв сознания, Бичерахов продолжал командовать цепью через урядника; приказал двум казакам прорваться через курдов и дать знать командиру дивизиона в Хое. Казаки выполнили приказание довольно быстро.

Есаул Гапузов выступил к месту схватки, по дороге подвергаясь обстрелу из всех окрестных селений. Рассеяв курдов и прибыв на место перестрелки, командир дивизиона нашел команду в образцовом порядке.

В рапорте командира 1-го Горско-Моздокского полка полковника Арютинова⁶⁶ отмечалось, что «часть огня велась из маузеровых ружей, каковых нет ни у персов, ни у курдов. Вся команда проявила удивительную храбрость и умелость»⁶⁷ (12 января 1912 года сотник Бичерахов был представлен к ордену Святого Владимира 4-й степени с мечами, нижние чины награждены знаком отличия ордена Святой Анны).

«Русский Инвалид» от 17 ноября 1911 года отозвался на это статьей «Усиление конвоя в Хое» без подробностей боя. Но главным был вывод газеты: «В виду приведенного случая, а также общего отсутствия безопасности на весьма важном для нас в торговом отношении караванном пути из Джульфы через Хой в Урмию, и принимая во внимание, что само персидское правительство совершенно бессильно восстановить и поддерживать порядок, — Русское Правительство решило

временно усилить казачий конвой при консульстве в Хое необходимой пехотной частью при орудиях».

Конечно же пехотой и артиллерией усиливались не только консульские конвои. В ультиматуме, выдвинутом тогда же Россией и Англией, наряду с его политической составляющей, прямо указывалось на необходимость ввести русские войска в Персию. В российских требованиях третьим пунктом стояло: «...возмещение персидским правительством расходов, вызванных нынешней экспедицией в Персию; размеры причитающейся нам суммы и способы ее уплаты будут установлены дополнительно, после получения ответа персидского правительства»⁶⁸.

В ноябре 1911 года меджлис отверг ультиматум России,' в том числе о возмещении расходов на содержание русских войск.

Тем самым наше военное командование получило возможность усилить военное присутствие в Персии и, по выражению Наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова, «действовать с открытыми глазами и говорить как с турками, так и с другими иностранными государствами прямо, без недомолвок...»⁶⁹.

Прелюдия к событиям осени 1911 г.

В течение всего 1911 года практически еженедельно проводились экспедиции против шахсевен. Такими ударами русские войска обезопасили ближайший район Ардебиля, но для действительного замирения шахсевен необходимо было произвести экспедицию большими силами.

В самом Ардебиле, если торговцы не продавали русскому отряду товары, лавки закрывали и угрожали проходу по узким улочкам огромного базара чинам отряда, им объявлялось, что в таком случае купцы будут немедленно арестованы и товары их конфискованы, с запрещением навсегда заниматься торговлей. Если кто-либо произведет нападение на чинов отряда, то будет предан военно-полевому суду с соответствующими последствиями; если же виновный не будет найден — жестоко наказывается тот квартал, в котором произведено нападение. Население, по решительным действиям отряда за все предыдущее время, знало, что объявленное будет исполнено без колебаний.

На всем протяжении дороги Хой—Урмия курды продолжали грабить торговые караваны. «Мирясь с потерей Хоя, — докладывал начальник охраны дороги, — турки не могут себе представить Урмию в руках русских. Из России необходимо двинуть в сторону Хой—Урмия тысяч до восьми войск и прочно утвердиться в Урмии». В рапорте изложено его мнение об армянских фидаях-дашнаках: «Доселе армянское население, терроризированное дашнаками, ничем ни мне, ни консулу не выразили своих симпатий к России, а наоборот, пропагандируют против нас курдов и персов. Я полагаю, что к армянам, хорошо консульству известным, дашнакам должна быть обращена наша месть. Эти единичные лица имеются в Хое и в Салмасе... Разбогатев, торгуя и живя под покровом русского флага, они при таком к нам отношении первые достойны смерти. Я, как армянин, более, чем кто-либо, этим возмущен. Капитан Арешев»⁷⁰.

Из Тавриза сбежали несколько сот фидаев со своим главарем, революционером Саидом-Уль-Леналиком, пробираясь в Урмию. Турецкий консул вел там сильную пропаганду среди кочевников, вместе с турецкими офицерами раздавая оружие яверским курдам для того, чтобы они двинулись на Урмию⁷¹.

По донесениям русской разведки, 4 июля 1911 года в Гюмюш-Тепе (недалеко от Астрабада, Хоросан) на пароходе «Христофор Колумб» прибыл низложенный шах Мохаммед-Али. Несмотря на то что он набрал более тысячи верховых и 2 тысяч пеших туркмен и присоединившихся к нему персов с четырьмя пушками, нанял в России на Кавказе ингушей и чеченцев⁷², к декабрю бывший шах был разгромлен правительственными отрядами.

В начале декабря 1911 года военный министр В.А. Сухомлинов⁷³ писал председателю правительства В.Н. Коковцову⁷⁴: «...Считаю настоятельно необходимым скорейшую выработку указаний для действий войск в Персии, а также мер для усиления их. Для сей последней цели необходимо или немедленное объявление частичной мобилизации войск Кавказского военного округа, или же перевозка на Кавказ потребного числа не мобилизованных войск из Европейской России»⁷⁵.

Командование Кавказского военного округа полагало необходимым дать начальникам отрядов инструкции «безостановочно идти в Тегеран, занять его и там действовать... обеспечить весь путь до Тегерана, оставив в Энзели, Реште и Казвине достаточные этапы»⁷⁶.

Начальник Казвинского отряда генерал Габаев⁷⁷ докладывал на это, что «сотнями Кизляро-Гребенского полка я предполагаю воспользоваться в случае наступления, для быстрой переброски их к Тегерану, с целью произвести большое моральное впечатление — в этом случае для большей внушительности и впечатления очень важно иметь в отряде конную батарею — именно одну из казачьих батарей северного Кавказа»⁷⁸.

Состав отрядов, командированных в Персию к декабрю 1911 г.