Нойманн покачал головой и принялся было отвечать, но Аким уже сам обнаружил ошибку в своей идее.

Нет, это не получится. Рабочие мехи не подвергались воздействию оружия, иначе все пог рузчики и строительные мехи в гарнизоне и вокруг уже бы вышли из строя. А они работают.

Почему?

Вопрос, которым мы уже тоже задавались. Конечно, пока техи не получили возможность ис следовать пораженную систему и выяснить, как именно этот эффект действует, они могут лишь строить предположения. Но они считают, что это из-за весьма примитивного управления гиро скопом на рабочих мехах. Похоже, у них просто нет системы, которую поражает это оружие.

Аким сделал большой глоток.

– Может быть, оружие просто не достает до управления – потому что ему недостает канала входа в систему. Какие сенсоры у рабочих мехов?

Нойманн кивнул и допил свое «Темное Тимбикви».

– Да, это тоже возможность. Без образцов трудно сказать, – он кивнул официантке и немед ленно получил новый стакан.

Оба агента какое-то время молча пили пиво.

– Вам надо было придержать «Флеа», – в конце концов, сказал Аким. – Я уверен, были и другие возможности обеспечить мне перевод.

Штабс-фельдфебель взглянул на него.

– Вы считаете, это я устроил? Вынужден вас разочаровать. Я бы ни в коем случае не отпра вил последний на планете действующий боевой мех против танка, не оборудованного «эффек том Альбатроса». За подобную глупость я бы разжаловал сам себя, – он раздраженно дернул головой.

Аким поставил стакан на стол, забыв сделать из него глоток.

– Вы хотите сказать, что мы наткнулись на «Флеа» случайно? Просто такое себе дурацкое совпадение?

Нойман откинулся на спинку стула.

– Я не верю в совпадения. Тем более, на этом задании. Я только сказал, что мы этого не де лали, – он сделал паузу, – В этом матче мы больше не единственные игроки.

Аким полез в карман и вытащил пачку жевательной резинки, пытаясь справиться с неожиданностью. Он вынул из пачки одну пластинку и медленно развернул её. – Кто? Нойманн протянул руку и тоже получил пластинку жвачки.

– Пять дней назад известный нам «почтовый ящик» САФЕ на Болане получил гиперим пульсное сообщение. Отправитель неизвестен. Позавчера это повторилось. Нам понадобилось некоторое время, чтобы отследить адресат через КомСтар – кроме всего прочего, потому, что это рутинная проверка.

Аким знал, что последует за этим.

– Оба сообщения были адресованы на Людвигсхафен.

Завывание сирен разорвало ночную тишину и вырвало Акима Баликчи из сна. Рефлекторно он выпрыгнул из кровати и надел лежавшую на стуле боевую униформу. Он уже натягивал сапоги, когда его разум пробудился и он задался вопросом, а что, собственно, происходит? Похоже, Масако чувствовала то же самое. Дверь открылась и его коллега показалась на пороге, одетая и затянутая ремнями, застегивая последние пуговицы на гимнастерке.

– В чем дело? – спросили они друг друга одновременно.

Аким, пожав плечами, встал, взял пояс, на котором висела кобура с пистолетом, и затянул его вокруг талии – все это, уже выходя из квартиры в коридор казармы. Масако следовала за ним по пятам. Со всех сторон солдаты торопились к выходу, однако никто из них, похоже, не знал, в чем дело. Вокруг высказывались самые разные предположения.

Воздушный налет! – закричал один.

Нет, мехи, – вопил другой.

Бомбу взорвали! – утверждал третий.

Бред собачий! – пробился сквозь шум голос Масако. – Кто-нибудь слышит перестрелку?

Солдаты немедленно утихли. Грохот сапог в коридоре стих, когда все остановились и навострили уши, но, кроме воя сирен и шума, производимого спешащими к своим танкам экипажами, ничего не было слышно.

– Нееет, – простонал кто-то в тишине. – Только не чёртова учебная тревога! Ещё четырёх часов нет! Я думал, после учебки мы это все уже оставили позади…

Вокруг послышались проклятия и солдаты продолжили свое движение к выходу уже куда медленнее. Если речь действительно шла о незапланированной учебной тревоге – они и так успеют на свои места вовремя.

Аким повернулся к Масако и увидел, что лицо ее выражает крайнюю озабоченность. Он хотел было спросить, знала ли она о тревоге заранее, но девушка покачала головой прежде, чем он вымолвил хоть слово – а так как с момента своего перевода она работала в штабе – она была бы об этом проинформирована заранее. Масако странно взглянула на него и он понял. В сущности, они оба ожидали какой-либо акции со стороны САФЕ с тех самых пор, как Нойманн предупредил их, что на Людвигсхафене действует, по крайней мере, один шпион из секретной службы дома Марика. Может быть, это как раз она и есть.

Аким открыл кобуру и снял лазерный пистолет с предохранителя. До сих пор он имел возможность избежать прицельной стрельбы по лиранцам, но когда речь шла о вражеском агенте – подобные рассуждения отпадали. Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Масако поступила точно так же. Потенциальная опасность «эффекта Альбатроса» была слишком велика, чтобы допустить хотя бы малейшую возможносто попадания этого оружия в руки врага. Они добрались до внутреннего двора казармы – и поняли, что их опасения подтвердились.

Танковый ангар на противоположной стороне плаца был ярко освещен. В открытом джипе стоял обер-лейтенант с мегафоном и командовал солдатами.

– В одну шеренгу стано-вись! Оружие наизготовку! По направлению к ангару, короткими перебежками – марш! Обыскать всю территорию! Кто-то попытался украсть одну из систем «Зет-четыре»!

В глубине ангара взвыли моторы и две разведывательные танкетки «Дж. Гувер» скользнули на воздушных подушках из медленно открывающихся ворот – их задачей было обеспечить внешнее охранение и отыскать возможные следы вторжения. В качестве самых быстрых машин гарнизона они были предназначены как раз для подобных дел, но Акиму было ясно, что им было позволено покинуть территорию лишь потому, что эти танки относились к гарнизонному имуществу и не были оборудованы оружием с «эффектом Альбатроса». При общем переполохе и в суматохе поисков слишком велика была опасность, что неизвестный вор использует ситуацию, чтобы украсть снаряженный танк. Даже если Десото об этом не подумал, его коллега Мигоян из военной разведки должна была предусмотреть такую ситуацию.

– Ко мне! Они побежали вон туда! – из тени ремонтного ангара выпрыгнул Ханне де Ко нинг с лазерной винтовкой в руках, – Они достали Бенедетти и убежали в сторону внешних заграждений!Аким вытащил пистолет и рванулся со всех ног.

Комбинезон на де Конинге был разорван, рука и колено кровоточили. Он размахивал в воздухе винтовкой.

– Эти скоты застрелили Бенедетти сзади. Мы их не видели. Мне повезло, что я смог отполз ти, – он закашлялся. – Их двое, в масках. Но они не здешние. Говорили с непонятным акцен том. Иностранным.

Аким остановился около Ханне и постарался его утихомирить. Он ухватил Масако за локоть, когда та пробегала мимо. Если кто-нибудь и мог успокоить водителя, так уж точно она. Легким кивком он указал на Ханне и Масако поняла. После этого Аким послал одного из солдат за медтехом. Для обоих агентов не было смысла гнаться за неизвестными нападающими. Убийством солдата Бенедетти они сами позаботились о том, чтобы люди Делкорда не дали им пощады.

Если они вообще существуют. Аким удивился, что эта мысль пришла ему в голову только сейчас, но он всё-таки не зря учился в разведшколе. Одна из наиболее успешных тактик для агента, нарвавшегося на тревогу, состояла в том, чтобы затеряться в толпе охранников и натравить их на воображаемых беглецов. Ему не пришлось долго размышлять, чтобы понять, откуда взялось его недоверие. Де Конинг жил в той же казарме, что и они с Масако. Чтобы добраться до ремонтного ангара, ему нужно было выскочить наружу за несколько минут до начала тревоги.