Переводчик: Тори

Редактор: Анастасия Токарева

Русификация обложки: Анастасия Токарева

Специально для группы: КЧ

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

Мы шли, держась за руки. Перед нами наши дети. Две девочки и мальчик. Не думаю, что существовал более влюбленный мужчина, чем я. Все было иначе, но в то же время по-старому. Габриэлла ежедневно боролась за контроль, и я любил ее за это, но не собирался передавать ей бразды правления. Совсем нет. Тем не менее, она сделала меня счастливым человеком. Счастливее, чем я был когда-либо в своей жизни.

‒ Вандер, прекрати. Я иду здесь, ‒ завопила Офелия, толкая его в руку. Свободен был весь пляж, но они дрались за одно и то же пространство.

‒ Серьзено, Фи? ‒ спросила Габриэлла серьезным тоном, находясь в паре метров от нее.

‒ Я первая шла там.

Я дернул Габриэллу за руку и потянул в обратном направлении, созывая детей.

‒ Пойдем назад.

Взгляд ее глаз, когда она повернулась, был странным, озадаченным и пустым, словно она смотрела не на меня, а сквозь меня. Как и на кухне ранее тем днем, и за день до этого, когда она отключилась во время завтрака.

‒ Что случилось? ‒ спросил я, наблюдая за тем, как трое детей срываются с места и бегут через пляж по направлению к дому, Офелия впереди всех на пол метра. Пришлось повторить вопрос, прежде чем она вернулась в реальность. ‒ Что-то вспоминаешь? Ты уже второй раз за день так отключаешься.

‒ Нет, не думаю.

‒ Тогда почему так происходит?

‒ Не знаю. Просто предчувствие, не пойму. Странно это.

‒ Воспоминания?

‒ Нет, не воспоминания. Просто вспышка.

Я перевел внимание на Фи, которая ругалась на Вандера в детской манере. Что-то насчет запаха какашек, вида какашек и жулика с какашкой вместо головы. «Минивэн, жулик с какашкой вместо головы», если точно. Я повернулся обратно к Габриэлле, позволяя им самим разобраться между собой. Фи была похожа на меня. Она ненавидела проигрывать и не могла винить за это себя.

‒ Что за вспышка?

‒ Я не могу понять, Пэкс. Не знаю, как объяснить. Пойдем. Пустяк.

Я смотрел, как она бежит трусцой к Офелии. Та села на песок, скрестив руки и надув губки. Она мгновенно улыбнулась, когда Габриэлла подкралась к ней сзади, крикнула и начала щекотать ей ребра. Фи закричала, хихикая, словно обезумевшая, извиваясь под мучительными пальцами. Моя рука опустилась в карман, пальцы обхватили волшебный камень, и я почувствовал, как мрак снова сгущается вокруг нас. Если бы я мог загадать желание, то попросил бы, чтобы к ней не возвращалась память. Я не хотел, чтобы она вспоминала, и сделал бы все, чтобы уберечь ее от этого. Это пугало меня, пугало до чертиков. К ней возвращались воспоминания? Почему она пыталась скрывать их?

Я работал над сметой в своем кабинете, пока Габриэлла сидела на диване между Роуэн и Фи с планшетом, читая какую-то книгу, которую она очень ждала. Вандер качал ногами пуфик, лежа на животе, и смотрел телевизор. А я смотрел на свою семью поверх монитора компьютера. В основном на Габриэллу. Она не читала на самом деле. Ее глаза не двигались, как обычно, она не перелистывала страницы и кусала нижнюю губу. Если бы я спросил ее, что она только что прочла, ответить она не смогла бы. В этом я был уверен.

Габриэлла закачала головой, затем посмотрела на меня. Я встретился с ней взглядом и задержал его, вновь гадая, что только что мелькнуло у нее в голове, пока она не отвернулась.

‒ Чем хотите перекусить, ребята? ‒ спросила она, выключая планшет и поднимаясь. Понятия не имею, почему она спросила это. Знала, что получит три разных ответа и все равно сделает то, что понравится всем троим. Вэн хотел попкорн, Фи ‒ булочку, что бы это ни значило, а Роуэн ‒ крекеры с арахисовым маслом.

Сделав глубокий вдох, я встал, чувствуя, как откуда ни возьмись появилось мрачное предчувствие. Штиль перед штормом. Я выключил телевизор и поднял планшет Габриэллы, когда дети пошли за ней на кухню. Как я и предполагал, Габриэлла вовсе не читала. Книга еще даже не загрузилась. Она была погружена в мысли, вот только я не знал какие. Каждый раз, когда я спрашивал, она отмахивалась, словно ничего не происходило. Мне же так не казалось, но по какой-то причине, она не признавала этого, и я не мог ничего сделать, кроме как ждать.

Выполнив норму добрых дел на сегодня - убрав кубики, которые было сказано убрать Вандеру полчаса назад, и цветные карандаши, которые Роуэн оставила на столике, - я присоединился к ним. Последовал на сладкий запах с кухни, ведущий к моей семье. Они говорили о школе. Роуэн была взволнована. Ей нравился ее новый учитель, по неизвестной мне причине. Мистер Джандт. Мистер Джей, как ей сказали называть его. Она считала его невероятно веселым, я же считал его исключительно незрелым. Я не хотел, чтобы какой-то юноша, неудавшийся кантри-певец, отуплял мою дочь. Конечно, Габриэлла была на ее стороне. Ей он тоже нравился и, чтобы не дать огню выйти из-под контроля, я позволил им выиграть. Я бы дал парню шанс, но, если почувствую что что-то не так, мне хватит и полсекунды, чтобы забрать ее из этого класса. Я платил за обучение не для того, чтобы мою дочь учил парень из госшколы. Таково было мое мнение. И только это имело значение.

Меня беспокоило, что Габриэлла будет одна, пока они будут в школе. Причины, может, и отличаются от тех, что были раньше, но мое мнение осталось тем же. Я занимал Габриэллу из-за своего чувства неуверенности. Теперь - чтобы манипулировать ею. Не потому что боялся, что она изменит мне, а из-за страха, что она вспомнит. Впервые с нашей свадьбы меня не волновала ее неверность. Даже близко. Габриэлла была в меня влюблена, и я знал это. Видел в ее взгляде, когда она смотрела на меня, в ее прикосновениях, в том, как она уступала мне бразды правления. Не потому что была слаба или боялась меня, как раньше, а потому что знала, что это делает меня счастливым. Мне нужно было, чтобы ее голова была занята. Это было моей главное целью, попыткой не дать ей вспомнить.

Я обнял Габриэллу и заглянул через плечо, пока она писала смс своей чокнутой подруге Ми.

‒ Хочешь поехать ко мне на работу, когда дети в понедельник пойдут в школу? ‒ спросил я; все трое детей сидели за баром, макая ванильные вафли в теплый ванильный пудинг перед сном. Она отпихнула меня плечом и бросила на меня взгляд. Быстрый взгляд недовольства, который я ясно понял. Ей не понравилась моя идея.

‒ Ни за что. Я встречаюсь с Ми за ланчем, затем поеду за продуктами. Зачем мне приезжать к тебе на работу?

‒ Я хочу к тебе на работу, дядя Пэкстон, ‒ объявил Вандер, поднимая руку в воздух и размахивая ею, чтобы я выбрал его.

‒ Ты едешь в школу, ‒ убедила его Габриэлла, клацая что-то большими пальцами на телефоне.

‒ Можешь приехать, когда я на следующей неделе начну проект у Хэмптонов. Может тетя Гэбби завезет тебя после школы.

‒ И меня, папочка? ‒ спросила Офелия, сделав самое грустное выражение лица. В этом не было необходимости. Я не умел отказывать ей, отказывать кому-либо из них. Это была еще одна новая черта, которая мне нравилась в жене. Девочки стали намного спокойнее, и мне не нужно было больше заниматься их дисциплиной. Слава Богу. Габриэлла была в этом намного лучше меня. Контроль над этим я передал ей в мгновение ока, и мне это нравилось.

‒ Конечно, тоже. Это чуть ниже по улице. Подождите, вот увидите ту гору песка…

Вандер и Фи обсуждали, как будут карабкаться по ней, но Роуэн не была заинтересована. Она ела свой пудинг, слушая их беседу, но никак не отвечая. Уверен, она не присоединится к их игре в огромной куче песка. Несмотря на то, что она не знала свою мать, она была очень похожа на нее. За исключением высокомерия. Она совсем не была заносчивой, как Татьяна, просто изнеженная. Она ненавидела, когда под ногти забивалась грязь, переодевалась, если на одежде появилось хоть малейшее пятнышко, и таким образом избегала веселья, подразумевающего грязь.