— Это да. В общем, ты собирайся, тебе пора выходить.

— Прямо сейчас? Ты хоть представляешь, в каком я состоянии?!

— Нет, — заявила Филька противным голосом, — И ещё. Ты не очень-то распространяйся о нашей поездке, ведь тётя… ну… не совсем законно это провернула, ты понимаешь?

— Угу, могила.

Эрика бросила телефон обратно на пол и лирически уставилась на луч солнца, проскользнувший между штор и теперь лежавший на потолке, изламываясь и уползая на стену, где он пристроился аккурат поперёк физиономии незнакомого бородатого малого со зверской рожей.

***

Дорога до туристического агентства Филькиной тётушки показалась долгой и тягостной. Стараясь не смотреть по сторонам, ибо от ходьбы укачивало, Эрика размышляла о грядущей поездке и успела придумать множество забавных случаев и приключений, которые там непременно произойдут. Там фигурировали различные варианты загадочного Сюрприза, который мог оказаться как эдаким принцем-на-белом-коне, так и жутчайшим злодеем, с коим придётся отчаянно сражаться. Что до Антонио, то он, разумеется, постоянно вёл себя, как обычно, тем самым давая Эрике поупражняться в остроумии и боевых искусствах, а ещё его два раза съели — один раз аборигены, другой раз акула. Это было после того, как он упал с пальмы. Потому что даже обезьяны посчитали его идиотом…

Если вы заметили, в адрес данного персонажа Эрика ранее употребила такие характеристики, как «муфлон» и «соплежуй». В общем-то, подобные звания получали все существа, с которыми знакомилась Кора. Эрика искренне недоумевала, зачем подруга вообще мается этой дурью, но ещё загадочнее была её способность откапывать полнейших моральных уродов, да ещё и периодически влюбляться в них. У подруги были такие странные привычки! Откопает кого-нибудь, поржёт над ним, что опять какой-то муфлон, но всё-таки прётся с ним гулять, мол, а вдруг всё же ничего. Там она заливисто смеётся, лукаво прищуривает лучистые глазки и сияет румянцем, а муфлон, потеряв голову от сладостных перспектив, ведёт её в кафе, в музей и на каток. Потом Кора искренне недоумевает и возмущается: «Представляешь, еле отбилась! Извращенец какой-то! Я ещё с ним нахаляву в среду в театр схожу, и всё, пошлю его нафиг». И в пятницу появлялся уже новый муфлон. А Эрика давай нервничай снова. Эрика находила такое поведение легкомысленным, опасным, не очень честным и, главное, абсолютно бессмысленным. Разве так найдёшь любовь, которой подруга, несомненно, достойна? Настоящая любовь приходит только сама, и именно тогда, когда ты к ней готов, а до тех пор совершенно ни к чему размениваться по пустякам и тратить силы, пытаясь заменить её этой фальшивой ерундой. Зачем всё это вообще нужно? Эрика была не только фаталистом, но и человеком самодостаточным, и не представляла, на кой чёрт искать муфлона за муфлоном, «лишь бы было». Ей было вполне комфортно одной. Попадётся настоящая любовь — тогда пожалуйста, а до тех пор ей эти лишние проблемы не нужны. Она не понимала, почему Кора не может рассуждать так же. Да и, что там скрывать, ревновала. Она давно заметила, что если какая подруга заведёт себе постоянного муфлона — всё, считай, нет подруги. И боялась, что Кора тоже влипнет, а ведь она была её лучшим другом, почти сестрой. Поэтому Эрика сурово наставляла её на путь истинный. Кора стыдилась, краснела, а потом опять за своё.

Но с Антонио был совсем особый случай. С ним Кора, кажется, даже целовалась. За что потом, почему-то, попросила прощения у Эрики.

— Я-то тут причём?! — рявкнула Эрика.

— Ну… У нас с тобой как бы была негласная договорённость, что в первый раз — только по большой любви… А оно как-то вот… Само получилось. Фу, он такой слюнявый! Хи-хи-хи…

Эрика была расстроена. И стала мрачно наблюдать за развитием дальнейших событий. Подруга явно была достойна гораздо большего, нежели Антонио! Он был на год старше Коры и достаточно мерзок собой: губаст и щекаст, а мутно-голубые глазёнки при этом какие-то малюсенькие,  туловище длинное, а ноги короткие и кривые. При этом сам он считал себя неотразимым и очень любил разгуливать в майке, а то и без неё, демонстрируя свои довольно-таки жалкие, словно прилепленные к тощим рукам, мускулы, а заодно и брюшко. И как могло прийти в голову с таким целоваться?! Он сам настаивал, чтобы его называли «Антонио», видимо считая, что это очень круто. Слушал Антонио какой-то тупой отстой, а ещё дарил Коре пошлые розовые открыточки с котятками, считая себя при этом очень романтичным. Он писал позорные нескладные стишочки, которые, по идее, совершенно не должны были впечатлять Кору, ведь она была знакома с творчеством Эрики и прекрасно понимала, что значит «хорошо писать». Ещё он очень любил поныть и делал это с пафосом. Непризнанный гений и секс-символ, вероятно, страдал. Вроде бы, он успел ужасно надоесть Коре и напугать её своей страстью, пару раз так набросившись с поцелуями, что остались синяки со следами от зубов. Последней каплей стало то, что он отказался встретить её и проводить домой поздно вечером, мотивируя это тем, что у него немытая голова. Предложение надеть шапочку было отклонено с демонстративной обидой, и сердитой Коре в весьма соблазнительном прикиде пришлось бежать одной через тёмный, несомненно кишащий маньяками район. После этого Кора обещала послать Антонио раз и навсегда, но в итоге только попросила его не беспокоить, пока она готовится к экзаменам. И вот теперь, оказывается, это чучело едет с ними на остров! Эрике хотелось рычать от досады.

Только бы Сашкин приятель оказался более симпатичной личностью! Хотя бы как сам Сашка. А лучше — лучше. Эрика вдруг чётко представила высоченного черноволосого раскрасавца с огнём в глазах и демонической бородкой, при виде которого Антонио попятился и свалился в море к акуле. Девушка громко расхохоталась и вбежала в открытую парадную, напугав проходившую мимо старушонку с авоськой.

— Совсем девки стыд потеряли, вырядились в джинсы свои, носятся и гогочут. В наше время не так было! — крикнула вслед старушка, зачем-то перед этим запихнув в рот кусок батона из авоськи.

Тут старушку круто обогнул высокий парень, от задумчивости чуть не сбивший её с ног.

— Гляди, куда прёшь! — взвизгнула старушка.

— Прошу прощения, — вежливо извинился он, додумав про себя: «старая кочерыжка».

— Ишь, патлы отрастил! Что за время такое — не поймёшь, где парень, где девка!

Молодой человек от удивления чуть не остановился: принять за девку почти двухметровое небритое создание с бархатистым баритоном представлялось ему маловероятным. Но он вспомнил, что опаздывает, поэтому оставил своё удивление при себе. К тому же он вовсе не находил такое сравнение обидным.

  Сюрприз — а это, как вы уже догадались, был именно он — нагнал девушку у лифта. Он равнодушно взглянул, как она нажимает на кнопку четвёртого этажа и прислонился к лакированной стенке. Эрике и Сюрпризу хватило нескольких незаметных косых взглядов, чтобы составить друг о друге весьма приятное впечатление. Нет, это не была «любовь с первого взгляда». Влюбляются люди постепенно и незаметно для себя, ибо любой здоровый разум этому сопротивляется. Но у Эрики возникло странное предчувствие, что данный незнакомый человек непременно сыграет какую-то важную роль в её жизни. Она сразу предположила, что их музыкальные вкусы наверняка в чём-то схожи, да и вообще, он производил впечатление человека, с которым будет о чём поговорить. К тому же он был более чем симпатичный. В нём была какая-то лёгкая небрежность и расхлябанность, и вообще вид он имел нагловатый, но добродушный. Высокий, стройный и складный, ноги длинные, сильные и прямые. Пальцы не то чтобы музыкальные, не тонкие, но достаточной длины и красивой формы. Нестриженые, но чистые, густые тёмно-русые волосы чуть-чуть не достают до плеч и на кончиках вдруг завиваются почти в кольца, бородка подчёркивает морщинки у губ — значит, Сюрприз часто улыбается. Брови чёткие, тёмные и округлые, густые, но не мохнатые. А нос самый невероятный, какой она вообще видела — чуть-чуть картошкой и чуть-чуть великоват, но при этом удивительно красивый: совершенно прямая переносица, крылья носа немного хищные, но очень округлые и плавные… В общем, этот нос трудно описать словами, его проще было бы нарисовать. Вот подбородок у парня был не особенно волевой, но зато лоб очень высокий. Парень слегка сутулился и не был угловат, несмотря на худобу. Он был весь какой-то мягкий, и повадками напоминал кота, к тому же одет был во всё чёрное, и это усиливало эффект. Эрике было по-настоящему досадно, что она не видит глаз Сюрприза — хотя в лифте был полумрак, он так и не снял чёрных очков. «Фингал, наверное, прячет», — подумала Эрика. Но она заметила, что из-под очков её тоже явно разглядывают. Но какого дьявола он молчит? Ясно же, что они едут на остров вместе.