— Это правильно. Ни к чему тебе долго жить, — пожал плечами Раймонд.

Антонио выхватил протянутую ему сигарету и теперь нервно жевал её, потому что зажигалку Раймонд спрятал в карман, якобы по рассеянности, а напомнить почему-то было стрёмно. Этот высоченный студент вообще вызывал смутную тревогу: Антонио не мог понять, надо ли соревноваться с ним в крутизне, или же, наоборот, разумнее попытаться к нему подмазаться, но это самому ему казалось каким-то подозрительным, ибо этот Раймонд был ещё и красавчиком. Антонио боялся красавчиков — во-первых, в их присутствии сложнее убедить себя в собственной неотразимости, а во-вторых, он реагировал на них как-то странно, и всегда пытался их высмеять, чтобы не выдать этого, в чём ни за что не признался бы самому себе. Решив делать что-то среднее, он, наконец, прикурил, потому что Раймонд сжалился и бросил ему зажигалку, после чего тоже оперся на бортик и стал торопливо курить, чтобы не сильно отстать. Он лихорадочно думал: нужно было срочно сказать что-нибудь крутое.

— А эта Эрика та ещё штучка, да? — протянул он наконец. — Такую недотрогу из себя корчит, умеет дразнить.

Тёмные глаза студента зыркнули на него настолько сурово, что Антонио чуть не проглотил сигарету, но теперь уже должен был договорить.

— Спорим, что на этом острове она станет моей? — пылко и пафосно выпалил он, из потенциального маньяка снова становясь мальчишкой. Раймонд успокоился, но отметил, что за Антонио надо приглядывать.

— А тебя наличие Коры не смущает? — насмешливо поинтересовался он, незаметно стряхивая пепел с сигареты на ботинки Антонио.

— Да Кора скоро окончательно пошлёт меня, она же всё делает, как Эрика говорит, а та ей всё время гонит на меня. Думаешь, почему? Ясно же, что она просто сама обо мне мечтает и завидует! — он самодовольно выпятил тощую грудную клетку.

Раймонд недоумённо посмотрел на этого петуха, и вдруг расхохотался, да так, что долго не мог остановиться.

— Что?! — возмутился Антонио. — Я серьёзно говорю! Спорим, вот хотя бы на… на мои очки от солнца!

— Высоко же ты её оцениваешь, — холодно заметил Раймонд, вытирая выступившие от смеха слёзы.

— Так спорим же! — капризно выкрикнул Антонио. Только что ножонкой не топнул.

— Грр. Прости, но это совсем не интересно, — поморщился Раймонд, — у тебя и очки дурацкие, и никаких шансов.

— Да не бойся ты проиграть, — мерзко осклабился Антонио. — Ты же ничего не теряешь!

— Но и не приобретаю. А теперь сгоняй-ка в трюм и принеси пару ящичков. Ну, шевели поршнями! А потом нырнёшь и выловишь из воды свой хабарик. Здесь никому не захочется с ним плавать, — железному тону было невозможно возражать.

Скрипя зубами, Антонио отправился в трюм. Ему не удалось впечатлить Раймонда, как он рассчитывал. Зато как тот за Эрику-то горой! Антонио досадовал и кумекал недоброе.

Сашка и Раймонд начинали терять терпение, так как Антонио надолго застревал в трюме, уходя за каждым следующим ящиком.

— Ты что там, картошку воруешь, что ли?! — не выдержал Раймонд.

— Не картошку… в смысле, ничего я не ворую! — пробурчал тот в ответ.

— Это он всё ящики полегче выискивает, — объяснил Санёк.

У Раймонда, однако, остались некоторые подозрения.

Пока всё это происходило, Кора успела затащить упирающуюся Эрику в море, и теперь та лежала на поверхности воды, раскинув руки и недовольно щурясь от солнца, а её длинные волосы расплывались во все стороны, как у русалки. Раймонд невольно загляделся на всё это и чуть не поймал лицом брошенный с катера ящик рома.

— Скажи ещё, что тебе не кайфово, — бросила проплывающая мимо Филька.

— Кайфово, — Эрика вернулась в вертикальное положение и поправила сползшую лямку от чёрно-фиолетового купальника. — Но я вполне могла бы обойтись и без этого.

Кора была изрядной пловчихой и описывала вокруг обширные круги, плывя кролем и брасом. Эрика умела плавать только «по-собачьи», и то почти топором. Филька принялась нырять за ракушками и каждый раз торчала под водой столько  времени, что подруги начинали уже беспокоиться за её жизнь.

— Знаешь, меня жутко бесит твой Антонио, — призналась Эрика, скептически следя взглядом за плавающей вокруг подругой.

— Ага, меня тоже, — весело ответила та.

— Так ведь это ты его сюда привезла! Но он же не ходит за тобой хвостом и не читает тебе непрерывно мораль! Чего он до меня докопался? На каком, я спрашиваю, основании?!

— Видимо, ты не лезешь в его рамки, — объяснила Кора.

— Если так пойдёт и дальше, я ему эти его рамки на жопу-то натяну, — зловеще предупредила Эрика.

Остаток дня прошёл за купанием (которого Эрика, однако, старалась всячески избегать, предпочитая прятаться в тени и слушать плеер) и более и менее успешными попытками установки шести одноместных палаток: тётушка Фильки, видимо, ценила уединение.

Антонио горделиво расхаживал по берегу, непрерывно маяча перед Корой и Эрикой, прикорнувшими на полотенцах — одна на солнцепёке, другая в тени бананов, и девушки никак не могли понять, чего ему надо и почему Сашка, Раймонд и Филька о чём-то шепчутся и угорают. Наконец у этой троицы не хватило сил сдерживаться, и они разразились хохотом, а Филька даже распласталась на песке и принялась колотить по нему всеми конечностями. Антонио куда-то тихонько слился, а Кора и Эрика стали допытываться, что, чёрт побери, такое тут происходит. Парни ржали и отмахивались, а Филька еле выговорила, прерываясь на хохот и икание:

— Этот… ха-ха-ха!... ик!...контуженый…ик!...павлин…ха-ха!...булыжник…ха-ха-ха!...в плавки засунул! А вы…ик!... туда вообще не смотрите! Ха-ха-ха! Уж он тут и так, и эдак! Ха-ха-ха! Плясал! — она уже досмеялась до того, что билась, как выпрыгнувшая на берег придурочная рыба, тщетно пытаясь нормально вздохнуть.

Кора и Эрика ошалело переглянулись и тоже дружно начали ржать. Глядя на них, остальные развеселились ещё сильнее, так что дело чуть не кончилось массовой истерикой, а Филька так и вовсе слегка посинела.