Странная и непонятная страна проносилась мимо в бешеном темпе. Дал заметил, что нет необходимости управлять кораблем, чтобы обходить препятствия: он проходил сквозь них спокойно и безболезненно.

Внезапно появились правильные шарообразные и альвеолярные структуры, созданные, казалось, Разумом. Придется их уничтожить, чтобы остаться в живых…

Дал замедлил движение корабля, и вскоре гондола остановилась возле прозрачной стенки; по виду это было какое-то жилище. Придется действовать: сейчас не время искать возможность вступить в контакт, когда его держат на мушке…

Разглядывая странную конструкцию, Дал поразился: во все стороны от нее отходили непонятные отростки, которые, казалось, не несли никакой функциональной нагрузки. Трудно было представить себе искусственную конструкцию, созданную более абсурдно.

Внезапно он почувствовал, как в его мозг проникла посторонняя мысль.

— Вы можете применять ко мне любые пытки, — передавала мысль, — но не вырвете у меня секрет моего странствия. Вы скрываетесь, бродите вокруг меня в надежде, в ожидании, что я допущу ошибку, потеряю бдительность, забудусь во сне… Но ведь я уже сказал, что мое средство передвижения — это особое состояние, а не применение какого-либо аппарата или математической формулы…

Конец контакта. Затем:

— Пусть вы снова будет вслепую воздействовать на мою планету, пусть вы снова будете создавать на ней явления, противоречащие природе, но на мое место придут другие, они уже идут. Нас будет много, и вы окажетесь в нашей власти.

Снова наступила тишина, потом последовала мысль, выраженная менее уверенно:

— Кто здесь? Я чувствую рядом форму жизни, не похожую на моих тюремщиков. Кто ты? Твоя мысль не приносит мне мучений, но и на мои мысли не похожа. В моем сознании появляются какие-то странные образы…

Дал, как только смог сконцентрироваться, направил свои мысли в сторону оболочки, отливающей всеми цветами радуги:

— Меня зовут Ортог. Я пришел из другого мира, который не похож ни на твой, ни на этот. Гараль — это ты?

— Откуда тебе это известно?

— Я жил среди тебе подобных. Я здесь для того, чтобы вернуть тебя к ним. Каким образом обитатели этого мира удерживают тебя здесь?

— Их структура обеспечивает мою изоляцию. Я здесь, как в клетке.

Дал вынул меч.

— Отойди в сторону. Я сейчас попробую отворить стены твоей тюрьмы.

— Это невозможно… — мысленная передача слабела. — У них на одно измерение больше, чем у нас.

— Выходит, на два больше, чем у меня, — сказал Дал, продолжая держать меч.

И он ударил.

Казалось, что голубой вспышкой взорвался весь горизонт; сплошная стена шаров превратилась в легкий экран, который слегка колебался волнообразными движениями. И через этот экран Дал увидел Гараля: свое собственное изображение, высеченное Всемогущим Скульптором…

Экран становился все более и более прозрачным, амплитуда его колебаний уменьшилась. Нижний и верхний края стали исчезать, пока не осталась лишь одна горизонтальная линия, похожая на дрожащую натянутую нить, но скоро исчезла и она.

Посланец подошел к Ортогу.

— Какой ты плоский, — прозвучала его мысль. — И, кажется, похож на меня.

— Возможно. Мы обсудим это немного позже. Сейчас может последовать атака.

Гараль жестом указал на корабль.

— Что это?

— Аппарат, который доставил меня сюда. Садись, не теряй времени.

— Как я могу сесть в такой плоский аппарат?

— Видишь эти зеркала?

— Да, я узнаю их.

— А ведь у них те же измерения, что и у твоего тела?

— Разумеется, раз они из моей страны.

— Ты можешь, подобно этим зеркалам, находиться в гондоле. Мне кажется, за время моего пребывания у вас корабль приобрел какую-то часть вашего дополнительного измерения. На моей планете это все время происходит с очень плоскими объектами, если у них не меньше трех измерений.

Он с любопытством посмотрел на Гараля, затем добавил:

— Впрочем, если ты предпочитаешь свой собственный метод перемещения тогда до встречи у Повелителя Эллипсов…

Гараль, казалось, колебался.

— Твой аппарат мне непривычен. Думаю, смогу вернуться своим способом.

Он на мгновение замер, пошевелился и замер снова.

— Нет, — сказал он наконец. — Боюсь, что эта страна окажется для меня ловушкой, у которой есть вход, но нет выхода; я смог проникнуть сюда, но при возвращении ловушка может захлопнуться. Если это так, то им не было никакого смысла делать меня своим пленником. Я иду с тобой.

— Вот и отлично.

Дал выбросил через борт носовое зеркало, ставшее теперь ненужным, поскольку его энергия иссякла, и указал Гаралю на задний прожектор.

— Будь готов отразить нападение с тыла. Я буду пробивать дорогу вперед.

Он похлопал по рукояти меча. Гараль странно посмотрел на него.

— Ты владеешь очень мощным оружием.

Дал с гордостью улыбнулся.

— Оно способно уничтожать Зеркала Небытия.

— Я предпочитаю Зеркала, — покачал Гараль головой, видимой одновременно со всех сторон.

— Да, это тоже грозное оружие, — искренне ответил Дал.

С некоторыми трудностями Гараль все же поднялся в гондолу и устроился возле кормового зеркала. Ортог развернул корабль в обратную сторону и прижал ладонь к соответствующему отпечатку.

Все осталось на своих местах. Прямо перед ними множились радужные структуры, заполняя собой все обозримое пространство. Внутри этих структур двигались какие-то фигуры; тысячи контуров делали их совершенно непонятными. Не выходя из гондолы, Ортог взмахнул мечом. Почти вся преграда рассыпалась в сверкающую пыль. Корабль рванулся вперед.

По пути они снова попали под воздействие гравитационного оружия и уже почти теряли сознание, когда Гаралю все же удалось из последних сил наугад полоснуть черным лучом, который произвел страшное опустошение и уничтожил остатки радужного барьера. Лавируя в запутанном лабиринте, они увидели далеко позади огромное зарево: низ пламени был чернее ночи, а верх — ослепительно белым. Очень скоро пожар угас, и тяжелый раскаленный туман окутал эти непроходимые геометрические джунгли. Затем все исчезло, и корабль снова вошел в океан тяжелых грозовых туч.

Кое-где в туман врывались восходящие потоки, и тогда на его поверхности возникали чёрные смерчи. Земля была покрыта огромными грядами, бездонными оврагами, снежными вершинами гор, сквозь которые корабль проходил на немыслимой скорости. Тучи появлялись откуда-то из бесконечности, на миг давая место солнцу и тут же исчезая, чтобы уступить место другим. Среди этих движущихся, обманчивых воздушных гор навигаторы, летящие во власти тьмы, уже не знали, двигаются они или нет.

В какой-то момент они заметили с близкого расстояния расплывчатый силуэт, похожий на растворившийся в ночи кристалл. Это настолько напоминало потерпевший крушение корабль, что Дал, приложив козырьком руку к глазам, всматривался в него до тех пор, пока тот еще был виден. Откуда занесло сюда этот внеземной парусник без мачт, обдуваемый чужими ветрами? Гараль, который был чужд всех подобных механизмов, тоже пристально всматривался в него, и Дал вдруг почувствовал его мысль, полную удивления и беспокойства. Ортог уже понял, что посланцы, так же как и отверженные, были способны испытывать глубокие чувства, только умели их лучше скрывать, чем земляне. Он вспомнил Ифлизу, ее властный характер и умение не выдавать свою боль.

Теперь корабль летел сам по себе. Дал бросил рычаг управления и попытался вступить в мысленный контакт с посланцем. Получив ответ, он поведал ему о цели своего путешествия.

— Моя цель чисто научного свойства, — ответил Гараль, как будто не заметив того, что Ортог рассказал про Каллу. — Все небесные волнения, как я думаю, происходят от этих существ, которых мы только что покинули. Как-то давно я увидел сон, во время которого вдруг установилась таинственная телепатическая связь между моим сознанием и какой-то посторонней мыслью. Во сне я видел множество людей, погибших в результате страшной войны. Не знаю, что меня разбудило, но, проснувшись, я уже знал, что нужно делать, чтобы вернуть нашей планете ее утраченное равновесие. Тот, кто был со мной на связи, не мог быть никем иным, как одним из захвативших меня в плен.