Уиндхэм глянул в сторону, любуясь роскошными красками заката, заставившими весь фасад дома пылать огнем. Андрей почувствовал, как веявший до сих пор легкий бриз усилился до настоящего ветра, который заставил его поежиться. Будем надеяться, это не знак.

Уиндхэм вновь повернулся к Андрею:

– О'кей, Андрей. Но ты дашь мне знать, если узнаешь что-нибудь еще? Что-нибудь? Андрей с минуту помолчал. Он взвешивал возможные последствия. Что сделает Николай,

если узнает, что Андрей разбалтывает секретную информацию? Личное наказание его брата окажется куда тяжелее любых служебных взысканий, которые он может получить за шпионаж. И все же он кивнул.

Они обменялись рукопожатием и долгим взглядом, прежде чем разошлись, кивнув друг другу на прощанье. Андрей был уверен в том, что поступает правильно. Что бы ни случилось, независимо от любых новых обществ во всей Вселенной – если в них больше не играет роли дружба, то я не желаю быть частью нового порядка Николая.

С небес Страны Мечты лил ледяной дождь, перемешанный с немилосердными порывами ветра. В это время года ливни имели особое значение для планетной экосистемы: они убирали из воздуха споры псевдополипов. Эти споры буквально переполняли собой атмосферу, пусть и ненадолго, на несколько недель в году – по крайней мере, так уверяли колонисты всех «новеньких» – воздух был ими забит столь плотно, что на ум приходило сравнение с тучами злобных ос. Солнце в это время можно было увидеть лишь сквозь дымку, затуманенное спорами, которые отчаянно пытались исполнить свое биологическое предназначение, прежде чем немилосердное светило, наполняющее жарой окружающее пространство после периода дождей, не положит скорый и ужасный конец их краткому существованию.

Необычная симбиотическая связь между полипоподобной наземной растительностью, названной колонистами «псевдокустами» (хотя они могли лишь отдаленно напомнить кому-нибудь кусты, да и то – разве что темной ночью) и огромными полиповыми отмелями, произрастающими в океанах, почему-то вызывала всегда в Андрее ощущение неприятия каждый раз, когда Дана восторженно ему об этом докладывала. Невзирая на его скепсис, она продолжала восхищаться инопланетной фауной. В последние недели она после работы установила на угрожающе хлипкой надувной лодке голорекордер и слонялась по морю между колониями псевдополипов, в то время как они выныривали на поверхность и выстреливали в воздух облака спор из своих гротескно раздутых тел. Эти споры вымывались из атмосферы дождями, по которым в это время на Стране Мечты можно было сверять часы, и опыляли таким образом псевдокусты на материке. Смогу ли я когда-нибудь назвать эти штуки просто кустами? Псевдокусты отвечали на такую услугу тем, что – насколько этот вопрос в данный момент был исследован – экстрагировали из спор некое определенное вещество, которое через корни попадало в грунт, уносилось сточными водами в океан и там инициировало размножение псевдополипов.

К несчастью, эти споры растворялись в дождевой воде – Андрей предполагал, что таким образом они лучше перерабатывались псевдокустами – и превращали таким образом каждый ливень в настоящую световую феерию, окрашенную в золотые тона. По крайней мере, пусть этому зрелищу радуются те, кто восторгается эволюционной биологией. Для всех остальных дождь означал противную слизистую плёнку, покрывающую все и вся.

Андрей зябко повел плечами, укрытыми дождевиком, и быстро проскочил фронтон очередного здания на своем пути. Он едва не поскользнулся на недавно уложенном сталебетоне. Небо плачет? Может быть. По-моему, это больше похоже на то, что Страна Мечты мочится нам на головы. И кто-то еще утверждает, что мы, наглотавшись этих энзимов, не забеременеем псевдополиповыми детишками!

Андрею пришлось остановиться – он попал ногой в незамеченную вовремя канаву. Его правая штанина тут же промокла до колена. Он глубоко вдохнул, осознавая, что гнев его направлен, скорее, на его сумасшедшего братца, чем на дурацкие полипы, которым только и надо было, что размножаться, и заторопился дальше. Хозяин позвал -я прибежал.

Андрею с трудом удалось подавить саркастичный комментарий по поводу собственной силы воли, пока он преодолевал последние метры по направлению к командному посту Звёздной

Лиги. Конечно, в присутствии Николая никто не называл это здание так, однако за его спиной все, похоже, сошлись именно на этом названии. Андрей не был исключением.

Добравшись до двойной двери, Андрей едва не вывернул себе суставы, дергая за ручки. Заперто!

– Никки, что за дьявол?! Ты выдергиваешь меня из постели в совершенно неурочное время, а сам и носа не кажешь? – завопил Андрей в темноту. Он едва не развернулся, чтобы отпра виться обратно в кровать. Однако что-то внутри здания привлекло его внимание.

Андрей попытался что-нибудь разглядеть сквозь залитые дождем оконные стекла двухэтажного дома. Через неплотно прикрытую дверь в дальнем конце коридора просачивался слабый свет. Иногда он переливался всеми цветами радуги, словно к нему прикасались руки Мидаса – когда световые блики падали на золотистую пленку, которой покрылось оконное стекло от полипового дождя. Что-то непохоже, чтобы этот дождь когда-нибудь прекратился. Почему, ради всего святого, любой мир, который мы колонизируем, должен иметь свой многомесячный период дождей?

Прикосновение холодного, мокрого стекла немного утихомирило головную боль – Андрей прижался к окну лбом и стал размышлять, сойдет ли ему с рук, если он сейчас развернется и отправится восвояси. Вряд ли. Он оторвал голову от стекла и громко, отчетливо постучал в окно.

Прошло достаточно много времени, так что Андрей вновь был готов повернуться и уйти, как вдруг свет стал ярче. Кто-то полностью открыл дверь и пошел по темному коридору в его направлении. Сначала он решил, что это его брат, но пропорции не совпадали. Женщина? Что тут, черт возьми, творится? Я думал, мы здесь проводим нашу очередную конспиративную полуночную встречу. Речь шла, вообще-то, о довольно одностороннем мероприятии. Андрей слушал, как его брат высказывает свое мнение по всевозможным темам – от кодекса бусидо, которым руководствовались древние японцы на Терре, до истории Китая XX века и повторного введения дворянства семейством Камерона. Странные мысленные прыжки Николая и порой, казалось, случайные идеи были для Андрея зачастую слишком мудреными – особенно в полночь, после длинного, тяжелого рабочего дня, проведенного на строительстве города. Андрей вспомнил цитату, принадлежавшую, предположительно, Маккенне: «Тонкую разницу между гением и сумасшедшим порой можно увидеть лишь в сочетании с иными обстоятельствами, так как самой этой разницы попросту нет».

Когда дверь открыла Дженнифер Уинстон, Андрей отступил на шаг назад.

– Андрей, – приветствовала она его. Голос её был холоднее дождя за порогом.

– Дженнифер, – вежливо ответил Андрей. Она предложила называть друг друга по именам и отказаться от упоминания званий, однако Андрей не был уверен, является ли это проявлением дружеских чувств с её стороны. Однако, если быть точным, его эти раздумья вовсе не беспоко или. По крайней мере, он пытался себя в этом убедить. Ну нет, она меня из колеи не выбьет. Что она тут вообще делает?

– Николай посылал за мной.

Она кивнула на ходу, поворачиваясь и шагая назад по коридору – тем самым предоставляя Андрею торчать на пороге, словно нерадивому школьнику. Он не мог избавиться от ощущения, что она пытается ему этим что-то сказать, но совершенно не знал, как интерпретировать ситуацию.

Дженнифер уверенно исчезла за дверью в конце коридора, словно весь дом принадлежал ей одной. Несмотря на неприязнь, которую он к ней испытывал, ему нравилась её уверенность в себе. Если ты замыкаешься в скорлупу и задираешь подбородок кверху, солдаты зауважают тебя чуть больше, чем многих командиров, последовавших за нами в Исход. Эта мысль была горькой, но правдивой.