— Говорите, господин управляющий!

— Его милость, — сказал Харрисон, — дал указания, очень строгие указания, чтобы никто из домашних не присутствовал при ваших упражнениях. Конечно, он и её милость читали пьесу, и она им понравилась, но он желает, чтобы для всех остальных в доме она стала сюрпризом в день свадьбы. Я знаю, что леди Элизабет приходила в «Tеатр» и беседовала с вами, но содержание пьесы ей неизвестно, и она не должна его узнать. Если увидите слуг, присутствующих здесь или слушающих с галереи, попросите их удалиться. Вам следует настаивать, чтобы они удалились, — твёрдо повторил он, и я поморщился. Я так старательно наряжался в надежде увидеться с Сильвией, служанкой Элизабет Кэри, но, похоже, напрасно. — Единственным исключением, — продолжил управляющий, являются сопровождающие мальчиков наставники.

— Мальчиков? — с ужасом в голосе переспросил Уилл Кемп.

— Будет музыка, — пояснил мой брат, — и хористы его милости будут петь в хоре эльфов.

— Боже, помоги нам, — прорычал Уилл Кемп.

— Хор эльфов танцует? — спросил Ральф Перкинс, обучающий танцоров в «Театре».

— Они будут танцевать, Ральф, и ты покажешь им как. А теперь, — мой брат шагнул вперёд, мягко демонстрируя свою власть над Уиллом Кемпом, — у нас мало времени, потому что нам нужно быть в театре после полудня, но мы прочитаем, сколько успеем. Вы можете держать свои роли, держать их и учить.

— Вызубрите их, — проворчал Уилл Кемп.

— И не теряйте роли, — проворчал мой брат.

— Скажи, о чём пьеса, — все ещё стоя обратился Кемп к моему брату.

— Это свадебная пьеса, — ответил тот, — и всё действие происходит как-то ночью в Афинах.

— В Афинах? — переспросил Джордж Брайан. Он нахмурился. — Почему в Афинах?

— Потому что в Афинах нет чёртова дождя, — сказал Уилл Кемп.

— Дождь есть везде.

— Афины во Франции? — спросил Саймон Уиллоби.

Мой брат ударил по столу, чтобы остановить болтовню.

— Мы начнём с «подгонки» пьесы, — сказал он, имея в виду распределение ролей каждому актёру. — История начинается во дворце Тезея, герцога Афинского, женатого на Ипполите, царице амазонок.

— Это я, — живо откликнулся Томас Белте с ученического конца стола.

— Мистер Хамбл, прошу, — сказал мой брат, и Исайя аккуратно вытащил две пачки бумаг из стопки на столе и положил первую перед Джорджем Брайаном. Все мы попытались по количеству страниц предположить, велика ли роль Тезея. Она показалась существенной.

— Я должен всё это выучить? — спросил Джордж, просматривая страницы.

— Если только не предпочтёшь играть Горчичное зерно — ответил мой брат.

— Я царица амазонок, — радостно сказал Томас Белте, худой веснушчатый парень, когда Исайя дал ему стопку потоньше.

На распределение ролей ушло несколько минут, и когда их разложили на столе, брат описал пьесу, которая показалась мне слишком запутанной. В ней фигурировали герцог с Ипполитой, которые поженились, и две пары любовников со двора герцога Тезея. Одна из двух девушек, Гермия, чью роль исполнял Кит Сандерс, предполагала выйти замуж за Деметрия в исполнении Генри Конделла, но в действительности была влюблена в Лизандра, которого играл Ричард Бёрбедж. Тем временем Елена, которую играл Александр Кук, также была безумно влюблена в Лизандра, и все четверо любовников блуждают в лунном лесу, где их еще сильнее околдовывают волшебным зельем, предложенным им Аланом Растом, играющим персонажа по имени Пак, который, в свою очередь, служит Оберону, царю эльфов в исполнении Джона Хемингса.

Ричард Бёрбедж пробежался по тексту своей роли, которая выглядела огромной.

— Почему мы идём в лес, Уилл? — спросил он.

— Ты тайно сбегаешь с Гермией.

— А этот Пак что делает?

— Вызывает путаницу.

— Так может, мне сыграть Пака? — заявил Уилл Кемп.

— Нет, — коротко ответил мой брат. — Между тем, — продолжил он, — группа афинских торговцев тоже идёт в лес, чтобы репетировать пьесу, которую они надеются сыграть перед герцогом на свадебном вечере.

— Весьма оживлённый лес, — пробурчал Уилл Кемп.

— Почему они не репетируют в сарае? — печально спросил Джордж Брайан. — Или дома? Почему идут в лес?

— Всё это объяснено в пьесе, — спокойно ответил брат.

— Хотелось бы узнать об этом, — прорычал Алан Раст, — помолчите вы все, и пусть Уилл расскажет.

Мой брат продолжил, объясняя, как Ник Основа, ткач в исполнении Уилла Кемпа, и один из торговцев превратились в ослов, и Титания, царица эльфов в исполнении Саймона Уиллоби, влюбилась в него благодаря волшебному зелью Пака. Брат описал всё это, а я попытался разобраться в других историях, а также уловить любое упоминание о Фрэнсисе Дудке или женщине, которую он любил. Я не услышал ничего, что внесло бы ясность, и решил, что нужно подождать, пока я не получу свою роль.

Мы прервались, пока двое слуг вносили свечи, расставляли их на столе и зажигали, чтобы мы могли читать роли. Когда все свечи загорелись, Уолтер Харрисон одобрительно кивнул.

— Нам следует оставить вас одних, — сказал он и вслед за двумя слугами удалился из зала.

— Теперь мастеровые, — сказал мой брат.

— «Мастеровые»? — перебил Уилл Кемп. — Ради бога, что за «мастеровые»?

— Они торговцы из Афин, — коротко сказал брат. — Я сыграю Питера Пигву, плотника.

— А разве не Питер Пигва держал мастерскую на Коу-лейн? — спросил Джон Хемингс.

— Он самый, — ответил брат. — Уилл, у тебя уже есть роль Мотка, да?

— Он же плотник, — сказал Джон Хемингс.

— Колёсный мастер! — поправил его Генри Конделл. — Это его брат Джеймс был плотником.

— Они оба умерли от чумы, упокой их Господи, — вставил Джон Хемингс.

— Вы закончили? — зыркнул на них Уилл Кемп. — И да, Уилл, я получил эту роль. — Он помахал несколькими листами бумаги.

— Ричард, — мой брат посмотрел на Ричарда Коули, не на меня, — будешь играть Рыло, медника. — Он подождал, пока Исайя положит роль Рыла перед Коули. — Джон? — он посмотрел на Джона Синкло рядом со мной, — ты Робин Заморыш, портной.

— Заморыш! — сказал Саймон Уиллоби и рассмеялся. 

Прозвище подходило, потому что Джон Синкло был невероятно худым.

— Джон Дюк? — брат пробежался взглядом по столу. — Теперь ты. Ты Миляга, столяр.

Исайя положил один лист бумаги перед Джоном Дюком. Кто-то хихикнул, и Джон Дюк, один из наёмных, нахмурился. 

— Это очень маленькая роль, — грустно сказал он.

— Там много импровизации, — сказал брат, — ты будешь вопить.

— Вопить? — Дюк был озадачен.

— Я могу вопить! — вставил Уилл Кемп, что сразу же продемонстрировал, заревев, как безумный зверь. Саймон Уиллоби хихикнул и тоже попытался зареветь.

— Хватит! — Мой брат хлопнул по столу. — Ревёт Миляга, и только Миляга! — Он уставился на Уилла Кемпа, усмехнувшегося в ответ. — И последний из мастеровых, — продолжил брат, — Фрэнсис Дудка, починщик раздувальных мехов. И эта роль, — он улыбнулся мне, действительно улыбнулся, — эта роль целиком твоя, Ричард.

Исайя положил последнюю стопку бумаг передо мной. Там было четыре или пять страниц, и это значило, что роль вполне существенная, и конечно, намного больше, чем у всех остальных мастеровых. Брат начал объяснять первую сцену пьесы, происходившую во дворце Тезея, но я не слушал. Вместо этого я с нетерпением читал строки роли Дудки и искал персонаж, в которого я влюблён. Это была моя первая настоящая роль мужчины! Я был взволнован.

Потом я перешёл к третьей строчке Фрэнсиса Дудки, и моё сердце оборвалось. Я вытаращил глаза. На мгновение я не мог поверить тому, что вижу. Потом я снова взглянул в начало страницы и прочитал реплики и строчки. «Мерзавец, — подумал я, — какой же ты мерзавец!»

— Итак, начнём, — сказал мой брат, — Джордж? У тебя первая строка.

Мерзавец!

Я хотел встать и уйти. Вместо этого я сидел и закипал. Начало пьесы с обычными длинными речами пронеслось мимо меня.

— Полон досады, — услышал я слова Томаса Поупа, но они и близко не отражали моё состояние.