— И сколько же вы живете? — голос плохо слушался.

— Около двухсот лет, — ответил за сестру Эрик, голос был спокоен, однако стоило Сандре посмотреть на него и глаза сразу же выдали мужчину. Зрачок был сужен, глаза прищурены, от них веяло зимней стужей, и сейчас она была направлена на Кайлу, которая так же безмолвно отвечала ему ледяным взглядом. — Но тебе не стоит волноваться по этому поводу. А тебе, Кайла, стоит думать прежде, чем говорить что-либо, чтобы не портить людям аппетит.

— Ах, простите. Просто это так непривычно, редко когда приходится завтракать с обычной человечкой. Но с другой стороны не думаю, что есть необходимость скрывать это от Сандры, раз уж она теперь часть нашей дружной семьи.

— Ты заговариваешься, Кайла, — в голосе его звучала тихая угроза, воздух вокруг сгустился, но девушка не обратила на это внимания.

— Я только одного не пойму. Сандра, как ты, простой человечек, умудрилась стать Избранной?

— Выйди из-за стола и поднимись наверх, дорогая, — негромко протянул Шорм, — и подумай, пожалуйста, о своем поведении с беременной Избранной своего брата.

— Что? — стремительно обернувшись, Кайла внимательно осмотрела Сандру, — Но это невозможно. Она же человек!

— Мне повторить еще раз?

Насчет общей черты их вида Сандра оказалась права. Кайла, гневно сверкая вытянутыми зрачками, стремительно встала и бесшумно покинула комнату. Эрик ободряюще сжал ее ладошку, в то время как Шорм извиняющее на нее посмотрел.

— Прости, пожалуйста, мою жену. Иногда она бывает крайне несдержанна.

— Ага, особенно по части того, что касается дяди Эрика, — Слэр невозмутимо потягивал сок.

Остаток завтрака прошел спокойно. Эрик пытался скормить ей еще хотя бы один оладушек или тост с маслом, но Сандра отказалась, отдав предпочтение соку, который ей посоветовал Слэр. Парень явно радовался новому человеку в доме, тем более почти ровеснице. Быть единственным ребенком в семье классно, но временами утомительно. Да и девушке импонировала его открытость. В гостиной установилась непринужденная атмосфера добра и спокойствия. Шорм расспрашивал ее о родителях, о друзьях, об учебе в университете, при этом Слэр посетовал на то, что он еще учится в колледже, а Эрик закатил на это глаза, размышляя о том, что его Избранная по сути еще совсем ребенок по сравнению с ним и поражаясь капризам судьбы, связавшей их. Хотя за Сандру он готов драться до конца, пока бьется его сердце. Никто не отнимет ее у него.

Сначала Сандра чувствовала себя неловко, но постепенно Шорм разговорил ее, и девушка сама не поняла, как рассказала ему обо всех важных моментах своей жизни. Эрик при этом внимательно слушал каждое ее слово, тихонько поглаживая атласную кожу запястья. В итоге завтрак затянулся до полудня, плавно перекочевав в малую гостиную. В первом часу дня Шорм оставил их одних, сославшись на дела. Слэр же ушел еще во время завтрака, отправившись в колледж. Так Сандра и Эрик остались одни.

— Почему сестра так ненавидит тебя?

— Она винит меня в смерти отца, — спустя некоторое время тихонько проурчал Эрик, целуя пальчики на ее руке, иногда посасывая их. — Не беспокойся, того, что произошло за завтраком, больше не повториться.

— Ты не можешь этого обещать, — выдохнула Сандра, — заворожено следя за пальцем, исчезнувшим у него во рту. Острые зубы чуть прикусили подушечку, и тут же по ней прошелся горячий язык, зализывая укус.

— Сандра, я обязательно с ней поговорю, но впредь Кайла больше не позволит себе подобной вольности.

— То, что она говорила… Ты обещал мне все рассказать, когда я буду в твоем доме. Я здесь, — и хоть Сандра говорила сейчас эти слова, внутри нее все дрожало от неуверенности.

На самом деле девушка не знала, готова ли услышать всю правду, может ли она принять ее, жить с этим, ведь ее малыш один из них. Посла того, как Эрик расскажет о себе, пути назад уже не будет, жизнь ее поменяется полностью и навсегда, хотя она уже поменялась в тот самый момент, когда в ней впервые появился Эрик. И Сандра знала, что после него вряд ли сможет посмотреть на кого-нибудь еще, не говоря уже о том, чтобы полюбить. Она так до сих пор и не призналась себе, что в ту ночь влюбилась в Эрика, что это было не просто плотское наслаждение, что нечто большее связало их, чем даже ребенок. Слишком велик был страх оказаться обманутой вновь после того, как она сама осознает свои чувства к нему. Легче было просто не думать об этом.

— Как бы ты отреагировала, если бы я сказал тебе о том, что мы не одни во вселенной?

— Ты хочешь сказать, что существуют другие миры? — брови ее поползли наверх.

Некоторое время в комнате стояла задумчивая тишина. Солнечные лучи ласково грели ее обнаженные коленки, проникая через широкое окно. Сандра все еще не могла поверить, пытаясь осознать сказанное Эриком, когда он продолжил:

— Мы называем себя серафионами. Существа, управляющие энергией, как внешней, так и внутренней, — задумчиво откинувшись на диване, Эрик так и не отпустил ее руки, поигрывая тонкими пальчиками. — Изначально все население планеты состояло из серафионов. Мы ни от кого не скрывались и были свободными. Наши способности не являлись чем-то странным или необычным. Было естественным обладать ими так же, как есть, или спать, или ходить и говорить. Это было до того, как в нашу вселенную просочилась тьма. Миры стали разрушаться один за другим. Их жителей уничтожали вместе с планетами, не щадя никого. Вселенная погибала. Мы скрыли наш мир, но угроза оставалась. Некоторые могли захотеть вернуться туда, чтобы путешествовать по другим мирам и ненароком впустить тьму сюда. Поэтому Совет Высших решил стереть у всех воспоминания о серафионах. Магия ушла в прошлое, а серафионы превратились в людей, загасив в себе энергетические источники. Оставили лишь двадцать сильнейших семей, чтобы в случае прямой угрозы они могли защитить наш мир и людей, живущих на ней. Они стали стражами.

Сандра и хотела бы подумать, что Эрик шутит, вот только он был слишком серьезен для этого. Другие миры. Серафионы. Вселенское зло. Стражи. С трудом верилось во все.

— Значит, твоя семья тоже относится к стражам?

— О'Эрилстон одна из сильнейших семей среди серафионов, — легко пожав плечами, Эрик наконец взглянул ей в глаза. — Дед рассказывал, что у нас и выбора, как такового, не было, становиться стражами или нет. Наша сила решила за нас, не оставив права выбора.

— И мы все потомки этих серафионов и теоретически сами могли бы быть ими?

— Почему теоретически? — фыркнул он. — Ты такой же серафион, просто энергетические источники спят глубоко внутри тебя. А как раскрыть их, не знает никто. Еще ни один человек не смог этого сделать.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только шелестом занавесок, раздуваемых ветром из открытого окна. Эрик молчал, давая ей время осознать все, понять и принять. Теперь, когда она стала его Избранной, это будет частью ее жизни. Неотъемлемой частью. Отмахнуться от нее нельзя. Можно только принять все как данность. Он внимательно наблюдал за сменой эмоций на ее лице, отмечая все изменения. Удивление, недоверие, постепенно переходящее в осознание правды, шок, секундное неприятие, любопытство, интерес и снова недоверие.

— В чем заключается ваша сила? Какие особенности есть в вас? Глаза, долголетие, что еще?

— Мы обладаем сверхспособностями, которые замешаны на энергии, что окружает нас. Энергетическое поле серафионов в разы сильнее, чем у обычных людей, оно полностью подконтрольно нам. Поэтому мы живем намного дольше вас. Ты наверно заметила, что у Шорма, Кайлы и Слэра одинаковый цвет глаз? — дождавшись ее кивка, продолжил: — Все серафионы голубоглазые, в нас сильнее развиты инстинкты, что отражается в форме зрачка. Изначально у всех нас он был вертикальный, просто, когда появились люди, возникла необходимость скрываться, подстраиваться под них, прятать свою сущность, мы научились меняться, быть такими же, как все, чтобы не возникало лишних вопросов.