Сменивший Петрова его начальник штаба Моисеев исправно отстукал в Петроград донесение, что Подтелков убил Черне-цова. «Голубову это не понравилось, влетел в станцию, грозил самосудом, если мы ему не выдадим Подтелкова, и под конец упал в обморок. В наших отрядах разложение большое»182.
В последних числах января большевистские войска Саблина, воодушевленные победами под Должанской и Заповедной, заняли станцию Шахтную. Остатки чернецовцев откатились к Персиановке. Донская офицерская дружина рассеялась. Остатки 2-й сотни семилетовцев (8 подростков) «отбыли в Новочеркасск на пополнение». Где-то в степи пробирались к Новочеркасску из Каменской партизаны во главе с генералом Усачевым. Мамонтовский отряд еще не подошел. Так что столицу Дона с севера прикрывали 67 стрелков.
Дальше Саблин не пошел. Надо было до конца выяснить взаимоотношения с Донским казачьим ВРК, который во главе
революционных казаков оставался в Тарасовке, как бы в тылу Саблина. Да и большевистский главком Антонов-Овсеенко предупреждал: «Саблину. Казакам можно доверять лишь, когда они идут впереди в бой, для атаки. Испытайте их при Персиановке или при другом поучении на виду. Не оставляйте их в тылу у себя, укажите на необходимость демонстрации солидарности, а поэтому и похода в авангарде казаков».
30 января поздно ночью Донской ревком возвратился наконец в Каменскую, где «были замечены единичные случаи пьянства» революционных войск, и с новыми силами взялся за дело. 2(15) февраля Антонову-Овсеенко отправили бумагу: «Во избежание излишнего возбуждения среди казачьего населения, Донской военно-революционный комитет считает, что высшая власть в войне с Новочеркасском принадлежит ему. Фактически же план всей кампании войны должен исходить от командующего советскими и казачьими войсками, которые действуют в неразрывной связи друге другом. Председатель Подтелков. Секретарь Кривошлыков».
Силенок у Подтелкова было мало. Энтузиазм революционный у казаков испарился, стоило до родимых хат дойти. Народные комиссары — российская власть — понимали, что время не прежнее, казаки «с травы и воды» служить не будут, гнали эшелоны. В одном только январе, как большевиков признали, прислали из Петрограда для революционных казаков 35 тысяч комплектов обмундирования и обуви, два вагона мануфактуры подогнали, две тысячи пудов гвоздей.
Жалованье щедрое, но мобилизация все равно сорвалась. Пришлось Донскому ревкому нажимать на агитацию и пропаганду. Приехавшие из Москвы и Петрограда казаки-агитаторы рассеялись по станицам. Помимо распространения декретов вели речи до всех доходчивые:
— При большевиках жизнь будет дешевая. Ситец — по пятиалтынному, коробка спичек—две копейки. Большевики земли прирежут...
Пока вели агитацию, генерал Усачев соединился с мамон-товцами и частью чернецовцев в Персиановке и внезапным налетом взял Шахтную и Сулин, но тут и к Саблину подошло подкрепление—1-й Черноморский революционный отряд Мокроусова численностью до полка. Рассказывали, что в Зверево чернецовцы поймали и запытали их разведчиков (среди них была медсестра), и теперь моряки рвались отомстить...
После самоубийства Каледина сменивший его новый атаман Анатолий Михайлович Назаров попытался поднять Дон по мобилизации и стал усиленно формировать партизанские отряды. Дело в том, что Корнилов, защищавший Ростовский район, соглашался продолжить борьбу, если получит подкрепления в 2 тысячи человек в течение 10 дней.
Партизанский вопрос встал перед Назаровым сразу же вдень смерти Каледина. Его пригласили в Новочеркасское станичное правление и предложили стать Войсковым атаманом. Новочеркасская станица, где традиционно концентрировалась донская верхушка, без тени сомнения взяла на себя такой почин и такие полномочия. Назаров долго отказывался и предлагал избрать на место Каледина своего начальника штаба полковника Сидорина113 . «Черкасня» настаивала, и Назаров согласился при условии, что станицы выставят дружины. Станичники обещали. Одна Новочеркасская обещала выставить 1000 человек. Здесь же партизаны-семилетовцы вели запись в отряд и раздавали винтовки184 .
Назаров — идеал кавалериста-спортсмена, кавалер «Георгиевского оружия» и двух «Владимиров» — был человеком напористым. «Настойчивость и энергия в проведении принятого решения, широкая инициатива были отличительными качествами А.М. Назарова»185. Но ни эти качества, ни изучение психологии (чембаловался генерал) не помогли Назарову поднять Дон «по сполоху».
Из всех станиц вокруг Ростова активнее других взялась за оружие станица Гниловская. Как явствует из мемуаров, еще в январе 1918 года под станцию Синявскую прибыло 2 сотни гни-ловских казаков во главе со священником, но без оружия. Здесь же, на станции, они вооружились винтовками русского образца, но английского производства, и атаковали красногвардейцев в тыл и правый фланг. После боя принявшие командование «добровольческие» офицеры (Чернов, Энвальд) узнали, что группа красногвардейцев пробралась в Гниловскую и ограбила станичный храм, что и послужило причиной выступления186.
Мобилизованные других станиц стали собираться в Новочеркасске в здании кадетского корпуса. Случайно или нет, но мобилизация совпала с началом продажи спиртных напитков для пополнения войсковой казны187. Формирование станичных дружин сразу же стало делом проблематичным, «и постепенно,
оставшись без руководства, все они разошлись по станицам... Зато местная молодежь с благословения родителей повалила валом»188. В состав новых партизанских отрядов входили не одни добровольцы. Первым приказом атамана Назарова стал приказ о мобилизации учащейся молодежи с 17-тилет189. Задвое-трое суток было создано 18 отрядов190, но эти двое-трое суток надо было выиграть. А Корнилов требовал подкреплений...
«Выигрывали» время остатки чернецовцев и отряды хорунжего Назарова191 и сотника Грекова.
И отряд «Белого дьявола» сотника Грекова и отряд хорунжего Назарова воевали на Таганрогском направлении. Ситуация там была следующей. Формирующиеся в Ростове и Новочеркасске «добровольцы» слали на это направление сводные отряды. Так, руководивший здесь боями полковник Кутепов имел сводные роты 1-го Офицерского батальона, 2-го Офицерского батальона, Юнкерского батальона, Студенческого батальона, Георгиевского полка, Корниловского полка — всего 300 штыков — и кавалерийский дивизион Гершельмана192. В самом конце января Кутепов, как мы знаем, отошел к Ростову. Здесь, на станции Хопры, его сменил генерал Черепов с отрядом в 820 штыков, 2 орудия, бронепоезд. В отряд Черепова входил Корниловский полк, казаки Гниловской станицы и названные два партизанских отряда.
Первым «на поле боя» явился отряд Назарова. Известно, что отряд (немногие казаки 7-ш полка и Гниловской станицы) выступил на фронт к х. Синявскому 29 января 1918 г. Роман Гуль вспоминал: «Поднялись казаки ближайших станиц (вернее, их искусственно подняли, так как настроение казаков было неуверенное), и хорунжий Назаров, начальник партизанского отряда, решил ударить с ними на село Салы, где, по сведениям, находились большевики. Разведки достаточной не было. Хорунжий бросился на “ура” и налетел на значительные силы большевиков с артиллерией.
Казаков разбили. Они в беспорядке бежали, оставив под Садами раненых и убитых. “Подъем” упал, казаки замитинго-вали: “Нас продали”, “Нас предали”, “Опять ахвицара!”... “ Идем по домам! ”, “ Нет, где этот начальник наш, туды его мать? Где он, мать его?.. Убежал, сволочь” (это относилось к Назарову, который действительно был уже в Ростове).
Казаки разошлись...».
Кроме того «добровольцы» обвиняли Назарова (в годы Гражданской войны возникла целая легенда), что под деревней Султан-Салы назаровская разведка дала неверную информацию конному отряду Гершельмана о силах противостоящих им красных — «Там 2 эскадрона!». Отряд Гершельмана — 22 сабли — бросился в атаку, рассчитывая, видимо, на полную небоеспособность противника, и нарвался на 12 эскадронов. На-заровцы атаку не поддержали. От отряда Гершельмана осталось 10 всадников.