Заскочив в первую попавшуюся на его пути телефонную будку, Гэри стал лихорадочно перелистывать справочник. Нашел! «Чудесная находка».

Магазин был расположен в престижном районе в окружении книжных лавок, артистических кафе и модных бутиков. Витрину украшали керамические вазы и небрежно брошенное на плетеное кресло домотканое покрывало.

Постояв перед витриной несколько минут, Гэри наконец собрался с духом и вошел. Тот контраст, который существовал между жизнью Софи и его собственной, не помешает им быть вместе, твердил себе Гэри. Значение имеет лишь то, что происходит между ними. Софи должна освободиться от предрассудков и прислушаться к своему сердцу.

Внутри магазин выглядел так же изысканно, как витрина. На столах стояли изделия из керамики. С потолка свисали музыкальные подвески, издававшие мелодичный звон. Расшитые бусами блузки и домотканые жилеты висели на медных вешалках вдоль одной из стен. На многочисленных полках стояли вазы, расписные блюда и подносы. Ничего похожего на разнокалиберные пивные кружки и пепельницы, украшавшие буфет в доме Бреттов!

Худощавая темноволосая женщина вышла навстречу Гэри.

— Чем могу помочь?

— Мне нужна Софи Уоллес. Она здесь?

— Она сейчас занята. — Улыбка исчезла с лица женщины. Она рассматривала Гэри с таким видом, словно хотела понять, кто перед ней — покупатель, друг или убийца-психопат. — Скажите, как вас зовут, и я ей передам.

— Гэри Бретт.

Женщина повернулась и направилась к двери в глубине магазина. Гэри неотступно следовал за ней.

— Вам сюда нельзя, — запротестовала женщина.

— Это мы еще посмотрим, — улыбнулся Гэри и, слегка оттолкнув женщину, прошел в довольно обширное складское помещение. Одну его половину занимали металлические стеллажи, уставленные изделиями прикладного искусства, а другая была оборудована под офис, с большим письменным столом, шкафами для картотеки и компьютером. Женщина, сидевшая за компьютером, выглядела уставшей, но еще более великолепной, чем обычно.

— Гэри… — Софи выключила компьютер и встала. Она была великолепна в своем гневе — глаза сверкают, зубы стиснуты, брови нахмурены, но Гэри она показалась еще более восхитительной, чем всегда.

— Может, вызвать полицию? — в нерешительности предложила худышка.

— Не надо, Линн. Это всего лишь мой коллега по жюри присяжных.

Женщина еще раз с подозрением взглянула на Гэри и вышла.

Всего лишь один из присяжных! — возмутился про себя Гэри. Ну уж это слишком!

— Мне не хотелось говорить при Линн, — объяснила Софи. — Зачем ты пришел?

— А ты как думаешь?

— Полагаю, не за тем, чтобы купить вазу.

Неплохо было бы хорошенько ее встряхнуть, чтобы она пришла в себя. Но это означало бы, что он потерял самообладание, а ему нужно оставаться спокойным.

— Я намерен убедить тебя в том, что не следует убегать от меня. Я люблю тебя, Софи, просто схожу по тебе с ума. Я хочу, чтобы мы были вместе.

— Зачем? Мне не нужна интрижка, — вспыхнула Софи. — Я слишком для этого стара. Но даже если бы мы стали встречаться постоянно, тебя и такие отношения, скорее всего, ни к чему бы не обязывали.

— То, о чем я говорил в комнате присяжных…

— Даже рождение сына было для тебя недостаточным основанием, чтобы узаконить отношения с его матерью!

— Я сказал, что самым важным в отношениях я считаю честность. Я не лгал тебе, Софи, и никогда не буду. И матери Тима я не лгал. Мы одинаково смотрели на вещи. Мы любили друг друга, и нам не нужно было чье-то одобрение. Дай Бог, чтобы во всех семьях так относились друг к другу, как мы.

— Значит, она была лучше меня. А я старомодна и верю в законный брак.

— Несмотря на то что многие законные браки распадаются? Я знаю немало семей, где мужья изменяют женам, а жены неверны мужьям. Люди даже не пытаются понять друг друга. Их благословили церковь и друзья, но счастья у них нет.

— Не у всех же так.

— Так было с моими родителями.

— И это повлияло на твои взгляды. Очень сожалею.

— Ничего подобного. Это научило меня понимать, что такое настоящие отношения. Люди разговаривают, спорят, смеются, делятся мыслями и мечтами и занимаются сексом, как мы с тобой прошлой ночью. Это и есть любовь.

У Софи так дрожали руки, что она уронила на пол какую-то папку. Казалось, она была рада возможности повернуться к Гэри спиной, чтобы собрать разлетевшиеся по полу листки.

Гэри обогнул письменный стол и стал помогать Софи. Несмотря на ее явную враждебность, он был счастлив оказаться рядом с нею, вдыхать знакомый аромат духов. Ее волосы почти касались его головы, а рот был так близко, что он мог бы поцеловать ее. Они могли бы заняться любовью прямо здесь, на полу. Однако Софи была так на него зла, что Гэри решил не искушать судьбу.

Но и стоять друг против друга, по разные стороны письменного стола, довольно глупо. Когда бумаги были собраны, Гэри схватил Софи за руки, не давая ей встать. Она не отняла их. Малейший толчок с его стороны — и она могла бы очутиться в его объятиях. Но Гэри снова решил не рисковать.

— Что тебя так пугает? Знаю, ты городская, а я — деревенщина, но можно же что-то придумать. Тебе понравились мой дом, мои сын и отец и даже собаки. — Гэри позволил себе чуть-чуть улыбнуться. — Не знаю, как ты, а я вчера провел лучшую в моей жизни ночь и понял, что мы созданы друг для друга. Такое редко встречается.

— Все это не имеет значения, Гэри. Я всегда мечтала о том, как скажу «да».

— Так скажи. Мне скажи. Сердцем скажи.

— Мне очень жаль, но я не такой бунтарь, как ты, — покачала головой Софи. На ее ресницах блеснули слезы. — Мне нужно пройти через этот ритуал. Мне нужна обычная старомодная свадьба.

— Но в ней же нет абсолютно никакого смысла.

— Это ты так считаешь. А я хочу быть законной женой законного отца моих детей. Хочу носить обручальное кольцо. Хочу перед всеми поклясться, что беру этого человека себе в мужья. Хочу объявить об этом всему белому свету.

— Зачем?

— Не знаю. Такая уж я есть. Но мне это нужно, а ты не можешь мне этого дать. — Она попыталась высвободить свои руки, но Гэри не отпустил их.

Видимо, здесь он не единственный честный человек. Софи тоже все честно ему высказала, хотя ей было нелегко отказаться от его любви. Несколько слезинок выкатилось из ее глаз, но она не стала их смахивать. Глаза ее смотрели на него с такой печалью, что ему стало невыносимо больно.

Софи снова дернулась, и Гэри понял, что должен не только отпустить ее руки, но и вообще освободить Софи от себя.

Гэри поднялся и помог ей встать. Собрав с пола оставшиеся листки и положив их на стол, он сунул руки в карманы, чтобы избежать искушения схватить Софи и целовать ее до тех пор, пока она не изменит своего решения. Но Софи больше не присяжный заседатель, и он не имеет права заставить ее смотреть на вещи своими глазами.

Однако какой-то уж очень жалобный внутренний голос пытался убедить Гэри в том, что он не сможет жить без ее мелодичного смеха и пылких объятий. Но ведь смех и секс не могут быть залогом настоящего партнерства. Только общие взгляды и общие ценности.

Софи, похоже, уже от него отказалась. У них не нашлось ни общих взглядов, ни общих ценностей. Она была такой же, как Джоселин Креймер, проливавшая слезы не потому, что рухнули отношения с человеком, любившим ее, а из-за того, что не состоялась свадьба.

— Ладно, — сказал Гэри, стараясь не показать, как он расстроен. — Мне пора. Надо полить сад и накормить своих бестолковых собак.

По щекам Софи градом катились слезы, но она их не вытирала. Гэри надеялся, что она не даст ему уйти, но она его не остановила. Стояла в окружении красивых вещей и плакала, совсем как Джоселин, для которой брачный ритуал был дороже любви.

Почему, когда ее бросил Митчел, она не проронила ни слезинки, а сейчас, при виде Гэри, уходящего с гордо поднятой головой, разразилась целым потоком слез — что твой Ниагарский водопад? Почему ради Митчела полностью изменила свою жизнь, а ради Гэри не хочет ничего сделать, хотя влюбилась в него без памяти?