В. Реккерт: Кроме того, ничего не меняется

в ответственности за фашистские злодеяния, если есть «хорошие причины» поставить фашизм у власти, тем более не меняется, если одной из этих причин является стремление удержать собственное господство.

К. Бахман: Верно, и это во-вторых. Даже еслм принять за истину, будто революция постучала в двери германской империи и, чтобы ее избежать, буржуазия додумалась сделать Гитлера канцлером, то и тогда — что принципиально изменилось бы в возведении ею политической преступности, с помощью Гитлера и его партии, на высший уровень* государственного управления? Что выигрывает капитализм в глазах людей, которые выступают с позиций гуманизма и борются за него, если выясняется, что капитализм* не остановится ни перед каким преступлением, чтобы удержать свою власть? Именно это утверждали и доказывали коммунисты применительно к данному общественному строю и его представителям со времен Маркса, а новейшая история дала тому множество доказательств. Но, как отмечалось, революционной ситуации в конце 1932 г. не было.

В. Реннерт: Часто утверждают, что нельзя приписывать воротилам финансового и монополистического капитала, будто ени знали планы фашистов, могли предвидеть все последующее, хотели именно того, что потом произошло. Оми якобы были поражены, захвачены врасплох некоторыми событиями и мерами фашистского правительства.

К. Бахман: Тут масса вопросов. Если мы коснемся уже более чем пятидесятилетней полемики насчет отношений фашизма и капитализма, то заметим метод, с помощью которого может быть брошена тень на трезвое научнее исследование. Он состоит в том, чтобы умышленно утрировать высказывания.

Защитники капитализма после 1945 г. пытались заставить массы поверить, будто профашистская буржуазия знала о НСДАП и Гитлере лишь то, что они выступали только против коммунистов и профсоюзов. И этого якобы было достаточно, ибо речь шла лишь о подавлении классовых противников. И если теперь марксисты говорят, что опытные в политическом отношении боссы не были такими уж наивными, то эту реплику выдают за явное преувеличение: дескать, марксисты полагают, будто капиталисты должны быть провидцами.

В. Реккерт: Но ведь представители буржуазии могли знать все, что написал Гитлер в «Майн кампф», говорил в речах, например о «разгроме марксизма», о враждебности в отношении Советского Союза. Удар по рабочему движению, установление диктатуры, милитаризация, реванш за проигранную первую мировую войну — все это и до того можно было вычитать у Гитлера. Правда, в программе НСДАП слово «война» не упоминается.

К. Бахман: Можно ли назвать программу сколько-нибудь влиятельной империалистической партии, в которой открыто говорится, что с помощью войны надо перевоспитать другие народы, захватить страны, присвоить сырье? Между строками программы 1920 г из 25 пунктов было, если коротко сформулировать, сказано, что все будет восстановлено из того, чем пришлось поступиться в 1919 г., после проигранной войны. Мыслимо ли это было без войны?

Сначала Гитлер без войны осуществил некоторые территориальные требования немецкого империализма: ...Саарская область, Судетская область, Австрия и Мемельская область... В Великобритании были влиятельные силы, которые ценой уступок немецким захватчикам хотели направить агрессию нацистов в сторону Советского Союза. Они были готовы сами вернуть часть бывших немецких заморских колоний. В соглашении о флоте британское правительство дало Гитлеру свободу действий в создании своего флота мощностью до одной трети от британского военноморского флота.

На уме у фашистских главарей было куда больше, чем корректировка результатов Версаля. Об этом фашисты говорили еще до 1933 г. В «Майн кампф» было откровенно указано в качестве цели фашистской политики обеспечение германскому рейху гегемонии, абсолютного господства в Европе. Франция должна была стать второстепенной или даже третьестепенной, зависящей от Германии державой. Европейский Восток, и прежде всего территории Польши и Советского Союза, рассматривались немецкими фашистами как основные направления экспансии. Никто не мог

всерьез поверить, что Великобритания стала бы безучастно взирать на то, как ей бы угрожающе противостояла немецкая континентальная империя. Программа Гитлера отражала особую и всеобъемлющую агрессивность германского империализма. Это означало — война: на Востоке — против СССР, на Западе — против капиталистических великих держав, Франции и Англии.

В. Реккерт: После войны многие крупные капиталисты уверяли, что они якобы ничего не знали о намерениях Гитлера, поскольку-де не читали «Майн кампф». Господа в цилиндрах и фраках утверждали с отвращением на лице, что если им такое халтурное произведение и попало бы в руки, то они его сразу же и с брезгливостью отвергли бы.

К. Бахман: Тут нет предмета для спора. Реакционные силы буржуазии финансировали Гитлера и его партию и поддерживали в политическом плане. Ведь он обещал разгромить организованное рабочее движение, равно как ликвидировать парламентские формы господства и расширить подвластные области.

В. Реккерт: Причем не только можно сказать, что крупный капитал знал и одобрял планы Гитлера, но и должно сказать, что планы Гитлера были планами крупного капитала. Они были, например, в общих чертах сформулированы самым могущественным капиталистом своего времени Гуго Стиннесом уже в 1922—1923 гг.

Из письма посла Алансона Б. Хьюстона государственному секретарю Чарльзу Е. Хьюгсу от 21.IX. 1923 г. о беседе с Г у го Стиннесом:

«Однако он убежден, что немецкие рабочие не согласятся с такой необходимостью, а потому их надо к этому принудить. Поэтому, сказал он, надо найти диктатора, облеченного властью делать все, что необходимо... К нацистскому движению, сказал он, присоединятся все правые партии и значительная группа умеренных из центра, и это будет означать борьбу против коммунизма, поскольку коммунистическое крыло подталкивает рабочих к оппозиции. Я спросил его, присоединятся ли промышленники. Стиннес ответил, что они это сделают... Разработанный Стиннесом план состоит коротко в следующем: к середине октября будет три или, возможно, четыре миллиона безработных. Коммунисты попытаются использовать это положение для революционного взрыва...

Между тем правительство Штрезёмана изобличит свою неспособность справиться с поставленными перед ним задачами, и нация окажется перед вопросом — где искать свое спасение: у правых или у левых партий. Как только коммунисты начнут свои операции, Эберт от имени республики назначит человека или, если возможно, комитет из трех человек в качестве диктатора и поставит под его командование всю военную силу. С этого момента настанет конец парламентскому правительству. Коммунисты будут безжалостно разгромлены, а если они призовут ко всеобщей забастовке, то и она будет подавлена силой. Если все пойдет хорошо, полагает Стиннес, то положение прояснится полностью в течение трех недель. В соответствии с этим прогнозом социализм как форма политического существования будет ликвидирован в Германии навсегда, а законы и распоряжения, которые мешают производству и не служат никаким полезным целям, будут немедленно отменены»

Из дневника руководителя Отдела западной Европы Государственного департамента США В. Г Кастла — запись беседы с Гуго Стиннесом от 19.XI. 1922 г.:

«Планы Стиннеса простираются далеко. Он предвидит, что путь на Восток откроется вновь, что Польша исчезнет, что начнется экономическая эксплуатация России и Италии со стороны Германии. Его намерения миролюбивы и направлены на восстановление разрушенного. А не поведут ли они все же к новой войне, если мы и весь остальной мир не пожелают оказаться под немецким господством?»

Цит. по: Георг В. Ф. Хальгартен. Гитлер, рейхсвер и промышленность. К вопросу об истории 1918—1933 гг. Франкфурт-на-Майне, 1955, с. 60. 67—68.