— Ишь, какая нашлась! Смелая слишком! Ты, кажется, в университет собиралась поступать?! Язычок-то придержи, а то я тебе аттестат-то испорчу!

Также у меня была привычка, неизжитая с годами, заступаться за тех, кого обижают. Подруга удивлённо спрашивала:

— Лен, ну что ты лезешь?! Ведь это совсем нас не касается! Откуда ты знаешь, может, этому человеку за дело попало!

— А мне одни стихи нравятся. Сейчас тебе отрывок прочитаю:

И если сотня, воя оголтело,

Кого-то бьёт, пусть даже и за дело!—

Сто первым никогда не буду я!

— Лен, ты идеалистка. Так нельзя. Как ты будешь жить дальше?

— Где-то я это уже слышала...

Моя смелость и застенчивость каким-то образом сочетались. Так, я стеснялась танцевать и не ходила на школьные дискотеки. А наши девчонки эти самые дискотеки ждали с нетерпением. И могла часами разговаривать о том, кто кому улыбнулся, кто кого пригласил на танец, кто в кого влюбился. Я же не понимала, как можно об этом разговаривать. Потому что своей влюблённостью в Лёшу мне ни с кем не хотелось делиться. Это было сокровенным.

Не участвовала я в школьных вечеринках и ещё по одной веской причине: мне было нечего одеть. Кроме школьной формы у меня наличествовали домашний халат, спортивный костюм, старый полинявший свитер и с трудом сшитые на уроке труда брюки. Так что, даже если бы я пожелала пойти на вечеринку, мне это было сделать не в чем.

Первое красивое платье мне купили на выпускной. Я долго смотрела на себя в зеркало. А когда пришла в школу, подруга удивлённо сказала:

— А ты красивая... И фигурка у тебя что надо...

И я впервые поймала на себе удивлённый и заинтересованный взгляд Лёши. Но этот взгляд запоздал: мы расставались. Все уезжали учиться в разные города. Практически все двадцать восемь человек из нашего «гвардейского» класса получили высшее образование. У нас был очень сильный класс. А «гвардейским» его называли потому, что девочек было только восемь человек, остальные мальчишки.

На прощание мы писали друг другу стихи в альбомы. Лёша написал мне:

У людей бывают слабости разные,

Не ищи за их спинами крылышек.

Помни, люди — вовсе не ангелы!

У людей бывают ошибки!

И чтобы не ушибиться больно,

Столкнувшись с жизненной трудностью,

Не витай в облаках—довольно, —

Спустись на грешную землю!

Вот с таким пожеланием я и отправилась во взрослую жизнь—учиться в университете. В кармане—какие-то гроши. Я сказала маме, что ведь мне будут платить стипендию. Да если бы я и не надеялась на стипендию, то всё равно денег у мамы не было. И как-то так сложилось в наших с ней отношениях, что я всегда была как бы старше и сильнее, чем она. Она смотрела на меня снизу вверх, как на более сильного человека. И, видимо, считала, что я не пропаду.

Чемодана у меня не было, вместо него — старая авоська. Почти пустая. На мне— единственное хорошее платье. На ногах—какие-то старые босоножки. У меня не было многих самых нужных вещей: туфель, тёплой кофты. И ненужных тоже— косметики, например, и я не умела ею пользоваться. Без денег. Без родственников. Совсем одна в чужом городе. Сейчас, когда я вспоминаю прошлое, меня охватывает волна запоздалого страха. Это потому что я примеряю ситуацию на собственных детей.

Что было? Юность. Энтузиазм. Предчувствие чего-то необыкновенного: новой взрослой жизни. Успехов в учёбе. Я чувствовала себя как Д'Артаньян, приехавший в Париж. В кармане —пара грошей, но вызовет на дуэль любого, предположившего, что он не в состоянии купить Лувр.

Вступительные экзамены я сдала на одни пятёрки и поступила легко. Экзаменаторы спрашивали у меня уважительно, какую школу я окончила. В то время мой факультет стоял на втором месте в рейтинге университетских факультетов. Поступить было очень трудно. На первом месте —юридический факультет. Мои баллы позволяли мне пройти по конкурсу и на юридический. Экзамены совпадали.

И я, недолго думая, отправилась в деканат юридического факультета. В деканате сказали, что согласны взять меня к себе, но нужно подождать до завтра, чтобы подписал заявление декан, который в данный момент отсутствовал. А назавтра я уже не пошла в деканат, решив, что, видимо, не судьба, раз сразу не получилось.

Вообще, удивительные повороты бывают в нашей судьбе. Иногда вся жизнь принимает совершенно иное направление из-за пустяка.

Усталость

Дыхание перехватывает от усталости.

Учиться оказалось не так интересно, как я предполагала. После первой сессии нам сказали, чтобы мы не мнили себя переводчиками, потому что ими станут единицы. А большинство будет работать преподавателями в школах, училищах и техникумах. Хотя в дипломе у меня чёрным по белому написано: «Филолог. Переводчик» и лишь потом «Преподаватель иностранного языка».

На первом курсе было много занятий в лингафонном кабинете, потом всякие предметы типа теории перевода, зарубежной литературы, латынь, французский

язык, ну и куча других. Из учёбы вспоминаются курсовые работы по зарубежной литературе. Особенно меня хвалили за курсовую по Эдгару По. Нужно было читать его стихи. Конечно, в оригинале. И анализировать, сопоставлять, раскрывать тему курсовой. Ещё вспоминаются уроки французского. Преподаватель благоволила ко мне, хотя мне трудно давалось произношение французского «р», язычок упорно не хотел вибрировать и произносить этот звук. Зато я правильно склоняла и спрягала, разбиралась во всех французских временах. И когда никто не мог ответить, француженка спрашивала меня.

Также делала я успехи в переводе, и наш заведующий кафедрой перевода нередко говорил во всеуслышание, что у меня незаурядный талант лингвиста и переводчика, что у меня есть чувство языка. И хорошо бы мне после окончания университета заняться переводом художественной литературы, так как я могу быть успешна на этом поприще.

Сейчас, когда я вспоминаю то время, оказывается, что в памяти лучше сохранились воспоминания о том, как я работала. А не о том, как училась. Может, потому, что это произвело на меня большее впечатление? Может, потому, что в то время передо мной стоял вопрос об элементарном выживании?

Оказалось, что совмещать учёбу на дневном отделении с работой не так просто.

А учиться на вечернем я не могла, потому что вечерникам не давали общежития. Домой возвращаться я не собиралась. Заочного отделения по моей специальности не было.

Я поработала на нескольких работах. Первой была работа на заводе на станках. Мы делали детали и получали деньги за количество сделанных деталей. Запомнилось, как старый мастер дал мне пятьдесят копеек и сказал:

— Сходи-ка, детка, пообедай, что-то ты неважно выглядишь.

Обед в заводской столовой был вкуснее, чем в университетской, но дороже. Поэтому там я побывала всего пару раз. Со мной работать устроилась моя новая подруга и соседка по комнате в общежитии, но она смогла проработать только неделю. Поранила на станке палец, который сильно разболелся, и уволилась. Через несколько месяцев я тоже ушла, потому что приходилось постоянно пропускать две пары из четырёх.

Сейчас, вспоминая то время, удивляюсь, как я, несовершеннолетняя, оказалась у станка. Видимо, как-то в обход правил. Потому что, где бы я ни работала, будучи студенткой, требовали только справку из деканата, что они не против подработки. Трудовую книжку не заводили. И, видимо, оформляли как ученицу. Может, вообще не оформляли?

Затем я устроилась работать в баню ночной уборщицей. Нужно было приходить на работу около десяти вечера. Заканчивала часа в два ночи. Потом меня ждала «прогулка» до общежития по ночному городу. Видимо, Господь уберегал меня от всевозможных приключений, потому что эти прогулки оканчивались всегда благополучно. Хотя мы постоянно слышали, что кого-то ограбили, раздели, изнасиловали. Университетское общежитие находилось недалеко от вокзала, и район был неспокойный.

Казалось бы, теперь можно совсем не пропускать занятий. Очень удобный график для учёбы: работаешь только ночью. К сожалению, я переоценила свои возможности, так как опять пропускала уроки. Теперь потому, что хотелось спать.