КАППОВСКИЙ ПУТЧ

В феврале 1920 года союзники потребовали распустить морские бригады. Этого, кстати, хотел и сам Носке. Теперь, когда не было уже ГКСД, лишь морские бригады могли поднять путч. Особенно он боялся бригады Эрхардта, размещенной в Деберице близ Берлина. 29 февраля Носке приказывает распустить морские бригады в течение десяти дней.

Чтобы не потерять окончательно власть, Лютвиц 1 марта демонстративно едет в Дебериц на юбилейный парад бригады Эрхардта. Здесь он призывает не подчиняться приказу Носке и не распускать бригаду. «Я не потерплю, чтобы в предгрозовое время громили мои кадровые войска».

Высказывания мятежного генерала дошли до самых верхов. Но все же 10 марта президент Эберт приглашает генерала к себе на прием: пусть изложит свои условия.

Тем временем Носке и противник Лютвица, начальник общевойскового управления рейхсвера генерал Ханс фон Сект, принимают ответные меры. Утром 10 марта Носке вывел бригаду Эрхардта из-под командования Лютвица и подчинил ее Троте — к немалому раздражению адмирала, который чувствовал, что его втягивают в какую-то политическую игру.

Вдобавок приказ ставил крест на планах самого Троты. Он-то надеялся, что морские бригады станут основой будущих ВМС. Неудивительно, что Трота — как и Канарис — не выказал никакого рвения, узнав об этом приказе.

Тем временем Носке донесли, что Эрхардт открыто похваляется: если Лютвиц отдаст ему приказ, его бригада займет Берлин. На тот момент в городе не было более подготовленной й лучше вооруженной части, чем бригада Эрхардта: пять тысяч вышколенных солдат, возглавляемых превосходными офицерами.

Канарису и Троте поручено отговорить Эрхардта от необдуманных действий. Но те не проявили особого рвения в выполнении приказа. Правда, Трота вызвал Эрхардта к себе и спросил, не затевает ли он путч? Офицер промолчал, и Трота отпустил его с миром. Канарис тоже отделался туманными соображениями: дескать, я не считаю Эрхардта способным на антигосударственные выступления.

Лютвиц же не хотел более тянуть время. Вечером 10 марта он предстал перед Эбертом и Носке и повторил свои требования в резкой форме. Носке бурно протестовал, говоря, что программа эта похожа на ультиматум и потому ее следует отклонить. Возражал и Эберт. Под конец Носке воскликнул: «На что надеетесь, генерал? Бригады у вас отобрали!..»

Разгневанный Лютвиц хлопнул дверью.

* * *

Ранним утром 11 марта генерал-майор Рейнхардт, командующий сухопутными войсками, оставшийся верным республике, появился у Носке. Он предупредил, что от Лютвица, если он будет уволен, следует ожидать неповиновения. К такому же выводу пришел и Сект. Он подготовил приказы о взятии под стражу ближайших друзей Лютвица — Пабста, Каппа, Бауэра, Шницлера. Носке подписал их.

Правда, друзья Пабста в управлении полиции предупредили заговорщиков. И все-таки Носке уволил Лютвица и направил секретную телеграмму его преемнику, генерал-лейтенанту фон Олдерсхаузену. В ней министр предостерегал всех офицеров от любой попытки насильственного смещения правительства.

В эти трудные минуты Канарис и Трота медлили с выбором. 11 марта Трота уехал в отпуск. Канарис внешне вел себя как вполне лояльный помощник министра. Но что творилось у него в душе, оставалось загадкой. В эти дни с ним часто виделся адъютант Троты, капитан первого ранга Эрих Редер. Будущий гитлеровский главнокомандующий ВМФ, он на всю жизнь невзлюбил «этого путаника».

Тем временем по пути в Дебериц Лютвиц встречает Эрхардта. Он сообщает ему о ссоре, случившейся у президента, а затем спрашивает, готов ли Эрхардт тотчас выступить со своей бригадой в Берлин. Эрхардт говорит, что войска изнурены учебными маршами и сегодня ничего предпринять не удастся. Однако в субботу утром (13 марта) бригада будет стоять у Бранденбургских ворот.

Однако уже на следующий день, 12 марта, командир авиабазы в Деберице барон фон Фрайберг замечает подозрительную суету и сообщает об этом в Берлин. Олдерсхаузен знакомится с докладом барона и ту же связывается с Рейнхардтом. Вечером 12 марта они вызывают с совещания Носке и Троту, которого успели отозвать из отпуска. У Носке появляется идея: пусть Трота поедет к Эрхардту и поговорит с ним по душам. Адмирал отказывается: «Если Эрхардт решился, то уже сегодня выступит на Берлин. Все переговоры и уговоры я считаю невозможными, наоборот, это произведет на него очень плохое впечатление».

Тем не менее Носке надавил на него, и вот в 19.30 Канарис и Трота появляются в лагере морской бригады. Трота сразу же направляется к Эрхардту, а Канарис осматривает лагерь. Сомнений не остается. Эрхардт готов к походу на Берлин.

Впрочем, оба посыльных, лавирующих между Носке и его противниками, в 20.30 отчитываются перед Носке и Гилзой в таких выражениях, что министр рейхсвера убеждается: в ближайшее время не стоит опасаться мятежа в Деберице.

Однако оба осведомителя оставили для себя лазейки. Так, например, Канарис признал, что «с таким отличным войском, как эта бригада, все эти впечатления могут оказаться обманчивы. К походу она может подготовиться в кратчайшие сроки».

Министр все же решил: «Если сегодня Эрхардт не выступит в поход, то завтра никакой опасности уже не будет».

* * *

Всего через пару часов бригада Эрхардта пришла в движение. Вскоре походные колонны приблизились к Берлину. В первом часу ночи Носке узнал, что путч начался. Министр понял, что парламентеры одурачили его. Он перестал доверять им.

На экстренное заседание в министерство рейхсвера (оно началось в 1.30) Канариса вообще не пригласили, Троте пришлось ощутить на себе неприязнь министра. Носке спросил: «Кто готов поехать в войска, чтобы призвать их выступить против морской бригады?» Только Рейнхардт и Гилза подняли руки, остальные — включая и Троту — молчали.

В начале четвертого кабинет начал обсуждать, нужно ли вести переговоры с Эрхардтом. Еще через час Гилза и Носке скрылись, а правительство отправилось в Штутгарт. В предрассветных сумерках 13 марта 1920 года разгорался, как назовут его историки, Капповский путч.

Через несколько часов солдаты Эрхардта заняли Берлин.

Однако тут случилось то, что никогда не забудут морские офицеры. Против взбунтовавшихся командиров выступили нижние чины. В Вильгельмсхафе-не палубные офицеры и члены экипажей смещают начальника базы и своих офицеров; командование берет на себя судовой механик. В Киле члены экипажа и рабочие верфи выступают против вождя путчистов Левецова; ему приходится бежать.

Офицеры поставили на карту флот и... проиграли. Путч длился всего пару дней. Всеобщая забастовка и лояльность большинства генералов рейхсвера сорвали замыслы Каппа и Лютвица.

Капитан-лейтенант Канарис снова оказался в тюрьме. В камере он встретил многих своих товарищей. Все были арестованы по подозрению в государственной измене. Впрочем, через несколько дней Канариса выпустили на свободу, но время неприятных допросов только начиналось.

20 апреля помощником статс-секретаря при министерстве рейхсвера назначен был Кристиан Шток. Ему поручили возглавить комиссию по расследованию мартовских событий. Она проверяла поведение всех подозрительных офицеров. Сперва комиссия Штока принялась за министерство рейхсвера. Одним из первых был вызван Канарис. Однако несмотря на его связи с Каппом, комиссии не удалось доказать, что он участвовал в подготовке путча.

Новый министр рейхсвера Отто Гесслер — социал-демократы отказались еще раз выдвинуть кандидатуру Носке — не погнушался прибегнуть к услугам Канариса, когда речь зашла о наведении порядка на флоте. Однако он не стал держать возле себя Канариса. Большинство бывших помощников Носке были ему не по нраву. Он вскоре выпроводил слишком высокомерного Гилзу, пришлось уйти и Канари-су. 23 июля 1920 года его переводят в Киль старшим офицером адмиралтейства. Задание, полученное им, гласило: устранить последствия недавних беспорядков и помочь в строительстве нового балтийского флота.