изобрел первую Панораму, вогнутое, просвечивающее изображение города.

Это изобретение вскоре уступило место Диораме, в которой путем перемещения

объемных предметов создавалась иллюзия движения. Позднее появился звук

и невиданные ранее световые эффекты. Дагерровская Диорама Лондона до

сих пор стоит в Риджентс-парке — одна из немногих, сохранившихся до

наших дней. Так как представления нуждались в искусственном свете ламп

или газовых горелок, они почти всегда заканчивались пожаром.

Фантасмагория, волшебный фонарь, нематериальные зрелища. Они

вызывают настоящие чувства посредством шума, использования

благовоний, света, воды. Возможно, наступит время, когда мы будем

ходить в Театр Погоды, чтобы вызвать в памяти ощущение дождя.

Кино эволюционирует в двух направлениях.

Первое — это зрелище. Фантасмагория, цель которой — создать

абсолютно правдоподобный суррогат всех ощущений.

Второе — это подглядывание, «пип-шоу», эротическое наблюдение без

всякого вмешательства в происходящее. Замочная скважина или окошко

для подсматривания, глядя в которые, не думаешь ни о цвете, ни о

звуке, ни о декорациях.

Кино не связано нис живописью, ни с литературой, ни с театром. Оно

по сути своей ближе к популярным развлечениям: комиксам, шахматам,

игральным и гадальным картам, журналам и татуировкам.

Кино развилось не из живописи, литературы, скульптуры или

театральных представлений, а из древней традиции шаманства. Это

современный этап в эволюции теней, восторг перед движущимися

картинками, вера в волшебство. Его происхождение связано со

жрецами и колдовством, общением с призраками. В самом начале,

используя зеркало и огонь, люди вызывали всё темное и тайное из

глубины своего сознания. Во время этих сеансов тени были духами,

отвращающими от людей зло.

Зритель — это умирающее животное.

Призывай, утешай, прогоняй Мертвецов. По ночам.

Шаман чревовещает, жестикулирует, используя различные предметы и

совершая невероятные движения, он рассказывает, куда «идет», и

остальные следуют за ним.

Во время сеанса шаман ведет за собой. Смятение чувств, сознательно

вызываемое наркотиками, заклинаниями, танцами, вводит шамана в

транс. Измененный голос, конвульсивные движения. Он ведет себя, как

сумасшедший. Эти профессиональные сумасшедшие, которых тщательно

подбирали исходя из их психопатических наклонностей, некогда были

весьма почитаемы. Они служили проводниками человека в мир духов.

Их духовные странствия были основой религиозной жизни племени.

Цель сеанса: излечить болезнь. Люди, потрясенные историческими событиями

или страдающие от тяжелых условий жизни, могут впасть в отчаяние.

Они ищут освобождения от судьбы, смерти, страха. Ищут одержимости,

ждут прихода богов и духов, которые прогонят демонов, захвативших

источник жизни. Исцеление приносил экстаз. Излечи болезнь или

предотврати ее, возроди к жизни больного, верни украденную душу.

Неправда, что зритель — обязательное условие существования искусства.

Фильм продолжается и без посторонних глаз. Это зритель не может без

него обойтись. Фильм подтверждает его существование.

Хэппенинг: процедура, когда в комнату, полную людей, через

вентиляционные отверстия запускают эфир. Газ становится актером.

Его агент, или инъектор — шоумен, организующий представление. Люди

считают себя публикой, а, на самом деле, они играют друг для друга, в

то время как газ читает собственные стихи, используя для этого

человеческое тело. Это действо находится на грани оргии и Игры с ее

бесконечными вариациями.

Цель хэппенинга — вылечить скуку, раскрыть глаза, вновь ощутить

детские связи с течением жизни. А его глубинная, сокровенная цель -

очистить восприятие. Хэппенинг воздействует на все чувства, на

организм в целом, в отличие от традиционных видов искусств, которые

ориентированы на ограниченные способы восприятия.

Все виды мультимедиа — это неизбежно печальные комедии. Они — что-то

вроде занимательной групповой терапии, жалкое спаривание актеров и

наблюдателей, взаимная мастурбация. Очевидно, актерам нужна публика, а

зрители — зрители нашли бы источник такого же легкого возбуждения в

шоу уродцев или на Ярмарке Развлечений, а еще полнее было бы

удовольствие, полученное в мексиканском борделе.

Новички, мы наблюдаем за движениями тутовых шелкопрядов, которые

возбуждаются, чувствуя мокрые листья, и вьют влажные

гнезда из волос и кожи.

Это модель нашего мира, в основе которого — жидкость, мира,

растворяющего кость и плавящего костный мозг,

открывающего поры широко, как окна.

Древние всегда воспринимали «чужака» как величайшую опасность.

Превращение. Объект отделен от имени, лишен привычек и связей. Он

становится просто вещью, вещью в себе, вещью как таковой. Когда этот

распад до состояния чистого существования произошел, объект может

стать чем угодно.

Он говорит: «Сначала я вижу множество вещей, и они танцуют… затем

всё постепенно соединяется».

Ясный взгляд и камера дают нам объекты как они есть, здесь и сейчас.

Не искаженные «видением».

Когда нет еще никаких объектов.

Первые создатели кино, как алхимики, окружали свою деятельность

тайной для того, чтобы скрыть новое искусство от зрителей-дилетантов.

Раздели, очисти, соедини вновь. Это формула Аге Маепа и его

наследника, кино.

Камера — это андрогинная машина, вид механического гермафродита.

В своей реторте алхимик повторяет работу Природы.

Некоторые отстаивают узкий взгляд на алхимию, называя ее «Матерью

Химии», и считают ее истинной целью превращение металлов. Но это

лишь внешняя сторона. Алхимия — эротическая наука, присутствующая

в самых глубинных аспектах реальности, и цель ее — очистить и изменить

всё сущее. Но это не значит, что она отрицает материальные действия.

Посвященный выполняет как мистическую, так и физическую работу.

Алхимики выявляют связь между сексуальной активностью человека и

сотворением мира, ростом растений, образованием минералов.

Соединение дождя и земли они видят в эротическом свете, как

совокупление. И это относится ко всем естественным процессам в

природе. Ибо они могут представить любовные связи химических

веществ и звезд, роман камней или плодородие огня.

Странные, плодотворные связи алхимики ощущали и между разнородными

объектами. Между людьми и планетами, растениями и жестами, словами и

погодой. Эти волнующие связи: плач младенца и прикосновение шелка;

завиток ушной раковины и появление собак во дворе; голова женщины,

клонящаяся во сне, и утренняя пляска каннибалов; вот сочетания, которые

выходят за рамки любого бесплодного искусственного монтажа. Эти

сопоставления предметов, звуков, действий, цветов, оружия, ран и