— Войдите, — сказал Шарпинский, когда в дверь постучали.

В кабинет вошел Лев Скоблин, помощник главного шифровальщика. Шарпинский передал ему шифровки в запечатанном конверте. Когда шифровальщик ушел, полковник заметил, что на его столе открыто лежат два авиабилета в Цюрих. Он накрыл их листом бумаги — любая, даже самая незначительная утечка информации раздражала Шарпинского.

В подвальном помещении, где располагалась шифровальная комната, главный шифровальщик принялся быстро передавать телеграммы в различные города Европы — Цюрих, Базель, Милан, Мюльхауз и Дюссельдорф. Но самая длинная шифровка ушла в Андерматт, Швейцария.

Хейнц Голшак, торговец редкими книгами, зарегистрировался на рейс 433 компании «Свисэйр» в последнюю минуту. Самолет взлетел в 13.25. Это был последний рейс в Цюрих — аэропорт закрывался по метеоусловиям. Откинувшись в кресле туристического салона, Голшак просматривал каталог «Сотбис», пока лайнер набирал высоту. Миловидная стюардесса спросила, не хочет ли он выпить. Голшак посмотрел на нее сквозь толстые стекла очков и вежливо спросил:

— Нет ли у вас… шнапса? Думаю, он мне поможет. — И виновато улыбнулся: — Видите ли, я плохо переношу самолет…

— Разумеется, сэр. Сейчас принесу.

Вернувшись на кухню, стюардесса сказала своей подруге:

— Такой приятный пассажир. Типичный рассеянный профессор.

Все это было довольно странно, потому что два часа назад к Хейнцу Голшаку, живущему по адресу Аннагассе, 821, зашли двое мужчин в пальто и Шляпах, низко надвинутых на лоб. Он ожидал одного посетителя, а не двух. Полчаса назад ему позвонил человек, представившийся частным коллекционером из Мюнхена, и договорился с Голшаком о встрече.

— Я пришел с другом, — сказал один из визитеров Хейнцу Голшаку, стоящему на пороге своей пятикомнатной квартиры.

— Проходите, пожалуйста. Кофе на плите, и я…

Хейнц Голшак, пятидесяти двух лет, жил один. Он настолько ценил уединение, что даже сам убирал свою квартиру. Голшак направился на кухню, и один из гостей в этот момент ударил его резиновой дубинкой по голове. Голшак умер еще до того, как упал на пол.

Гости тут же принялись за дело. Один из них достал из кармана марлевую шапочку и надел ее на голову Голшака, чтобы ковер не запачкался кровью. Другой достал список и быстро стал складывать в чемодан Голшака вещи, которые могли пригодиться тому в поездке, — одежду, бритвенный прибор, паспорт.

Пока один из «гостей» складывал чемодан, второй вылил в раковину кофе из кофейника, вымыл его и поставил на полку вместе с двумя чашками, стоявшими на столе. Прежде чем уйти, убийцы оставили на столе листок из проспекта швейцарской авиакомпании, где было указано время вылета и прилета самолета, выполнявшего рейс 433 в Цюрих.

Закрыв квартиру ключом, извлеченным из кармана убитого, они вынесли труп по лестнице черного хода и положили его в багажник старенького «мерседеса», стоявшего во дворе. Через арку они выехали на улицу Аннагассе. Стоявший у соседнего дома мотоцикл резко рванул с места и на полной скорости направился в советское посольство сообщить о том, что задание выполнено.

«Мерседес» остановился в безлюдной части Венского леса возле большой, заранее вырытой ямы. Сбросив туда труп, убийцы облили его бензином и подожгли. Подождав, пока пламя погаснет, они засыпали обожженные останки снегом. Затем отправились в советское посольство.

Вся операция была спланирована несколько месяцев тому назад, когда Хейнца Голшака выбрали подходящим кандидатом на случай чрезвычайных обстоятельств. Во время поездки Голшака в Зальцбург из его квартиры взяли паспорт. В тайной лаборатории, располагавшейся на последнем этаже советского посольства, эксперты сделали точную копию документа, заменив лишь фотографию. Труп Хейнца Голшака теперь лежал в Венском лесу. И одновременно Хейнц Голшак летел в Цюрих на борту самолета швейцарской компании «Свисэйр».

«Каспар на борту».

— Господи! — прошептал Джулиан Халлер, прочитав сообщение, которое передал ему полковник Моли- нари. Оно поступило по каналу радиосвязи от Уогрейва. Еще до вылета в Бухарест англичанин предложил составить список членов Политбюро и присвоить им кодовые имена.

— Мы исходим из предположения, — сказал Уогрейв, — что Анжело— это Анатолий Зарубин. А вдруг это кто-нибудь другой? Мне надо заранее сообщить вам об этом.

Кодовое имя Каспар принадлежало генералу Сергею Маренкову.

— У меня для вас плохие новости, — продолжал полковник Молинари. — Диспетчер говорит, что не сможет посадить самолет при такой погоде.

Халлер быстро принял решение. Все равно придется сообщить имя пассажира всем начальникам спецслужб, через чьи страны им надо будет проезжать. Убедившись, что их никто не слышит, Халлер наклонился к итальянцу.

— Теперь я могу вам сказать, что на борту самолета находится член советского Политбюро. Мы должны доставить его в Штаты. Имя пассажира — Сергей Маренков, председатель КГБ.

Шеф итальянской спецслужбы некоторое время смотрел на Халлера, затем кивнул и подошел к главному диспетчеру.

— Вам придется посадить самолет…

— Это невозможно!

Полковник Молинари не любил драматизировать, но ситуация была экстремальной. Вытащив револьвер, он положил его на стол авиадиспетчера.

— Это должно убедить вас. Речь идет о национальной безопасности. Или вы струсили? — мягко спросил ОН.

— Это оскорбление! — взорвался диспетчер.

— Я принесу вам свои искренние извинения, когда самолет окажется в безопасности на земле.

— Я попытаюсь…

— Этого мало. Вы обязаны посадить самолет.

Уогрейв слегка увеличил угол посадки, хотя это могло привести к потере скорости. Миланский авиадиспетчер продолжал давать ему указания, глядя на мерцающую точку на экране радара. При этом он так сжал руки, что костяшки пальцев побелели. За его спиной неподвижно стоял полковник Молинари, глядя на отметку от самолета, находившегося в смертельной опасности. Рядом, подавшись всем Телом вперед, стоял Джулиан Халлер с потухшей сигаретой в губах. Он с трудом заставил себя остаться в диспетчерской — гораздо лучше было уйти и не видеть, что происходит. В сотый раз он проклинал себя, что разрешил Эльзе Лэнг отправится вместе с Уогрейвом.

Сидящая на месте второго пилота Эльза застыла от напряжения. Даже несколько глотков водки, которую предложил из фляжки генерал Маренков, не дали никакого эффекта. С таким же успехом она могла пить простую воду. Русский почувствовал ее страх высоты и успокаивающе сжал плечо Эльзы. Он не сводил глаз с показаний высотомера. Самолет резко тряхнуло, и по обе стороны замелькали сплошные линии посадочных огней, едва различимых в тумане. Они приземлились. Самолет, замедлив скорость, остановился. Они расстегнули посадочные ремни, и Уогрейв взял в руки пистолет.

— На пол, быстро! — приказал он русскому.

— Что случилось? — удивилась Эльза.

— Сюда приближается слишком много машин…

— А русские спутники наверняка вели нас от самого Бухареста, — предупредил Маренков, ложась на пол кабины.

Часы на приборной доске показывали 13.57. За окном было темно. С зажженными фарами к самолету направлялись несколько машин. Пожарные машины, три «скорые помощи» и бронированный фургон, на котором вчера их доставили на секретную базу полковника Молинари. Первым подъехал фургон и остановился у самого трапа. Выйдя из кабины, водитель осветил трап фонарем.

— Выключи этот чертов фонарь! — закричал Уогрейв на итальянском языке.

Водитель удивленно выключил фонарь, со страхом глядя на Уогрейва. Тот заставил его подняться по трапу и предъявить удостоверение личности.

— Мы приехали забрать вас, — запротестовал итальянец. — Аэропорт окружен войсками…

Несмотря на его протесты, Уогрейв внимательно изучил удостоверение и передал его обратно водителю.

— Мы поедем с тобой в кабине, — сообщил он итальянцу. — Все трое. Я буду вести фургон, а ты указывать дорогу.