— Классно выглядите! — крикнул я своим приятелям Финмену и Кренчу.

— Спасибо, Берни.

На школьном пиджаке Финмена красовалось большое жёлтое пятно. Очевидно, на завтрак он ел яичницу.

Из расстёгнутой ширинки Кренча торчал конец форменного галстука.

Они оба полные придурки. Но я люблю подбодрить друзей, поэтому всегда говорю им, что они отлично выглядят.

Что плохого в таком вранье?

Финмен и Кренч плюхнули свои подносы на стол и уселись рядом со мной.

— Чего ешь, Берни? — финмен сунул нос ко мне в тарелку.

— Я решил вести здоровый образ жизни. Пицца и картошка фри — диетические продукты.

Сидевший на другом конце стола Зверь — наш приятель — рыгнул так, что свалился со стула. Из его огромной пасти во все стороны полетели куски еды.

Мы давно выучили: тут главное — вовремя увернуться.

Зверь взгромоздился обратно на стул и принялся горстями запихивать в рот макароны. Вскоре у него на тарелке ничего не осталось, зато макароны запутались у него в волосах и прилипли к физиономии. Их он и съел на десерт.

На следующей неделе будет проводиться конкурс талантов. Я хочу отправить туда Зверя. У него талант вызывать у всех тошноту.

У нас с приятелями свой стол в столовой. ЗА ним имеют право сидеть только парни из Тухлого общежития, где мы живём. Это старая развалюха, но нам там нравится.

Мы живём на третьем этаже, оттуда классно плеваться на прохожих. Нет, конечно, мы этого не делаем! Мы же приличные мальчики.

Ты, наверное, каждый день возвращаешься из школы домой. А мы нет. Потому что мы учимся в школе-интернате.

Я Берни Бриджес. Ты, конечно, слышал обо мне. Такие парни, как я — умные, классные и талантливые, — всегда пользуются популярностью.

Не думай, что я нескромный. Просто знаю, что обо мне говорят другие.

Я доел пиццу и принялся разглядывать своё отражение в тарелке. Опять же, если бы не моя природная скромность, уж я бы рассказал вам, какой я невообразимый красавец.

Оторвавшись от своего отражения, я увидел Зверя. В одной руке он зажал солонку, в другой — перечницу, и содержимое обеих баночек сыпал в свою огромную пасть. Крутой парень!

Наша столовая вообще прикольное место. Тут у одной стены длинный прилавок, а по всему залу ряды столов — много-много, чтобы поместились ребята из всей школы.

Я хотел было сходить ещё за одним куском пиццы, но меня остановили странные звуки:

Ту-у-у…

Потом барабанная дробь:

Бум-бум. Фью-фью-фью.

И опять:

Ту-у-у…

Прямо за моей спиной настраивал инструменты небольшой оркестр.

Вот тут-то я чуть было и не лишился своего обеда.

Какое общежитие мы, парни из Тухлого общежития, просто не перевариваем?

Милый дом.

И вот перед нами, прямо посреди столовой, стоят парни из Милого дома и собираются для нас что-то сыграть.

Я увидел среди них своего заклятого врага, избалованного богатенького мальчишку Шермана Оукса. У Шермана нет никаких талантов. Он такой богатый, что ему и не нужны таланты.

Поэтому он всегда отходит в сторонку и что-то изображает на бубне. А иногда даже специально нанимает какого-нибудь пацанёнка, чтобы тот тряс бубен за него.

Солист в их группе — лучший друг Шермана, Уэс Апдуд. По-моему, Уэс — самый классный саксофонист во всей Вселенной. Причём учитывая даже те планеты, которые астрономы ещё не открыли.

Да, он парень что надо. Самый крутой во всей школе.

Противно, да?

Я увидел, что Шерман Оукс уже подошёл к микрофону.

— Здорово, пацаны и пацанки! — громко сказал он, откинув назад свои расчудесные белобрысые волосы. — Вы все знаете, кто я такой. Единственный и неповторимый Шерман Оукс. Сегодня моя группа из Милого дома пришла сыграть для вас. Не надо аплодисментов. Мы и так знаем, что ужасно знамениты!

Я сунул пальцы в рот и сделал вид, что меня тошнит.

К Шерману подошёл Уэс с саксофоном.

— Бубновый валет! Эй, вы, слышите? — рявкнул он в микрофон. — Бубновый валет. Вот вам плата, сдачи не надо!

Ну я же говорил, что Уэс самый крутой во всей школе. Он такой крутой, что никто не понимает, о чём он говорит!

— Вот вам плата! — повторил Уэс и выбросил кулак в воздух. — Пудинг для всех! Эй, пацаны, небо синее, трава зелёная!

Чего? Вот бы и мне быть таким крутым! Тогда, наверное, я бы усёк, о чём это он.

Уэс поднял свой саксофон, и концерт начался. Когда Уэс заиграл, все ребята в столовой отчаянно захлопали.

Пальцы у Апдуда так и бегали по кнопкам. Он раскачивался из стороны в сторону, а иногда закидывал голову назад, и музыка летела вверх, к самому потолку. Потом он наклонялся вперёд, и тогда казалось, что где-то рядом рычит огромный тигр.

Остальные ребята из группы подыгрывали ему, как могли. Уэс заставлял саксофон визжать, стонать и даже рыдать.

Мне стало противно. На лице у Шермана застыла отвратительная улыбка, которую я так ненавидел. Он тряс свой бубен, закрыв глаза.

Я оглядел зал. Ребята были просто в восторге. За столиком, рядом с которым расположилась группа Шермана, сидели девчонки. Я увидел, как Юлия-Августа поводит плечами и даже пританцовывает в такт музыке.

Юлия-Августа влюблена в меня по уши, только она ещё пока не знает об этом. Она раскачивалась из стороны в сторону и громко хлопала в ладоши. Ей страшно нравилась эта музыка.

Фу-у-у-у-у-у.

Я отвёл взгляд и повернулся к Финмену и Кренчу. Кренч отбивал ритм ладонями — стучал ими по голове Финмена.

— Прекрати! — воскликнул я. — Ну чего тут такого? — Мне приходилось перекрикивать музыку.

— Уэс просто супер! — отозвался Финмен, качая головой в такт музыке.

— Да перестаньте вы! — застонал я. — Что тут сложного? Подумаешь, саксофон. Дуй в него изо всех сил и нажимай пальцами на кнопочки. Вот и все дела.

— Уэс Апдуд стопудово победит в этом году в конкурсе талантов, — заметил Финмен.

— Ну и что? — Я закатил свои чудесные карие глаза.

Финмен наклонился ко мне:

— А ты в курсе, какой там приз? Два билета на концерт группы «О-па». А ещё тебе разрешат потом зайти за кулисы.

— Концерт группы «О-па»? — Я аж задохнулся от возбуждения. Финмену пришлось постучать мне по спине. — Группы «О-п-п-п-па»? — У меня отвисла челюсть.

Сердце бешено заколотилось в моей груди. Глаза полезли на лоб.

— «О-па»?! — завопил я, вскочив на ноги. — Но это же моя самая любимая группа! Я скачал себе все их песни! Все до единой!

— Тише, Берни, тише, — попросил Кренч и усадил меня на стул.

Но я никак не мог успокоиться.

— «О-па»! «О-па»! — повторял я как заведённый. — Вы слушали их самый лучший альбом «О-па! Оп! Америка!»? Там одни хиты!